Война кротов - Александр Шакилов

– Дышат?

Сайгон пощупал пульс, кивнул.

– Ну, это временно, – ухмыльнулся Че.

– Да иди ты!..

– Куда это твой сайгак умчался? А гостей накормить, а спать уложить? – Растаман с сомнением посмотрел на единственную в палатке раскладушку, на которой лежали пробирки, колбы и странно изогнутые металлические трубки.

Сайгон развёл руками:

– Наш благодетель Викентий Бенедиктович велели себя как дома чувствовать.

– Дом-то у меня раньше на Вокзальной был, – хмыкнул Че.

И вот тут случилось… Гильза застонала и открыла глаза:

– Где я?

Голос её был слаб, но всё-таки! Она жива и она говорит! Значит, необратимого поражения нервной системы, о чём всю дорогу талдычил растаман, не случилось.

Сказать, что Сайгон обрадовался, значит ничего не сказать. Кто ему вроде бы эта девка? Никто. А такая радость взяла…

– Лектор! Лектор! Он живой? – Гильза коснулась плеча нигерийца, испуганно округлила глаза.

Нет ответа.

– А ты поцелуй его, – предложил Че. – Обычно прекрасный принц орально ласкает принцессу. Но так поступали на поверхности, а у нас, в метро…

Гильза, не дослушав растамана, впилась в губы Лектора.

И – второе чудо! Лектор очнулся!

Открыл глаза и улыбнулся амазонке.

– А я что говорил?! – Че с гордым видом принялся освобождать раскладушку. С потерями он при этом не считался: разбил три колбы и пару пробирок. Осколки аккуратно затолкал в угол под наваленный грудой хлам – старую одежду, провода и системные блоки. – Хорошая у твоего сайгака палатка, вместительная. На Берестейской у нас тоже апартаменты были – личный подарок императрицы, царство ей небесное. Наш команданте расстарался. А этому чмырю за что такая роскошь? Кого он тут обхаживает?

Конечно, Че брюзжал для виду. На самом деле прекрасно знал, что на Университете так заведено: каждый обитатель станции должен иметь личный кабинет для экспериментов и раздумий. Некоторые аборигены только тем и занимались, что целыми днями думали. Таких тут считали самыми крутыми.

Это ж надо, ты штаны просиживаешь, а тебе за это почёт с уважением! Тьфу!

Вернулся гостеприимный хозяин, притащил пластмассовый электрочайник с водой. Похоже, энергию тут не экономят… Хорошо устроились ботаны!

– Горяченького? – Кипяток он разлил по чашкам и стаканам, сетуя на то, что нет настоящего сервиза, да и чай как таковой тоже отсутствует. – Заменитель. Попробуйте.

– Викентий Бенедиктович, называй вещи своими именами. Плесень пьём? – Че подул на жидкость в стакане и отхлебнул.

Абориген кивнул, мол, так и есть, простите.

– А ничего, – одобрил Че. – Даже вкус есть. На чай и близко не похоже, но вполне.

Выпив по полчашки, нигериец и амазонка вновь потеряли сознание.

Хорошо, что Сайгон лишь пригубил напиток, – уж слишком мерзким он оказался на вкус.

Следующим накрыло Фиделя.

И весьма своеобразно накрыло: он разулся и схватился за пятку, довольно улыбаясь. Потом отпустил пятку и опять схватил. Ну словно котёнок, играющий со своим хвостом или с тряпичной мышкой!

Кстати, насчёт Мышки. Он первым сообразил, что спасателей опоили, и потянулся к Викентию Бенедиктовичу. Но силы оставили мародёра, он упал лицом вниз. Лучше бы воспользовался револьверами, подумал Сайгон и тут же вспомнил, что патронов нет. Так что ручками сжать горло научника – самое то. Жаль, мародёр не совладал со своим отравленным телом.

А вот на Че яд подействовал специфически. Растаман пустился в пляс. Он приседал, бил себя по ляжкам, корчил рожи и в итоге свалился на пол, указывая пальцем в потолок палатки. Трип, не иначе. В добрый путь, товарищ!

– Вода! Вода очистит! Залить! Залить нору! – в конвульсиях выкрикивал растаман.

Бредит, болезный. Зато Сайгон все еще был в здравом уме и трезвой памяти. Он хотел прекратить это безобразие, но не смог встать – отказали ноги. Вот они, колени-пятки в пятнистых штанах, а не слушаются! Сайгон раз за разом приподнимался и падал. Викентий Бенедиктович с научным интересом понаблюдал за его немощью, затем извлёк скальпель из внутреннего кармана офисного костюма. Лезвие хищно блеснуло в свете лампы без абажура.

Это привело Сайгона в чувство. Он тут же подавил панику и сделал вид, что потерял сознание. Так оно надёжней. Особенно, если тобой интересуется вивисектор.

– А забавный получился бы эксперимент. – Викентий Бенедиктович с сожалением спрятал скальпель обратно.

– Разрешите? – В палатку вошли двое.

– Конечно! – На сей раз хозяин ограничился сухим приветствием. Видать, подчистую истратил многословие на чужаков.

Вошедшие двое были маститыми деятелями науки. Мужчины в возрасте: седина, расчёсанная на пробор, очки с толстыми линзами, неторопливые движения. Один из них то и дело пожёвывал губами, второй хмыкал и подносил платок к носу, массивному, сплошь в чёрных точках.

Спасатели к этому моменту уже все лежали бесчувственным штабелем. Даже трип Че закончился беспамятством. Один Сайгон был в себе. Некоторое время новые гости осматривались, хмыкали, хмурились. Учёные казались раздраженными тем, что пришлось оставить лабораторию.

– Стоило только идти, вы ведь могли сами…

– Да, молодой человек, нехорошо заставлять старших товарищей…

– Но вы же сами, господа! – затрясся от возмущения Викентий Бенедиктович. – Вы сами настояли на том, чтобы лично осмотреть образцы! – Выдав это одной фразой, он вытащил из кармана небольшой баллончик и прыснул из него себе в рот.

Лекарство от астмы, понял Сайгон. Но почему бедолага не пользовался им раньше, когда спасатели к нему пришли?

Ответ не заставил себя ждать.

– Молодой человек, вы ведь получили плату за труды. – Платок коснулся носа. – Спрей вам помогает?

Вот оно что. Партнёр Сайгона получил лекарство от астмы в качестве оплаты… за что? И почему научники так интересуются спасателями?

– Девушке и африканцу нужна реанимация. – На нижней губе профессора остался отпечаток резцов. – Викентий Бенедиктович, вы подсовываете нам некачественный товар. Вы же прекрасно осведомлены, что для опытов нам нужны здоровые организмы. Подчёркиваю: здоровые! Иначе результаты будут недействительны. Вы хотите нас опозорить?

– А то, что они парализованы сильнейшим средством, вас не смущает?! – Викентий Бенедиктович чуть ли не с кулаками набросился на визитёров.

Те переглянулись и мерзко захихикали – мол, скажете тоже. Хозяин палатки побагровел, ему даже пришлось воспользоваться баллончиком – он едва не задохнулся от ярости.

Сайгон скрипнул зубами. Ну, блин, попили чайку! Так не ровен час окажешься на операционном столе – разделанный, как хомячок, и с электродами в мозгу. Картина так и встала перед глазами, и Сайгона передернуло. Ну уж нет. Ему повезло, он-то выпил самую малость отравы. Хозяин Туннелей хранит его. Нельзя упускать подаренный шанс. Нужно действовать!

Но врагов трое, а нижняя часть тела у Сайгона парализована. Единственный шанс на спасение – внезапность. Это как выскочить из большой коробки и заорать что есть мочи: «Сюрприз!!!». Именно этим Сайгон и собирался заняться. Вот только кричать он не будет.

– Интересный экземпляр.

– Согласен, коллега.

Учёные склонились над фермером.

Сайгон только этого и ждал – выхватив нож, ударил того мужчину, что оказался ближе, в сердце. Платок спланировал на пол. Второй научник дёрнулся назад, но Сайгон обхватил его колени. Повалил. Мгновение понадобилось на то, чтобы на руках подобраться к горлу экспериментатора. Агония, зубы прокусили губу.

Кто следующий? Наш дорогой хозяин, который так рад, так счастлив принять у себя верного делового партнера с далёкой станции Святошин?

В одной руке сжимая нож, Сайгон на локтях пополз к подлецу. Если что, он и голыми руками справится с хлюпиком в костюме.

Викентий Бенедиктович застыл на месте, беззвучно разевая рот. Небось хотел позвать на помощь, но астма сыграла с ним злую шутку. О чудодейственном баллончике он со страху позабыл.

– Я не привык смотреть на шестёрок снизу вверх. – Сайгон рывком подтянул своё тело к Викентию Бенедиктовичу.

Лезвие коснулось горла.

Но в последний момент Сайгон передумал.

– Отличный у тебя ремень. Крепкий.

Связанный собственным ремнём Викентий Бенедиктович молчал, хотя Сайгон впрыснул ему в глотку чудодейственное лекарство.

– И не надо глупостей. Не то язык отрежу. Оставлю себе на память. Веришь?

Пленник громко засопел. Слишком громко. На всякий случай Сайгон соорудил ему кляп, пожертвовав на это дело его же галстук.

В глазах всё плыло и качалось. Укусы гарпий, усталость последнего перехода, глоток чая – всё это сложилось вместе, едва не уронив святошинца в забытьё.

Он всё видел и ощущал, сознание оставалось ясным, но движения… Его словно окунули в озеро с протеями и заставили бежать стометровку по дну. Надо быстрее, а ты едва переставляешь ноги…