Я Пилигрим - Терри Хейз

«Проклятье, да никакой он, похоже, не бродяга, а самый настоящий врач!» – пронеслось в его голове (вслух он, конечно, этого сказать не мог). Глаза Тласса метались из стороны в сторону: внезапная догадка до смерти испугала его.

Позади у замдиректора Института передовых методов медицины были годы безупречной работы, он уверенно продвигался по карьерной лестнице и никогда не совал свой нос куда не следует. Так в чем же дело? Какая зараза обосновалась на их парковке?

Нет, это не простой грабитель, этот человек тщательно продумал все заранее и сейчас действует, воплощая в жизнь некий замысел. Тласс сообразил, что столкнулся с фанатиком. А с такими людьми вряд ли можно договориться, даже если все ваши мышцы действуют как надо и вы в состоянии говорить.

Тут врач вытащил из потайного отделения пару новых резиновых перчаток, и это почему-то ужаснуло Тласса больше всего.

«Для чего ему понадобились перчатки?!» – мелькнуло в голове несчастного. Но крик этот не вырвался наружу.

Словно отвечая на его вопрос, доктор заговорил с пленником, пояснив:

– Я собираюсь взять ваши глаза.

Глава 16

«Что он сказал?! – изумился Тласс. – Что этот мерзкий тип сказал про мои глаза?!»

Сарацин с удовлетворением увидел панический ужас на лице своей жертвы. Нет, что ни говори, а все-таки он был настоящим профессионалом. Разумеется, совершенно не обязательно было объяснять Тлассу, что врач собирается делать. Но ему требовалось, чтобы внезапный страх и прилив адреналина расширили зрачки пленника и наполнили его органы зрения кровью. Чем сильнее будет прилив крови, тем дольше глаза сохранят видимость жизни, после того как будут удалены.

– Мне ваши глаза нужны для дела, – пояснил Сарацин. – Лично против вас я ничего не имею, я вас вообще не знаю.

И все же он знал этого человека: именно такими саудовец представлял себе людей, которые много лет назад в Джидде бросили его отца в тюрьму.

Услышав подобное заявление, Тласс убедился, что был прав: перед ним и впрямь фанатик, люди этого сорта всегда говорят так. Тласс попытался призвать на помощь все свои скрытые резервы, каждую унцию энергии. Он страстно желал, чтобы его мышцы наконец заработали, воспротивились насилию и помогли хозяину освободиться. Сарацин наблюдал, как по телу его жертвы прошла едва заметная дрожь. Грустная картина, что и говорить.

Глаза несчастного наполнились слезами, в них отразились страх, бессилие, ненависть. Сарацин наклонился и распутал бечевку, раскрыв пластиковый мешок. Там лежал хирургический набор, и молодой человек был доволен, что Тласс его увидел. Сарацин рассчитывал, что это спровоцирует вспышку страха и новый выброс адреналина. Из кармана он вытащил инструмент – четырехдюймовый металлический скальпель.

Сириец не сводил с него глаз.

«Вот проклятье! Я должен что-то сделать! Хоть что-нибудь!»

Сарацин с удовлетворением констатировал, что довел жертву до нужной кондиции.

– Думаю, начнем с правого глаза, – сказал он.

Призвав на помощь каждую клеточку своего ослабленного тела, Тласс каким-то невероятным шепотом, словно бы его душили, сумел выдавить:

– Нет.

Если Сарацин и услышал его, он никак этого не показал.

– Удаление глаз не слишком сложная процедура, – продолжал врач спокойно, взявшись за ручку инструмента.

Тласс словно взбирался по черной стене ужаса и отчаяния, наблюдая, как скальпель скользит по самой уязвимой части человеческого тела. Лезвие угрожающе нависло над правым глазом. Доктор развел его веки большим и указательным пальцем. И начал ловким движением срезать их.

– По-научному это называется энуклеация, – любезно пояснил он.

Тласс подумал, что его сейчас вырвет, да он и хотел этого. Все, что угодно, лишь бы этот сумасшедший остановился!

Хлынула кровь, наполовину закрыв поле зрения правого глаза. Тласс ощущал, как большой палец безумца двигается между его переносицей и краем глазного яблока, Сарацин отводил его в сторону, отыскивая мышцы, которые удерживали глаз в глазнице, и разрезая их.

Тласс тонул в накатывающих волнах боли, и все же еще видел правым глазом. Пока что не сработало! Но тут Сарацин нашел и перерезал последнюю скрепу: зрительный нерв.

Половина видимой вселенной Тласса мгновенно исчезла, ее словно бы всосала черная дыра. Выскочило глазное яблоко.

Сарацину теперь приходилось работать быстро: он наложил лигатуру, перевязав кровеносные сосуды, ведущие к глазному яблоку, пытаясь удержать там как можно больше жидкости, и предусмотрительно погрузил его в лед. На всякий случай саудовец оставил также включенным кондиционер, и тот продолжал нагнетать прохладный воздух. Теперь врач переключил все свое внимание на левый глаз, работая с удвоенной скоростью.

Через несколько секунд Тласс лишился второй половины своей видимой вселенной. Боль была настолько сильной, что он едва сознавал, что полностью ослеп.

Сарацин разблокировал дверцу, выскочил из машины, пересек парковку и ринулся к входным дверям института. В руке он нес два глаза Тласса, каждый из которых был помещен в отдельный контейнер со льдом.

Но все это было лишь первой составляющей головоломки, которую ему предстояло решить, второй важнейшей частью ее был вес.

Глава 17

Закодированная электронная карточка, которую Сарацин вытащил из бумажника Тласса, мгновенно сработала, и входная дверь института открылась.

Хотя на посту охраны, как и в самом здании, никого не было, металлодетекторы по-прежнему работали. Сарацин миновал их без всяких осложнений: он заранее снял часы и освободил карманы. Пройдя еще шесть шагов, он остановился.

Впереди был единственный путь – узкий коридор, который упирался в стальную дверь с электронным замком. Пол был выложен длинными металлическими панелями. Когда Сарацин, делая вид, что наслаждается прохладой от кондиционера, наблюдал за входом в институт, он разгадал один из многочисленных секретов безопасности здания: под полом были спрятаны весы. Прежде чем ступить на металлические панели, необходимо было приставить закодированную карточку еще к одному считывающему устройству. Затем компьютер сличал имя на карточке с базой данных, которая проверяла вес входящего.

Если бы не эта мера предосторожности, Сарацин мог бы просто схватить Тласса за шиворот и пройти вслед за ним, но если бы два человека одинакового роста одновременно встали на весы, это автоматически заблокировало бы вход в здание.

Сарацин, так и не снявший хирургических перчаток, провел по считывающему устройству карточкой Тласса. Он ступил на весы, не имея ни малейшего понятия, при каком допуске на ошибку срабатывала система, готовый к тому, что с потолка сейчас опустятся жалюзи и он окажется в ловушке.

Но ничего не случилось: догадка, что Тласс весил столько же, сколько и он сам, оказалась верной. Последним препятствием был сканер системы идентификации по сетчатке глаза. Сарацин поставил контейнеры со льдом на выступ и взял в каждую руку по глазу, заранее отметив, какой из них левый, а какой правый. Держа скользкие шарики между большими и указательными пальцами рук, он сильно прижал их к своим векам, костистым глазным впадинам. Ничего не видя и уповая только на милость Аллаха, Сарацин повернулся лицом к сканеру на стене.

Он знал, что перчатки на руках не создадут проблем: система была сконструирована таким образом, что не реагировала на пластик, металлическую оправу очков, контактные линзы, косметику и тому подобное. Ее интересовало только одно: кровеносные сосуды на оболочке задней части глаза, рисунок которых уникален для каждого из шести миллиардов живущих на Земле и разнится даже у однояйцевых близнецов.

Фирма-изготовитель этой системы утверждала, что данное устройство обмануть невозможно. Действительно, сетчатка глаза после смерти очень быстро разлагается. Вопрос заключался в том, будут ли глаза, взятые у живого человека менее трех минут назад, содержать достаточно крови, чтобы убедить компьютерную программу: перед сканером стоит Башар Тласс собственной персоной. Едва ли кто-нибудь прежде пытался это выяснить, и Сарацин мог узнать ответ исключительно опытным путем.

Наблюдая за проходной, саудовец подметил, что большинство людей стояли перед сканером секунды две, поэтому он заставил себя досчитать до трех и только тогда отвернулся. Бросив глаза Тласса в лед, Сарацин направился к металлической двери в дальнем конце коридора. И вновь он стал считать: по его наблюдениям, никто не ждал, пока она откроется, дольше четырех секунд.

Медленно досчитав до шести, наш герой понял: надо бежать. На случай неудачи он разработал следующую стратегию: разбить окно из толстого листового стекла, если система заблокирует карточку-ключ и двери. Вырвавшись наружу, добраться на внедорожнике до мусорной свалки, которую он приметил загодя, уничтожить там труп Тласса, а потом пройти пешком двадцать миль до автовокзала. Сесть на автобус и уехать из страны (Сарацин надеялся, что ему удастся пересечь границу раньше, чем ее закроют).