Предсказание - Мартин Уиллоу

— Иди же ко мне, Джордж! — сказала она. Звук её голоса прозвучал на удивление отчётливо, как будто возник прямо в голове Джорджа. — Я жду тебя.

— Чего ты хочешь? — выкрикнул мужчина. Люди, оказавшиеся рядом, поворачивались в его сторону, после чего ускоряли шаг.

— Джордж, ты не забыл о предсказании?

— Думаешь, это было так легко сделать? — с долей злой иронии произнёс Джордж. И вновь пешеходы поспешили пройти мимо него.

— Не думаю, — женщина по-прежнему оставалась в середине оживлённого транспортного потока.

— И что же ты теперь собираешься со мной делать?

— Подойди! — потребовала она.

Неожиданно мужчина испытал приступ безволия. Мир покрылся мутной серой плёнкой, а впереди была лишь яркая женщина с картины. Она звала его к себе, её голос касался невидимых рычагов его сознания, и он сделал первый шаг навстречу.

— Ближе, Джордж. Подойди ещё ближе.

В дальнем уголке его мозга мелькнула фатальная мысль: остановись, парень, иначе ты погибнешь! Но Джордж уже не отдавал себе отчёта в том, что делает. Он, как завороженный, смотрел на неё. Как она прекрасна, эта женщина с картины. Она похожа на богиню, спустившуюся с небес.

Издалека донёсся какой-то звук.

Джордж не обратил на него никакого внимания, потому что ничто не имело значения, кроме неё.

Звук становился всё ближе и настойчивее.

Джордж почти прикоснулся к её руке.

А потом весь мир перевернулся.

Женщина исчезла, и на её место пришло обычное восприятие реальности. Мужчина стоял на середине дороги, в то время как на него нёсся огромный грузовик. За долю секунды в голове Джорджа Сиборна промелькнул образ когда-то виденного сна. В том сновидении всё происходило почти так же, с той лишь разницей, что за мгновение до гибели он смог проснуться. К сожалению, проснуться от действительности было невозможно.

Водитель грузовика вдавил педаль тормоза до упора и отчаянно посигналил спятившему пешеходу, выбравшемуся на дорогу. За секунду до столкновения он увидел побледневшее лицо человека, инстинктивно прикрывшегося руками. Последовал глухой удар.

— Прощай, Джордж! — успела сказать женщина с холста, прежде чем Джорджа накрыла беспросветная тьма.

После похорон

День выдался холодным и пасмурным. С самого утра пошёл мелкий снег. Человек с богатым воображением обязательно представил бы себе кухню Бога, на которой опрокинулась банка с какой-нибудь белой крупой, и та просыпалась на землю.

В такую погоду лучше всего было находиться дома, пить горячий кофе и смотреть в окно. Но группе людей всё-таки пришлось покинуть уютные жилища и рабочие места, чтобы проводить в последний путь близкого человека. Под низкими тучами кладбище казалось ещё более унылым, чем можно было бы себе вообразить. Среди холодных памятников возвышалось несколько деревьев, сбросивших оставшуюся листву и напоминающих заскорузлые пальцы протянувшихся к небу рук покойников.

Тишину нарушала лишь речь пастора. Он произносил последнее слово перед тем, как гроб должны были опустить в землю. Пастор прибегал к утешительным метафорам, описывая загробную жизнь в виде лучшего мира, чем тот, который однажды предстоит покинуть каждому человеку. Все, кто пришёл на скорбную церемонию прощания, опустили головы и слушали, что он говорил. В первом ряду стояли Меррил и Присцилла. Меррил держала в руках платок, чтобы время от времени смахивать набегающие на глаза слёзы. Дочь не плакала, но чувствовала в груди пустоту, словно смерть человека вырвала из её груди частицу её самой.

— Господь принимает ещё одну праведную душу, — сказал пастор, и из его рта вырывались клубы тёплого пара. — Теперь, когда земной путь этого человека подошёл к концу, мы все склоняем головы и скорбим об утрате. Но Господь посылает нам утешение. Мы верим, что Он примет душу каждого, кто возлюбит Отца своего Небесного.

Меррил пыталась понять, о чём говорит человек в сутане, но его слова наползали друг на друга, теряя всяческий смысл. Когда речь пастора закончилась, гроб опустили в землю.

Люди, собравшиеся рядом с Меррил и Присциллой, выражали соболезнования.

Снег усилился. Теперь это были настоящие хлопья, оседающие на плечах. В лицо подул холодный ветер.

Смерть всегда идёт рука об руку с жизнью, потому что таков закон природы. Смерть нужна для того, чтобы уступить дорогу последующей жизни. А что ждёт человека по ту сторону последней грани, не знает никто.

Меррил обняла дочь и увлекла её в такси. Присцилла порядком продрогла, но не показывала виду. Ей было неловко жаловаться на холод, когда близкий человек его уже не чувствовал.

— Мамочка, а правда, что люди после смерти попадают на небо? — наконец-таки решилась нарушить тишину девочка.

— Я не знаю, — призналась мать и улыбнулась сквозь слёзы.

— Я слышала, что Бог забирает к себе на небо всех хороших людей.

Меррил подняла глаза к тёмно-серым тучам и попыталась отыскать хоть один просвет, но сегодня на небе солнечным лучам места не нашлось.

— А ещё говорят, что люди после смерти становятся ангелами. Мамочка, это правда?

— Боюсь, что не смогу ответить на твой вопрос, — Меррил погладила дочь по голове.

— Знаешь, что мне рассказывала Джессика? Будто бы звёзды — это души умерших. Значит, однажды и я стану звездой?

— Не говори глупостей. Тебе предстоит длинная и счастливая жизнь.

— Но потом-то я смогу стать звездой? — настаивала девочка.

— Обязательно станешь, — сдалась мать, утирая последние слёзы.

— Я буду высоко-высоко и смогу увидеть целый мир. А ещё я буду подмигивать всем, кого знаю, потому что я видела, как звёзды иногда подмигивают друг другу.

Дальше они ехали молча.

— Остановите, пожалуйста, здесь, — обратилась к таксисту Меррил, когда они приехали.

В коридоре почти никого не было. Меррил обрадовалась этому, потому что не хотела, чтобы кто-то видел её такой бледной.

— Идём, — тихо сказала она дочери. Присцилла послушно последовала за матерью.

Меррил приблизилась к двери и остановилась. Неожиданно из её глаз с новой силой хлынули обильные слёзы. Нет, она не должна входить в дверь в таком виде. Она не должна.

— Мамочка, пожалуйста, не плачь, — девочка взяла мать за руку.

— Прости, Присцилла… — Меррил вытащила и без того мокрый платок, чтобы привести себя в порядок.

"Если он увидит, в каком состоянии я пребываю, это причинит ему боль", — мать Присциллы попыталась взять эмоции под контроль. Около минуты она стояла перед дверью, прежде чем решилась войти.