Истребитель скавенов - Уильям Кинг

Феликс поглядел на небо. Луна уже прошла более половины своего пути, и пока ничего не происходило. Пока что всё, что он слышал – это шорохи обычных крыс. Всё, что они видели — мерзких грызунов с безумными глазками. Не было никаких следов скавенов.

«Возможно, я ошибся», — подумал Феликс со смесью разочарования и облегчёния. Возможно, лучше всего было бы пойти домой. Сейчас самое время уходить. Улицы должны быть пустынны. Большинство честных граждан спокойно спит. Краем своего плаща он вытер нос.

Из носа текло, и он знал, что эта ночь, проведённая на улице, не облегчит его насморк. Он разминал ноги, пытаясь снять с них онемение, когда почувствовал на плече руку Готрека.

— Тихо, — прошептал Готрек. — Что–то приближается.

Феликс замер и уставился в темноту, желая обладать таким же чутким слухом и зрением в темноте, как у гнома. Он слышал, как его сердце громко стучит в груди. Его мышцы, находящиеся в неудобном положении, начали ныть от напряжения, но он всё же оставался неподвижным и едва дышал. Что бы к ним ни приближалось, он надеялся, что оно не обнаружит его раньше, чем он его увидит.

Внезапно он почувствовал в воздухе запах омерзительной и тошнотворной вони. Воняло гниющей плотью и гноящимися язвами, как если бы тело больного в хосписе{22} оставалось немытым неделями или годами. «Если болезнь имеет свой запах, то он должен быть подобен этому», — подумал Феликс. Он сразу же понял, что его подозрения были верны. Чтобы подавить тошноту, он держал ладанку подле носа и молился, чтобы наложенные на неё заклинания сделали его невосприимчивым ко всему, что бы ни приближалось.

В поле зрения появилась отвратительная прихрамывающая фигура. То было подобие скавена, но оно не было похоже ни на одного из крысолюдей, ранее виденных Феликсом. Тут и там на его грязной шкуре вздувались огромные нарывы, и что–то отвратительное капало с его влажной кожи. Большая часть его тела была обернута испачканными повязками, покрытыми гноем и грязью. Он был истощён, и глаза его светились безумным, лихорадочным блеском. Скавен двигался словно пьяный, раскачиваясь, как если бы от болезненных судорог у него нарушалось чувство баланса. И ещё, иногда он передвигался неожиданно быстрыми рывками, словно энергия побуждала больного собрать остаток своих сил для какой–то ужасной цели.

Передвигаясь, он омерзительно хихикал и разговаривал сам с собой на непонятном языке. Наблюдая за ним, Феликс заметил, что одной дрожащей рукой тот держит клетку, а в клетке — мятущихся крыс. Он остановился на мгновение, подпрыгнув на одной жилистой конечности. Затем отворил клетку и вытащил крысу. Остальные вырвались через открытую дверцу и попадали в могилы на грунт. Упав, они выделили мочу и вонючие экскременты. Когда те коснулись земли, на короткое мгновение возникла отвратительная непереносимая вонь, от которой Феликса едва не вырвало, а затем та медленно начала спадать. Крысы выкарабкались из могил и вяло потащились в укрытие. Феликс мог наблюдать, что на пути следования они оставляют следы ядовитой слизи, и было очевидно, что они умирают. «Что за мерзость тут происходит?» — недоумевал Феликс.

Скавен проскочил мимо. Феликс был удивлён и поражён тем, что Истребитель немедленно его не сразил, но вместо этого указал Феликсу следовать за ним и отправился по следу скавена. Несколько мгновений хватило Феликсу понять план Готрека. Они проследят за чумным монахом из клана Чумы — а Феликс догадывался, что это именно он, — до его логова. Они найдут путь в самое сердце порчи в Садах Морра.

Пока они следовали за подскакивающим чумным монахом через погружённое в туман кладбище, Феликс обнаружил присутствие других скавенов. Судя по переносимым ими пустым клеткам, все они занимались тем же недобрым делом и теперь возвращались в своё логово. Некоторые прихрамывали под тяжестью переносимых разлагающихся трупов, недавно раскопанных, судя по земле, которая всё ещё налипала на их похоронные одеяния.

Феликсу и Истребителю приходилось передвигаться с осторожностью, прятаться за надгробиями, искать убежища в тени под деревьями, перемещаясь от укрытия к укрытию. Феликсу почему–то подумалось, что это не обязательно. Чумные монахи не были столь же настороженными, как нормальные скавены. Они выглядели абсолютно безумными и часто не обращали внимания на то, что их окружает. Возможно, их мозги так же сгнили от переносимых болезней, как и их тела.

Иногда скавены останавливались и минутами царапали себя до кровотечения, либо прорыва гнойных струпьев, и затем пробовали оставшийся на когтях гной. Иногда они застывали, бесцельно уставившись в пространство. Временами зловонные экскременты вываливались из–под их хвостов, и они падали наземь и корчились в них, безумно хихикая. У Феликса мурашки пошли по телу. Даже по стандартам скавенов эти создания были безумны.

В конце концов они добрались до обширного мавзолея в глубине сектора Садов для аристократов. Они проходили по мощёным дорожкам среди ухоженных садиков. Тут и там проявлялись неясные очертания статуй над солнечными часами, бесполезными в это время суток. Становилось заметно всё больше и больше чумных монахов, и Феликс с Истребителем снова спрятались под арочными входами в гробницу какого–то дворянского семейства. Лишь когда скавены прошли мимо, они снова присоединились к кошмарной процессии, продвигаясь дальше в глубины старой части кладбища, где располагались крупнейшие и по большей части полуразрушенные гробницы.

Они остановились на углу, и Феликс отметил, что скавены пропадают во входном проёме крупнейшего и наиболее древнего из мавзолеев. Здание было выстроено почти подобно храму в старотилейском стиле, с поддерживающими свод зала прихожей колоннами и установленными в нишах между ними статуями тех, кто, по предположению Феликса, являлись представителями семейства строителя. Лишь только исчез последний скавен, Феликс и Готрек двинулись по ступенькам, ведущим к входу.

В свете луны Феликс мог наблюдать, что мавзолей находится в весьма изношенном состоянии. Каменная кладка обвалилась, декоративные элементы стен изъедены вековым воздействием ветра и дождя, на месте осыпавшихся лиц статуй — лишайник. Это выглядело так, словно сам камень страдает от какой–то ужасной болезни. Сад вокруг здания был диким и запущенным. Феликс не был уверен, но почти не сомневался в том, что построивший это место род вымер. Место выглядело неухоженным, как если бы годами никто здесь не бывал. Со временем это место станет довольно непривлекательным. И этой ночью Феликс не испытывал большого влечения заглянуть внутрь.

Однако Готрек передвигался по ступенькам настолько быстро, насколько позволяли его короткие ноги. Руны на его топоре светились в лунном свете. Он оскалился, предвкушая напасть на скавенов в их собственном логове. Некоторое время Феликс был ошарашен тем, что гном в своём роде столь же безумен, как и эти скавены. Вероятнее всего, лучшее, что может сделать Феликс — по–быстрому удалиться и предоставить всех их собственной судьбе. Подходя к дверному проёму, Феликс старался подавить это сильное желание. Он был удивлён, что тут не было входа внутрь, лишь голая каменная стена. Готрек встал перед ней, поразмыслил минуту, поскрёб пальцем свою татуированную голову, а затем потянулся и дотронулся до одного из каменных лиц на арке. Как только он это сделал, стена перед ними медленно и неслышно повернулась, открывая вход.

— Дешёвая подделка, — пробормотал Готрек. — Работу гномов было бы не столь легко обнаружить.

— Конечно, конечно, — озабоченно пробурчал Феликс и затем последовал за Готреком в гробницу через открытый вход.

Дверь за ними, тихо проскользив, закрылась.

Зловоние внутри было ужасным. Стены были основательно покрыты грязью. Феликс чувствовал, как она хлюпает под его руками, когда нащупывал себе дорогу сквозь темноту. Воспоминания о производимых чумными монахами непристойных выходках, которые ему довелось наблюдать, вызывали у него рвотные позывы. Но несмотря на это, он заставил себя следовать за слабым мерцанием рун на топоре Истребителя, который шёл впереди.

Готрек двигался быстро и уверенно, как будто даже отсутствие света не затрудняло ему видимость. Феликс подозревал, что причина в этом, и Истребитель видит столь хорошо во мраке, как и при свете дня. Ему ранее уже доводилось следовать за гномом через тёмные участки, и Феликс был уверен, что Истребитель знает, что делает. И как обычно, он хотел бы зажечь имевшийся при нём светильник.

Откуда–то издалека до него донёсся слабый скребущий звук, и Феликс передумал. Возможно, при сложившихся обстоятельствах зажечь светильник – не такая уж хорошая идея. Это непременно предупредит скавенов об их присутствии, а Феликс был совершенно уверен, что их единственный шанс выжить перед превосходящим числом скавенов — это стремительно атаковать, воспользовавшись преимуществом внезапности. Он молился о том, чтобы у него была возможность зажечь лампу перед вступлением в бой.