Полеты божьей коровки - Эдуард Шатов

Я процитирую, что говорил Папа Павел Шестой на встрече совета мирян 15 марта 1969 года: «Современный кризис сотрясает мир, изменения переворачивают устоявшиеся структуры. Все испытывает сотрясения, и очень тяжело воспринимать вопросы, которые задает мир и от которых зависит спасительный экзамен нашей совести. Являемся ли мы истинными свидетелями Евангелия? Святой Павел получил от Христа Божественное утверждение: «Моей благодати тебе достаточно, но Моя сила открывается в слабости». Сможем ли мы, как святой Павел, ответить криком веры и надежды: «И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова»? (2 Кор. 12: 9)

Уже в 1969 году священник Рене Лорантан заметил, что в Церкви существует не только множество проблем, но и структурный кризис. Этот кризис выражается в том, что люди в Церкви ведут себя согласно некоторым стереотипам. Рене Лорантан определил пять типов католиков, его классификация до сих пор актуальна.

Хочет спасти структуру и поддержать ее жизнь. Его девизом является фраза «Всегда одно и то же, и всегда об одном и том же». После Второго Ватиканского собора такой католик испытывает постоянный дискомфорт, он расстроен, порой потрясен. Изменения в мире происходят очень быстро, а Церковь по своей сути традиционна. Она, по мнению консерватора, находится в большой опасности, когда подвергает себя изменениям. Этот тип верующего стремится восстановить, насколько возможно, старые богослужебные формы. Латинский язык, старый катехизис. Консерватору свойственно внимательно следить за тенденциями и писать встревоженные рапорты.

Консерваторы часто объединяются в ассоциации, издают журналы, имеют финансовые средства для выступлений на общественной арене, борются за назначение «правильных» епископов.

Он хочет изменить структуру, но сделать это легальными, эволюционными методами. Без революций. Вторым Ватиканским собором реформатор тоже не очень доволен, так как вынужден был согласиться на некоторые компромиссы – ему кажется, что он остановился на полпути. Решения Второго Ватиканского собора, по мнению реформатора, настолько были изувечены поправками, что потерялась его истинная мысль и истинное значение.

Дискуссия между консерватором и реформатором его не волнует, его вообще не интересует структура Церкви. Она ему кажется малозначимой и надуманной. Он представляет Церковь в виде занавеса, который встает между Евангелием и совестью. Между тем ему бы хватило только этих двух опорных точек. Часто маргинальный христианин думает, что именно он и есть самый настоящий христианин. Любой церковный институт видится ему удушьем или рабством. Маргинальный христианин бесшумно удаляется из структуры, и постепенно оказывается, что у него нет ни веры, ни вдохновения. И это очень сильно ослабляет Церковь как Тело Воплощенного Бога. Если органы постепенно отделяются, тело не может не страдать.

Хочет радикальных изменений в структуре Церкви, потому что любые реформы кажутся ему недоделками. Очень привязан к видимой Церкви, знает, что она основана на Христе, и не хочет ее покидать. Изнутри провоцирует дебаты и действия, которые должны спровоцировать реальные изменения. Бесстрашно показывает на то, что сгнило изнутри, при этом хорошо знает, что структура не терпит слишком ярой и явной критики. Революционер понимает, что к нему могут быть применены санкции, но готов заплатить по счету и принести себя в жертву.

Как и два предыдущих типа, он не очень доволен церковными структурами. Как четвертый тип, он привязан к видимой Церкви и хочет в ней остаться. Иногда из уважения, иногда из страха, иногда из реализма, ибо он знает – бесполезно играть глиняным горшком против сковородки. Он также знает, что Церковь очень часто снисходительна к тому, что не вызывает шума и не окружено рекламой. Этот тип проявит некоторые инициативы в экуменизме, в литургии, в политике, при этом не задевая канонические нормы. Там, где церковные структуры жесткие, консерваторы очень сильны. Но там же очень большое распространение получает тип христианина-подполыцика, потому что не хватает диалога и все знают, что можно разбиться.

Самый опасный для Церкви – третий тип, потому что безразличие ведет к постепенному отмиранию органов Тела Христова. Опасны также и ультраконсерваторы, и фанатичные революционеры.

Вот такие пять типов наметил Рене Лорантан в своей книге, и нам остается только поразиться тому, насколько его анализ актуален и теперь.

Голова профессора Доуэля

Ольга, Эдуард

– Эдуард, это скорее хорошо, что в нашей Церкви ничего не меняется? Знаешь, стабильность – основа благоденствия… С другой стороны – намечается День сурка.

– Стабильностью это трудно назвать. С начала прошлого века и до сего дня мы говорим о кризисе, который все переживают болезненно. И Церковь, и светское общество, в котором духовность крайне размыта или отсутствует вовсе. Второй Ватиканский собор произошел именно потому, что эта болезненность была осознана. С тех пор прошло пятьдесят лет, а обстановка изменилась меньше, чем хотелось. Конечно, в глазах Божьих пятьдесят лет – один миг, но представь себе больного человека, у которого долго держится температура тридцать девять? Это изматывает. Нас должно настораживать, что мы столь долгий срок находимся в неких судорогах.

– Одна хорошая новость в этом есть. Если у больного температура и судороги, он по крайней мере жив.

– Это да. Жив. Но если больного не лечить, возможны только два результата. Либо он очень устанет и будет поглощен исключительно своими болячками, а не жизнью вокруг… Либо – летальный исход. Успокаивает, что Господь наш Иисус пообещал, что летального исхода не будет. «Я с вами во все дни до скончания века» и «врата адовы не одолеют ее», то есть Церковь Христову. – Христос всегда выполняет Свои обещания, так что мы можем расслабиться.

– Не больно-то мы можем расслабиться, изменения назрели. И Церкви, не отказываясь от старого, придется приобретать новое выражение. Оставаясь верной, обращаться к миру, в котором она живет. Опыт Франциска Ассизского говорит именно о таком преображении. Я надеюсь, что опыт ассумпционистов, пережитый отцом Эммануэлем д'Альзоном и современными ассумпционистами, также говорит именно об этом.

– На глубокий кризис всегда находился достойный ответ. В ответ на катарскую ересь, которая победно шла по Европе, возник орден доминиканцев, который сумел дать ей отпор. Триумфальное шествие Реформации удалось прервать своевременно возникшему ордену иезуитов. Всегда появлялись новые ордена и харизматичные личности, которые могли исправить повреждения.

– Все это происходило во времена, когда все пять типов католиков были сбалансированы, а третий тип, католика-пофигиста, был и вовсе единичным исключением. Сейчас же третий тип доминирует среди крещенных католиков и среди христиан вообще. Человек может считать себя католиком, православным или протестантом, но не практиковать веру, то есть считать себя частью церковной общины, регулярно посещать воскресные богослужения, стараться следовать церковной дисциплине и быть материально ответственным за общину, к которой принадлежишь. Церковная структура заслоняет и Евангелие, и Христа. Постепенно Церковь, как Тело Христово, теряет свое присутствие в политике, в культуре, в образовании. Кстати, эту проблему очень хорошо поняли в «Опусе Деи» и решили вдохнуть новую жизнь во все эти сферы.

– М-да. «Опус Деи» отличается комплексным подходом. Гм… Но вот что я хочу тебе сказать. Если простой католик, православный или протестант не видит в церковной структуре Тела Христова, не только простой католик, православный или протестант в этом виноват. Структура-голубушка тоже над этим поработала.

– Да, но, если структура несовершенна, это не значит, что ее не должно быть вообще. Вот тебе пример из любимой мною эпохи Генриха Восьмого. Когда по массе причин этот английский король вступил в конфликт с Римом, он прекрасно понимал, что структура необходима в качестве основного элемента. И даже если он хочет признать свой брак с Екатериной Арагонской недействительным, он должен это сделать в рамках новой структуры. Крайние протестанты всегда были против церковных институтов, но Генрих доказал, что он остался вполне католическим королем, и даже заставил Кромвеля, своего канцлера-протестанта, подписывать документы, в которых значилось, что церковная структура является необходимым каналом для излияния Божьей благодати в мир. И однажды Генрих скажет, что на самом деле Католическая Церковь – это именно то, что он создал, и он, а вовсе не Папа, глава настоящей католической структуры. Именно англикане изобрели название «римо-католики», потому что себя они называли «англо-католиками».