Прикосновение - Анита Шрив

Джули пожимает плечами и улыбается.

Под слоем упаковочной бумаги Сидни обнаруживает голубой носовой платок, сшитый из лоскутов разной ткани. Сидни удается опознать квадратик рубашечной ткани, еще один из бледно-голубого шелка, третий, похоже, от мужского галстука. Прикасаясь к четвертому, она начинает смеяться.

— Это то, что я думаю? — спрашивает она, щупая лоскут, явно вырезанный из старых вылинявших плавок Джеффа.

Джули кивает.

— Я их украла. Он их долго искал.

— Я знаю. — Сидни разглаживает платок на колене поверх полы халата. Он сшит из девяти квадратов, три на три. Сторона каждого квадрата приблизительно два дюйма. — Ты сама это сделала? — восхищенно произносит она.

— Сама, — признается Джули. — Вот это голубое кружево вырезано из пояса свадебного платья твоей бабушки. Рубашечная ткань — из рубашки моего папы. Галстук принадлежал твоему папе.

— Они все об этом знали?

— Все что-нибудь дали. — Джули замолкает. — Или почти все. Вот это, — она показывает на бледно-голубой шелк, — от меня, из майки, которую я носила прошлым летом. Этот кусочек фланели был частью старой ночной рубашки твоей мамы.

Сидни подносит платок к лицу и вдыхает запах фланелевого лоскутка, представляя, что переносится в один из вечеров, когда она лежала, положив голову на колени матери, которая читала ей вслух. Хотя, честно говоря, возможно, такой сценарий она только что придумала.

— А этот подарила твоя подруга Эмили…

— Я помню эту блузку, — говорит Сидни.

— Этот кусочек от моей бабушки, с которой ты не была знакома, но я знаю, она хотела бы, чтобы он у тебя был. Я вырезала его из бельгийской скатерти, которой она всегда накрывала стол, когда мы обедали у нее по воскресеньям.

— Мать твоей матери?

— Моего отца.

— А это, — говорит Джули, показывая на девятый и последний квадратик, — из детского одеяльца, в которое твоя мама тебя заворачивала, когда ты родилась.

Сидни щупает лоскут вафельной ткани. Все квадратики разных оттенков синего цвета (василькового, лилового, индиго), все аккуратно сшиты вместе и обметаны по краям сиреневой кромкой, совсем как стеганое одеяльце.

— Джули, я тебе так благодарна! — говорит Сидни, обнимая девушку. — Это всегда будет моим талисманом. — Вдруг оказывается, что она не может продолжать. — Я не знала, что ты умеешь шить, — наконец произносит Сидни и достает салфетку, чтобы высморкаться.

Джули опять пожимает плечами, как будто шить может научиться любой.

— А откуда взялась эта идея?

— Ниоткуда. — Джули, как всегда, не в силах объяснить источник своего вдохновения.

Сидни еще раз рассматривает квадратики. Она обращает внимание, что среди них нет ничего от миссис Эдвардс и Бена.

Джули прислоняется к спинке кровати и разглядывает комнату.

— Это твое платье?

— Да, на завтра.

— Красивое.

— Спасибо.

— Этот цвет идет к твоей коже. Ты его поэтому и выбрала?

— Мне просто понравился цвет.

— Жаль, что мы с Элен не можем пожениться, — с тоской произносит Джули, подтягивая к подбородку колени.

Сидни удивленно оборачивается к ней.

— Ты еще слишком молода.

— Я не знаю, возможно ли это в Канаде, — размышляет Джули.

Джули девятнадцать. В этом возрасте можно выходить замуж в любой стране. Но Джули не это имеет в виду.

— Ты обсуждала это с Элен? — спрашивает Сидни.

— Мы могли бы устроить праздник, — жизнерадостно заявляет Джули, — и пригласить наших друзей.

Сидни трогает платок.

— Ты бы пришла? — спрашивает Джули.

— Конечно, пришла бы. — Сидни поворачивается к девушке. — Джули, у тебя впереди еще очень много времени.

— Я почти все время счастлива. — Джули эксперт по части защиты. — Мне только немного грустно из-за Бена.

Сидни кивает.

— Я пыталась его пригласить.

— Правда? И что он сказал?

— Почти ничего. Думаю, приглашение должно было поступить от Джеффа.

— Я ничего не понимаю, — говорит Джули.

— Я тоже.

— Но ты там была. Папа говорит, они подрались.

— Ну, не совсем. Но вообще-то это было похоже на драку.

— Когда они были маленькими, они постоянно дрались. Папа мне рассказывал.

По подсчетам Сидни, когда Джули родилась, братьям было семнадцать и тринадцать лет соответственно.

— А потом Бен поступил в колледж и уехал, и это все прекратилось. Но папа считает, что на самом деле они так и не выяснили отношений до конца.

Сидни думает о том, как мистер Эдвардс пытается объяснить Джули отсутствие Бена на семейных торжествах. Из-за этого разрыв братьев, наверное, угнетает его еще больше.

— Что ты сегодня наденешь? — спрашивает Джули.

— Голубой сарафан. И кофточку, если на веранде будет холодно. А ты?

— Платье, которое выбрала Элен. Черное. Черное можно?

— Конечно.

— Только оно… я не знаю. У него очень низкий вырез на спине.

Сидни поправляет волосы на лбу Джули.

— Это самый лучший подарок из всех, которые мне когда-нибудь дарили, — говорит она.

Сидни принимает душ в ванной комнате, которой кроме нее пользуется священник. Девушка пытается не намочить еще больше забрызганный водой номер «Хеммингз мотор ньюс» на полу. На крючке висит потрепанный несессер, о содержимом которого Сидни старается не думать. Невольно она замечает маленький стеклянный флакон со средством для удаления мозолей.

Вернувшись к себе, Сидни проводит некоторое время в попытках уложить на лбу прядь, к которой она собирается прикрепить заколку из оникса и горного хрусталя, специально приобретенную для сегодняшнего мероприятия. Она стремится воспроизвести стиль сороковых годов, который будет хорошо сочетаться со старомодным сарафаном, купленным в магазине поношенных вещей в Кембридже. Но после нескольких неудачных попыток Сидни сдается и просто стягивает волосы в хвост, который затем завязывает в узел.

Пытаясь угадать, что одобрила бы Элен, Сидни примеряет несколько пар сережек, остановившись наконец на маленьких гвоздиках с хрустальными головками — еще одной находке из того же магазина. Она разглядывает себя в маленьком зеркале на дверце гардероба. Ее лицо за последние дни посвежело благодаря тому, что она изредка бывала на солнце, но волосы, все еще влажные, выглядят слишком сурово. Сидни распускает их и больше к ним не прикасается. Хрусталь в ушах смотрится просто великолепно.

На талии и бедрах сарафан сидит хорошо. Ниже Сидни просто не видно по причине малых размеров зеркала, поэтому о том, как выглядит подол, ей приходится догадываться.