Охота - Максим Константинович Сонин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мишка перевернулась, больно ткнула себя в живот напильником и, не распрямляясь, кинулась вперед, между перегородок. Где-то там, в конце лофта, была растяжка с бомбой.
Мишке удалось подняться, и она понеслась между перегородок, продолжая прижимать к животу напильник. Человек в черном тоже побежал.
Человек в черном чувствовал текущую по ребрам кровь. Глаза еще не оправились от взрыва – и зал перед ним плыл, а стенки все время казались плоским забором, в котором невозможно было найти проход. Он бежал на звук, только один раз остановившись, когда левую ногу вдруг пронзила острая боль. Он неверно наступил на вывернутый мизинец.
Мишка добежала почти до конца лофта, но было понятно, что пересечь весь коридор она не успеет. Человек в черном был слишком близко. Мишка свернула в сторону, спряталась за одну из перегородок и замерла. Человек в черном тоже остановился. Как Мишка и думала, он следил за ней по звуку. Несколько секунд в лофте стояла мертвая тишина.
Мишке очень хотелось достать телефон и проверить, получил ли Алексей ее сообщение. Она вспомнила, как ее московский друг Арт жаловался, что, отправив сообщение, не может ни о чем думать, пока не увидит значок «прочитано». Мишка даже переложила напильник в правую руку, потянулась к карману, и тут человек в черном снова пошел. Несколько шагов – и тишина.
Он стоял совсем рядом, за перегородкой, и Мишке, у которой наконец перестало звенеть в голове, стало слышно его дыхание. Человек в черном дышал странно – рвано, словно воздух продувал через мокрый чулок в его легких. Мишка снова взяла напильник в левую руку, замахнулась. Нужно было всего лишь, чтобы человек в черном отошел подальше. Тогда она успела бы добежать до растяжки.
Человек с татуировкой на шее внимательно разглядывал темный зал. В голове немного прояснялось, а боль в ноге отступила. Теперь ныл только бок, в который воткнулся один из гнилых колосков. В груди очень громко билось сердце. Оно мешало прислушиваться к залу. Человек втянул носом воздух и расслабился, позволил боли собраться в груди. Обычно на такую молитву уходило больше времени, и поэтому совсем растворить боль не вышло, но она сжалась настолько, что взгляд сделался очень ясным. Зал разделился на пчелиные соты, стенки стали объемными. Человек повернулся к черному дверному проему, и тут сзади и сбоку раздался металлический звон.
Мишка с трудом сдержалась, чтобы не побежать в тот же момент, когда человек за стенкой сорвался с места. Нужно было дать ему пройти хотя бы половину расстояния до перегородки, в которую Мишка кинула напильник.
Мишка развернулась и выпрямилась. Затылок человека в черном был виден между перегородками. Тогда она тихо прошла до выхода из лофта и только тут громко хлопнула в ладоши. Она не знала, жива ли Оса, но оставлять с ней человека в черном было нельзя.
Человек побежал к ней, откинул в сторону одну из перегородок. Мишка рванула по коридору, со всех сил отталкиваясь от пола и думая только о том, чтобы правильно поставить ногу перед растяжкой.
Человек с татуировкой на шее наконец увидел убегающую девочку. Она летела по коридору, но ноги у нее были короткие. По этим-то ногам и нужно было ее срубить. Человек пересек уже половину коридора, когда девочка прыгнула и оказалась на лестнице. Она не рассчитала свой прыжок, врезалась в перила и на секунду замерла. Тогда человек с татуировкой на шее размахнулся и кинул свой топор, целясь в девочкину левую ногу. В последний момент его руку свело – рана в боку вдруг снова заболела, и боль мгновенно прорезалась вверх до плеча. Топор полетел криво, ударился о стену. Девочка успела вскочить и прыгнуть вниз через ступеньки. Человек бросился следом, и тут его топор перерубил леску, протянутую у выхода на лестницу.
В спину Мишке ударила взрывная волна, и она успела подумать только о том, что Москва и Санкт-Петербург слишком похожи друг на друга. Оставалось надеяться, что взрыв убил человека в черном.
Но взрыв его не убил. Человек с татуировкой на шее поднялся, протер залитое кровью лицо и оперся о стену. Впервые в жизни он почувствовал, что его тело больше ему не принадлежит. Что-то будто лопалось в груди, а кровь текла не только из раны в боку, но и из пореза на щеке, из разбитого локтя, из ободранного бедра. Вспышка в конце коридора его не ослепила, а будто зажгла все вокруг ярким и необычным светом. Стены у коридора оказались бежевые, в желтых и черных разводах. Дверной проем остался на месте, но косяк сломался, и теперь его кусок свисал, словно ветка какого-то необычного, квадратного в срезе дерева. Человек с татуировкой на шее хотел пойти к этой ветке, но тут снаружи за лестницей раздался крик полицейской сирены.
Человек развернулся и пошел обратно в глубь зала. Там было открытое окно и спасительная вода. Он пересек зал, с трудом подтягивая неслушающуюся левую ногу, перевалился через подоконник и полетел вниз. В последний момент ему удалось вытянуться и войти в воду почти без всплеска.
Вода была ледяная и очень вкусная. Боль в боку тут же свернулась, превратилась в маленькое пульсирующее колечко. Человек с татуировкой на шее попробовал перевернуться и выплыть к поверхности, но ноги вдруг оказались бесполезными кусками мяса, которые тянули вниз, на дно. Свело левую руку, и от нее странная новая боль протянулась в плечо, обхватила сердце. Человек с татуировкой на шее сглотнул, и легкие сразу наполнились водой. Правая рука дернулась, коснулась поверхности воды, но не пробила ее. Человек с татуировкой на шее попробовал изогнуться, но голова оказалась слишком тяжелой и тоже стала тонуть. Следом за головой потянулось все тело.
За окнами орала сирена. Соня попыталась подняться и чуть не захлебнулась. Рот был полон крови.
