Его последний приказ - Дэн Абнетт

пострадал. Основанный за два года до начала Крестового Похода в Миры Саббат, когда-то в полку было восемь тысяч, и он принимал участие в серии значительных побед во время Операции Открытий и атаки на Кабал Салиент. Затем на Хан III спустился ад, война против Магистра Шебола Краснорукого. Как победа, она останется выдающейся в полковых почестях Белладона, но цена была высока. Около трех четвертей Восемьдесят Первого было убито, почти тысяча за один удар во время отчаянного сопротивления на Поле Последнего Воображения. Белладонский Восемьдесят Первый уничтожил там печально известную «Красную Фалангу», разрушил Морщинистый Алтарь, убил Патера Ученого и Патера Боль, и заставил сбежать самого Магистра, событие, которое привело к возможному уничтожению Шебола руками Серебряной Гвардии в Партополе. Но это был дорогой трофей. Сократившись до, примерно, двух тысяч человек, Белладонцы подверглись опасности быть переназначенными в — поддержку или вспомогательное соединение.

Тем не менее, их командная структура оказалась удивительно нетронутой.

Таким образом, как это понял Вайлдер, лорд генерал, лично, одобрил смешение. Два неполных полка – оба легких, оба ориентированных на разведку – дополнили друг друга. Призраки смогли бы заполнить отсутствующие ряды Белладонцев, офицерский состав Белладонцев – особенно Вайлдер – могли бы снабдить Призраков необходимыми командными мускулами. Это было тем, как сухие, холодные решения делались в офисе командования, это было тем, как людей добавляли к людям, чтобы заполнить регистрационные книги Муниторума.

Именно поэтому Восемьдесят Первый Белладонский и Танитский Первый стали Восемьдесят Первым, к лучшему или худшему.

А сейчас все это витало в воздухе снова. Гаунт был жив. Призраки приняли изменения, веря, что их единственный лидер был мертв. А теперь он больше не был. Как бы это не преподнесли, думал Вайлдер, Призраки будут теперь возмущаться слиянием. Возмущаться Белладонцами. Возмущаться лично Вайлдером. Все было к лучшему. А теперь было еще одно лучшее, на что Призраки даже не смели надеяться.

— Вы слишком много думаете об этом, — сказал Гол Колеа.

— Что? — осмотрелся Вайлдер.

Колеа улыбнулся. Он был большим парнем, горой мускулов, а его рот казался маленьким на фоне большого лица. Но улыбка была яркой и пронзительной.

— Вы беспокоитесь, сэр. Я советую вам не беспокоиться.

Вайлдер кратко пожал плечами. Язык его тела был дружелюбным, одна их ключевых вещей, которая сделала его таким отличным лидером. — Я только беспокоюсь об этом, Гол, — сказал он, кивая в сторону отдаленных ударов от танковой войны, эхом отдающейся по отсеку.

— Нет, не об этом, — сказал Гол Колеа.

— Нет, он беспокоиться не об этом, — согласился Баскевиль, наклоняясь, чтобы посмотреть в бинокль.

— Это что такое? — спросил Вайлдер. — Вы тут сговорились против меня?

— Вы беспокоитесь из-за сообщения, сэр, — сказал Колеа. — Того, которое вы прочитали нам вчера.

— Ты не дурак, Гол Колеа, — сказал Вайлдер.

— Наверное, поэтому я еще жив, — ответил Колеа.

— Нет, это удача, — заметил Баскевиль, все еще всматриваясь в бинокль.

— Вообще-то, Баск прав, — сказал Колеа. — Не важно. Я понимаю, что вы взволнованы, потому что Гаунт вернулся живым. Вы беспокоитесь об эффекте, который это окажет на слияние.

— А ты бы не стал беспокоиться? — спросил его Вайлдер.

— Я бы стал, — пробормотал Баскевиль.

— Я не тебя спрашиваю, Баск. А ты бы не стал, Гол? Я имею в виду, на моем месте?

— На вашем месте? Сэр, на вашем месте, я бы сохранил имя Танитского Первого и позволил Белладонцам смириться с этим.

— Ну, конечно, ты бы так и сделал.

— Это была шутка, — сказал Колеа.

— Я знаю, — нечаянно ответил Вайлдер.

— Я просто шутил.

— Я знаю.

Несколько офицеров поблизости, из других подразделений, начали прислушиваться.

Колеа кивком позвал Вайлдера к задней части редута. Баскевиль присоединился к ним.

— Вот, что я думаю, — откровенно сказал Колеа. — Это слияние имеет смысл. Оно имеет абсолютный смысл для вас и для нас. Вы слышали какие-нибудь возражения? — Вайлдер помотал головой.

— Фес нет, вы не слышали. Я не притворяюсь, что было легко, но Призраки все потеряли. Потеряли свое имя, со слиянием. Они опытные Гвардейцы, они знают, как это работает. Нам всем нужно оставаться жизнеспособными, готовыми к битве. В Гвардии, вы либо двигаетесь, либо умираете.

— Или отправляетесь домой, — сказал Баскевиль.

— Заткнись, — дружно сказали Колеа с Вайлдером.

Баскевиль пожал плечами. — Просто говорю...

— Это слияние имеет смысл, — сказал Колеа. — Мы вошли, мы не жаловались. Вот так все работает. И знаете, почему было легко сделать это? Из-за вас. Из-за вас, и таких людей, как Баск.

— Сейчас ты просто пускаешь мне пыль в глаза, Колеа.

Колеа улыбнулся. — Я что, выгляжу, как человек, который любит подлизываться, Люсьен? — Вайлдер сделал паузу. Не Колеа. Большой, каким и был, он точно, точно не стал бы.

— Нет.

— Мы потерялись и страдали. Появился ты и нам ты понравился. Понравился Баск, понравился Колосим и Варэйн. Понравился Новобазки. Каллид болван, но всегда попадется один, правильно?

— Он не ошибается, — сказал Баскевиль. — Каллид полный болван. Я бы лично его пристрелил, если бы он не был моим зятем.

Колеа выглядел подавленным. — Трон, я этого не знал. Простите, сэр. — Баскевиль посмотрел на Вайлдера, и они оба тихо засмеялись.

— Я вру, — сказал Баскевиль.

— Он не ваш зять? — спросил Колеа.

Баскевиль покачал головой. — Хотя, он болван.

Колеа пробежался пальцами по бритой голове. — Трон, у меня только что была мысль, а ты со своими шуточками...

— Прости, — улыбнулся Баскевиль.

— Я думал, к чему я веду, — воспрял Колеа, — это то, что Призраки приняли тебя, из-за тебя. Это начинает работать.

—