Сердце огня - Роман - Агата Кристи

— Да, я дам вам объяснения. Все началось с одного факта, который удивил меня. Вы знаете, о чем я говорю? Об обезображенном лице. Это не так уж редко встречается при расследовании преступлений и немедленно создает проблему — проблему опознания личности. Естественно, я в первую очередь и подумал: действительно ли была убита миссис Кеттеринг? Но эта линия никуда не привела, потому что показания мисс Грей были вполне надежны, так что я отказался от своей идеи. Убита была действительно миссис Кеттеринг.

— Когда вы впервые стали подозревать служанку?

— Не сразу, но мое внимание к ней привлек один странный факт. В купе был найден портсигар, и она сказала, что миссис Кеттеринг подарила или собиралась подарить его мужу. Но, судя по тому, как складывались отношения между миссис Кеттеринг и ее мужем, такой шаг был бы в высшей степени неестественным. Вот почему я стал сомневаться во всех показаниях Ады Мейсон. К тому же настораживал и тот факт, что она поступила на службу всего два месяца назад. Конечно, она, казалось бы, не могла иметь никакого отношения к преступлению, потому что ее оставили в Париже, а ее хозяйку видели живой сразу несколько свидетелей, но…

Пуаро наклонился вперед, поднял указательный палец и выразительно покачал им перед лицом Ван Алдена.

— Но я хороший детектив. Я подозреваю: нет никого и ничего, свободного от моих подозрений. Я не верю ничему, что мне говорят. Я сказал себе: откуда мы знаем, что Ада Мейсон осталась в Париже? И ответ показался, на первый взгляд, удовлетворительным: совершенно посторонний человек, ваш секретарь, майор Кнайтон, чьи показания должны считаться независимыми, все подтверждает. К тому же, и сама убитая говорила об этом проводнику. Но я пока оставил детали в стороне, потому что у меня возникла странная, может быть, фантастическая и невозможная мысль. Если бы она все-таки соответствовала действительности, эта часть свидетельских показаний оказалась бы обесцененной.

— Я сконцентрировался на главном для моей версии камне преткновения. Майор Кнайтон видел Аду Мейсон в Париже в отеле «Ритц» после того, как «Голубой поезд» покинул Париж. Тщательно исследовав факты, я отметил два момента. Первое: по странному совпадению, майор Кнайтон тоже находится у вас на службе всего два месяца. Второе: его фамилия тоже начинается с буквы «К». Предположим — только предположим, что именно его портсигар был найден в купе. Если бы они с Адой Мейсон были сообщниками, то, когда ей показали портсигар, она поступила бы в точности так, как она и поступила. Сначала она была застигнута врасплох, а затем сочинила правдоподобное объяснение, которое могло бы сойти и для доказательства вины мистера Кеттеринга. Bien entendu, это не было их первоначальным замыслом. Козлом отпущения собирались сделать графа де ля Рош, хотя Ада Мейсон и воздержалась от уверенного опознания — на тот случай, если бы у графа оказалось алиби. А теперь, если вы мысленно вернетесь к тому времени, вы припомните, что тогда произошло знаменательное событие. Когда я предположил, что Ада Мейсон видела не графа де ля Рош, а Дерека Кеттеринга, она засомневалась. Но когда я вернулся в свой отель, вы позвонили мне и сказали, что она пришла к вам и сказала, что подумала и теперь твердо уверена, что человек, которого она видела, был мистером Кеттерингом. Чего-то подобного я и ожидал. Такой внезапной озаренности могло быть только одно объяснение: она встретилась с кем-то, получила указания и действовала в соответствии с ними. Кто же дал ей указания? Майор Кнайтон. Кроме того, имелся еще один факт, который, впрочем, мог ничего и не значить. Как-то, в случайном разговоре, Кнайтон упомянул, что когда он останавливался в одной усадьбе в Йоркшире, там произошла кража драгоценностей. Это могло быть простым совпадением, но могло быть и еще одним небольшим звеном в цепочке.

— Но я не могу понять одного, месье Пуаро. Может быть, я немного туго соображаю, но я не могу понять, кто был тот мужчина в Париже? Дерек Кеттеринг или граф де ля Рош?

— Так это же проще всего. Никакого мужчины не было вообще, О, mille tonnerres! Вы видите, как хитро все задумано? Откуда мы вообще знаем, что там был мужчина? Только от Ады Мейсон. А ее показаниям мы верим, потому что имеем показания Кнайтона о том, что она осталась в Париже.

— Но Руфь сама сказала проводнику, что оставила служанку в Париже, — возразил Ван Алден.

— О! Не торопитесь. Здесь у нас есть собственные слова миссис Кеттеринг, но, с другой стороны, у нас нет ее личного свидетельства, потому что мертвые не могут давать показаний. Это не ее свидетельство, а свидетельство проводника — совсем другое дело.

— Значит, вы думаете, он солгал?

— Нет, нет, вовсе нет. Он сообщил нам то, что считал правдой. Но женщина, которая сказала ему, что оставила служанку в Париже, не была Руфью Кеттеринг.

Ван Алден ошеломленно уставился на детектива.

— Месье Ван Алден, Руфь была убита еще до того, как поезд подошел к Лионскому вокзалу. Ада Мейсон, одетая в очень приметную одежду своей хозяйки, принимала через окно корзину с ужином и сделала необходимое ей заявление проводнику.

— Просто невозможно!

— Нет, нет, месье Ван Алден, не невозможно! Les femmes, они в наши дни так похожи друг на друга, что их скорее можно признать по одежде, чем по лицу. Ада Мейсон одинакового роста с вашей дочерью. Когда она оделась в дорогое меховое пальто, надвинула на глаза небольшую красную шапочку, из-под которой над ушами торчали рыжие кудри, совсем не удивительно, что проводник обманулся. Припомните, ведь он не разговаривал с миссис Кеттеринг. Он, конечно, видел служанку, когда та отдавала ему билеты, но у него осталось только смутное впечатление, что он видел худощавую, одетую в черное женщину. Если бы он был наблюдательным человеком, он бы смог заметить, что служанка и хозяйка не похожи друг на друга, но вряд ли он даже подумал о такой ерунде. А кроме того, припомните; Ада Мейсон — или Китти Кидд — была актрисой, она умела изменять свои внешность и голос. Нет, нет, не было никакой опасности, что служанку узнают в одежде хозяйки, но была опасность, что проводник, когда обнаружит тело, узнает, что это не та женщина, с которой он разговаривал прошлым вечером. Вот мы и узнали причину, по которой убитой обезобразили лицо. Самой большой опасностью для Ады Мейсон было бы, если бы Кэтрин Грей навестила ее в купе после того, как поезд отбыл из Парижа. И она преодолела эту трудность, заказав корзину с ужином и запершись в купе.

— Но кто же убил Руфь? И когда?

— Прежде всего, не забывайте, что преступление было задумано и осуществлено ими обоими: Кнайтоном и Адой Мейсон — они были сообщниками. Кнайтон в тот день находился в Париже по вашим делам. Он сел в поезд, когда тот шел по центру города. Миссис Кеттеринг удивилась, но ничего не заподозрила. Наверное, он отвлек ее внимание чем-нибудь за окном, а когда она отвернулась, накинул на шею шнурок — дело было закончено в несколько секунд. Дверь в купе запирается, и они с Адой Мейсон принимаются за работу. Они снимают с убитой верхнюю одежду, заворачивают тело в плед и кладут на полку в соседнем купе — среди сумок и саквояжей. Кнайтон соскакивает с поезда, прихватив с собой футляр с рубинами. Поскольку все будут думать, что преступление совершено только через двенадцать часов, он находится в абсолютной безопасности, а его свидетельство и слова, которые миссис Кеттеринг якобы сказала проводнику, обеспечивают первоклассное алиби для сообщницы. На Лионском вокзале Ада Мейсон принимает корзину с ужином, запирается в купе, быстро переодевается в одежду своей хозяйки, прилаживает два фальшивых пучка рыжих волос и старается сделать себя как можно более похожей на хозяйку. Когда появляется проводник, чтобы застелить постели, она рассказывает ему заранее заготовленную историю о том, что она оставила служанку в Париже, а пока он стелет постель, она стоит и смотрит в окно, к коридору и проходящим людям стоит спиной. То было хорошей предосторожностью, потому что, как мы знаем, одной из проходивших случайно оказалась мисс Грей, и она, как и многие другие, подтвердила, что в то время миссис Кеттеринг была еще жива.

— Продолжайте, — сказал Ван Алден.

— Незадолго до Лиона Ада Мейсон перенесла тело хозяйки на постель, аккуратно сложила на краешке одежду, а сама переоделась в мужской костюм и приготовилась покинуть поезд. Когда Дерек Кеттеринг входил в купе жены и, как ему показалось, видел, что она спит, все было уже сделано, а мадам Мейсон пряталась в соседнем купе и выжидала случая незаметно сойти с поезда. Как только проводник вышел на платформу в Лионе, она последовала за ним и стала прогуливаться, делая вид, что вышла подышать воздухом. Когда в ее сторону никто не смотрел, она перешла на другую платформу и села в первый же поезд, который отвез ее обратно в Париж, где она направилась в отель «Ритц». На ее имя там уже был заказан номер на ночь, что сделала одна из сообщниц Кнайтона. Больше ей уже ничего не оставалось, как ждать вашего приезда. Драгоценностей у нее нет, да никогда и не было, а насчет Кнайтона, как вашего секретаря, не может возникнуть никаких подозрений, так что он без всякого риска быть разоблаченным привозит их с собой в Ниццу. Он уже договорился с месье Папопулосом о продаже и в последний момент передает рубины Аде Мейсон, которая и вручает их греку. Все это четко спланированная акция, как того и следовало ожидать от такого мастера своего дела как Маркиз.