Второй выстрел - Энтони Беркли

- Ради бога, Пинка, не делайте из себя еще большую задницу, чем необходимо.

Я не обратил на это внимания, так же как и на идиотский смех, раздававшийся в зале.

- Вы хотели сказать...- начал подсказывать коронер.

- Я хотел сказать,- подхватил я, стараясь сохранять внешнее спокойствие, несмотря на полное смятение чувств,- что все, что сейчас наговорила мисс Скотт-Дейвис, ни одним словом не соответствует действительности. Я не видел ее в лесу, как она утверждает, и между нами не было никакой договоренности. Насколько мне известно, она все это время оставалась на холме, и, конечно, я далек от того, чтобы подозревать ее в убийстве ее кузена. В действительности все обстоит как раз наоборот: это она подозревает, что я его застрелил, и сочинила всю эту басню, чтобы прикрыть меня. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать, и убедительно прошу вас не принимать ее выдумки всерьез.

- Понимаю,- сказал коронер, хотя, по-моему, он окончательно запутался.

- О господи, Пинки, - взмолилась Аморель.- Вот видите,- добавила она, обращаясь к коронеру,- он меня и вправду подозревает. Поэтому он и пытается меня защитить. Заставьте его говорить правду, пожалуйста!

- Все это в высшей степени необычно,- вздохнул маленький коронер, которому при других обстоятельствах я мог бы посочувствовать.

Неожиданно опять вскочил мистер Гиффорд.

- С вашего позволения, сэр. Мистер Пинкертон, вы слышали последние показания свидетеля, в которых она утверждает, что вы сорвали дикую розу. Так рвали вы эту розу или нет, в конце концов?

- Нет, конечно.

- И вы готовы в этом присягнуть?

- Да.

- Ну зачем, Пинки?- с упреком воскликнула Аморель.

- А вы, мисс Скотт-Дейвис, под присягой показали, что мистер Пинкертон сорвал ее и потом выронил, когда услышал второй выстрел?

- Да, как будто она его неожиданно уколола.

- И вы можете нам показать на плане, где именно стоял мистер Пинкертон?

- Пожалуй, могу, но не точно, только приблизительно.

Мистер Гиффорд повернулся к коронеру.

- Тогда я попросил бы вызвать инспектора Хэнкока и узнать у него, находили ли они при осмотре местности дикую розу там, где указывает мисс Скотт-Дейвис, или поблизости от этого места.

Коронер просиял.

- Отличная мысль! У вас есть с собой план? А теперь, инспектор, не могли бы вы ответить на поставленный вопрос?

- Могу сказать, сэр, что мы не нашли там никакой дикой розы, но это вовсе не означает, что ее там не было. Просто мы не занимались поиском каких-то там роз. Но, если она там была, то так там и лежит. С вашего разрешения, я взял бы с собой мисс Скотт-Дейвис и, не откладывая, пошел и посмотрел там, где она укажет.

- Отлично. Просто блестяще.

- Вы попусту потеряете время, сэр,- предупредил я.

- Достаточно, мистер Пинкертон,- грубо прервал он меня.- Вы можете спуститься в зал. А пока мы выслушаем следующего свидетеля. Миссис... э-э... миссис Фицвильям, пожалуйста!

Я вернулся на свое место между Джоном и Этель. Ни к чему говорить, как я был расстроен.

Каким-то образом мне удалось сосредоточиться на том, что говорила миссис Фицвильям. Ей, в общем-то, нечего было добавить, она лишь подтвердила мои показания о том, что первый выстрел прозвучал близко, а второй гораздо дальше, и что она слышала, как я пытался криком привлечь внимание стрелявшего внизу. Звука голосов она не слышала.

Она уже заканчивала давать показания, когда вернулись инспектор Хэнкок и Аморель.

Не говоря ни слова, инспектор с еще более угрюмым видом, чем обычно, проследовал к столу и положил что-то на стол перед коронером. Я уставился на этот предмет в изумлении. Это была завядшая, потрепанная, но тем не менее настоящая дикая роза.

Коронер распорядился передать ее присяжным для осмотра, а сам в это время пошептался с инспектором.

Я почувствовал, что решающий момент вот-вот будет упущен, но не мог придумать, как поступить. Я вопросительно взглянул на Аморель, но девушка с улыбкой обсуждала что-то с миссис Фицвильям.

- А сейчас,- громко сказал коронер, - я хотел бы отложить заседание на три дня. Господа присяжные, жду вас в одиннадцать часов утра в четверг. Все свидетели должны присутствовать, включая тех, кто уже давал показания.

- Вот дерьмо! - донеслась до меня довольно отчетливая реплика Мортона Харрогейта Брэдди.- Значит, нам опять придется тащиться сюда!

Мы вышли на воздух.

Глава 13

- Ну, как бы то ни было, я тебе, кажется, больше не нужен,- сказал Шерингэм.- С тебя сняли подозрение.

- Но я уже устал повторять: вся эта история сфабрикована от начала до конца,- раздраженно ответил я. В самом деле, с Шерингэмом иногда трудно разговаривать спокойно.

- Я знаю. Только вот что, Тейперс, что-то ты слишком горячо протестуешь. Если бы не это, я, может быть, и поверил бы тебе, л так я уже начинаю разделять мнение полиции, что Аморель сказала правду.

Я не стал заострять внимание на непростительной фамильярности, с которой он опять назвал Аморель по имени, хотя в моем состоянии это было непросто.

- Я и под присягой это отрицал,- холодно заметил я.

- Знаю. Начальник полиции даже сказал мне, что, на его взгляд, это было чертовски смелое вранье. Хотя я заметил, что начальники полиции часто имеют свою точку зрения, не совпадающую с официальной. В отличие от своих инспекторов. А теперь Хэнкок точит зуб на Аморель за то, что она разрушила такое славное дело против тебя..

- Ничего она не разрушила, если я буду продолжать настаивать на том, что она сказала неправду.

Шерингэм скорчил глупую гримасу.

- Послушай, Тейперс, я что-то тебя не пойму. Ты шлешь мне телеграмму, умоляя вытащить тебя из этой каши, а когда это делает кто-то другой, причем гораздо эффективнее, чем эго мог бы сделать я, ты вопишь и брыкаешься и воротишь морду от кормушки. Тебе что, хочется примерить веревку на шею?

- Чего мне хочется или не хочется, это мое личное дело.

- И слава богу, что не мое,- сухо ответил Шерингэм,- потому что ты сам не знаешь, что тебе нужно. На самом же деле, старина Тейперс, все, что тебе требуется,- это хороший пинок, вроде тех, которыми я угощал тебя когда-то в детстве, чтобы вбить в тебя немного здравого смысла. Тогда это очень помогало. Помнишь?

Я пропустил мимо ушей это оскорбительное замечание.

- Если ничто другое не поможет, я готов признать перед судом, под присягой, что это я застрелил Скотт-Дейвиса,- ответил я со злостью. - Имей это в виду.

- Браво, браво! - воскликнул Шерингэм с иронией, которая меня просто бесила. - Наш маленький герой. Очень впечатляет. Наверное, все будут тебе аплодировать. Только знаешь, никто ведь тебе не поверит. По крайней мере, не теперь.

- Почему это?

- Да потому, что Аморель слишком хорошо рассказала свою историю, будь то правда или ложь. Ты в ней вовсе не тянешь на трагический персонаж, скорее на комический. Она представила тебя в смешном виде, а пет ничего более далекого от трагедии, чем смех. Если она все это сочинила, то готов признать - это был поистине гениальный ход. Все сразу поняли, что подозревать в хладнокровном убийстве безобидного чудака Тейперса, который молится розам и подпрыгивает от звука далекого выстрела, по меньшей мере абсурдно. Об этом не может быть и речи, даже независимо от железного алиби, которое она тебе предоставила.

- Думаешь, приятно, когда из тебя делают посмешище на людях?

- Нет, конечно, но все же лучше, чем когда тебя вешают в приватном порядке - мрачно парировал Шерингэм.- Нет, все-таки у тебя с мозгами не все в порядке. Ты что, ничуть не благодарен этой девушке? Да тебе следует ползать перед ней на коленях от благодарности, если в самом деле ты сказал правду, а она соврала.

- Знаешь что, Шерингэм,- взорвался я, - если ты собираешься и дальше меня оскорблять, нет смысла продолжать этот разговор. Я в долгу перед тобой за то, что ты так быстро откликнулся и приехал, но теперь, раз ты сам говоришь, что подозрение с меня снято, я могу продолжать заниматься этим делом так, как сочту нужным. Благодарен ли я мисс Скотт-Дейвис или испытываю противоположные чувства, вряд ли это кого-то касается.

Этот разговор происходил тем же вечером после ужина. Шерингэм пришел с столу слишком поздно, когда все остальные уже заканчивали ужинать. Он не стал ничего объяснять, но позже сказал мне, что долго беседовал с полковником Грейсом, начальником полиции, который (по его словам) "после пары джин-тоников стал весьма благодушен и разговорчив". Мы обсуждали ситуацию, уединившись в кабинете Джона. Тот предоставил комнату в паше полное распоряжение и удалился.

Шерингэм критично посмотрел на меня. Я высказался с излишней горячностью, но его, кажется, нисколько не обидели мои слова. Вместо этого он рассматривал меня с таким невозмутимым любопытством, что скоро мое раздражение уступило место чувству неловкости.

- Ладно,- сказал он спокойно.- Я все понял. Ты боишься за Аморель. Разумеется, как это я сразу не догадался, очень глупо с моей стороны. Ты думаешь, что, вытащив твою голову из петли, она рискует подставить свою. Не стану отрицать, такая опасность не исключена. Ты что, влюблен в нее, Тейперс?