Война кротов - Александр Шакилов

Сайгон так решил.

– Он должен пойти с нами. Для спасателей это незаменимый человек! Когда мы найдём проходческий комплекс, кто-то должен будет запустить его. Без специалиста никак, согласись, Фидель. Ты спец? Я тоже нет. И Че не спец, и Мышка. А этот старик, он же настоящий метростроевец, это его профессия!

– Столько лет прошло… – засомневался команданте. – Он мог тронуться умом и всё забыть. А тащить с собой слюнявого маразматика, охранять его и кормить с ложечки – приятного мало… И всё-таки попробуй. А вдруг?

Найти старика оказалось проще простого – его на станции знали и любили. Внешний вид Сайгона – израненный, тельняшка драная, штаны дырявые – не внушал доверия театральщикам-ленинцам, но этот недостаток быстро окупился парочкой жетонов. Валюту вроде и отменили, но, похоже, многие тут еще жили прошлым.

– Молодой человек, вы только поспешите. Через пять минут выключат свет.

Едва ли женщине, поведавшей, как найти метростроевца, было больше лет, чем Сайгону, но лютая усталость в лице ее очень старила. Что же надо было сделать, чтобы так довести человека?..

Свет погас, когда святошинец постучал в деревянную дверь – одну из многих в блоке служебных помещений. Теперь понятно, почему бугай так окрысился на старика, – квартирный вопрос испортил обитателей метро. Судя по настроениям на станции, дедулю скоро выселят, а элитная каморка достанется облому с дробовиком. За заслуги перед Родиной.

Сайгон выключил фонарик – дверь открылась, внутри было светло. На пороге стоял тот самый старик в плаще и валенках. На матрасе в углу крохотной комнатушки лежал чемодан. Дед, видно, ждал, что за ним придут: собрал пожитки и спать не ложился. Глаза его блестели, подбородок был гордо поднят.

– Я… Доброй ночи. Вы не подумайте… – растерялся Сайгон.

Он вдруг понял, что не знает, как рассказать старику о важной миссии, о необходимости пойти вместе с командой Фиделя. Слова казались слишком пафосными, вроде политической агитки коммунаров: мало чувств, много популизма.

Жестом старик пригласил гостя войти и указал на табурет – единственный в комнате. Сам он уселся на матрас.

– Дело в том, что… Извините, как вас зовут?

Табурет был неудобным, кособоким, устроиться на нём никак не получалось.

Старик внимательно посмотрел на гостя. Потом поднёс палец ко рту и покачал головой.

Да он же немой! И как Сайгон сразу не догадался?

– Извините, я не знал… не местный, только сегодня на вашу станцию… а тут…

Старик достал из кармана потёртый лист бумаги, на котором принялся что-то писать огрызком карандаша размером с ноготь. Тогда, чтобы ускорить диалог, Сайгон вытащил из рюкзака свои письменные принадлежности – блокнот, почти что новый карандаш – и протянул их старичку:

– Вот. Подарок. Даже не верю, что живого метростроевца перед собой вижу… Вы же… – Сайгон засмущался, сбился. – Ведь если бы вы… Не то, что вы делали… Все мы погибли бы наверху. А так у нас есть метро. Спасибо! Спасибо…

Старик недоверчиво прищурился, глядя на гостя, но презент взял. И вдруг на его глазах блеснули слёзы. Видать, не часто благодарные потомки оказывали ему почести. Обычно-то обвиняют в тунеядстве и грозят дробовиком.

Старик что-то быстро написал в блокноте.

«Павел Терентьевич».

– А я – Сайгон.

Старик – Павел Терентьевич – укоризненно покачал головой.

Сайгон смутился:

– То есть Сергей Ким. Меня так зовут.

Ответом ему была одобрительная улыбка.

И вдруг свет погас.

С грохотом входная дверь ввалилась внутрь.

Выхватив нож, Сайгон метнулся к тёмной фигуре, заполнившей собой дверной проём.

Лезвие рассекло воздух – враг отпрянул. Сайгон рванул следом. И тут же сильный удар в челюсть опрокинул его на спину. В глазах вспыхнули фейерверки. С трудом Сайгону удалось сохранить сознание. Всё ещё сжимая нож, он поднялся сначала на колени, потом в полный рост:

– Вообще-то стучаться надо…

Противника рядом не было. Как пришёл, так и ушёл. Видать, понял, что с Сайгоном шутки плохи.

То тут, то там открывались двери. Слышался приглушённый шёпот. Обитатели служебных помещений боялись – все они ждали, что за ними вот-вот придут.

Сайгон включил фонарь и, посветив вниз, поднял с пола заточку, брошенную тем, кто входит без стука. Метростроевцу нанесли визит вовсе не для того, чтобы побеседовать о том о сём. Зарезать хотели. Старику повезло, что рядом оказался спасатель.

– Павел Терентьевич, такое дело… Я и мои товарищи, мы идём на станцию Днепр. Мы знаем, что там есть проходческий комплекс. С его помощью мы будем рыть туннели. Новые туннели… Чтобы всем места хватило. Чтобы не было войны… Эх! Долго объяснять… В общем, нам нужен специалист. Вы.

Сайгон посветил на старика. Тот что-то быстро написал в блокноте.

Сайгон прочёл: «Безумие!!!» и тяжело вздохнул:

– Павел Терентьевич, или вы идёте с нами, или вас навестят, когда меня не будет рядом. Они вас в покое не оставят. – Он протянул старику заточку.

На этот раз в блокноте было написано: «Хоть к чёрту на кулички, лишь бы отсюда подальше».

Глава 20

Крещатик

Чуть ли не в первый день после войны какие-то отморозки отрезали Павлу Терентьевичу язык. С тех пор метростроевец использовал для общения шариковую ручку, маркер или карандаш – всё, что писало. Но с каждым годом всё сложнее было доставать канцтовары. Обычная в прошлом бумага в метро стала неимоверным дефицитом, который пожилому человеку оказался не по карману. Поэтому Павел Терентьевич попусту не «болтал». Привык экономить.

– Это Павел Терентьевич, метростроевец. Он согласился пойти с нами.

Спасатели по очереди представились. Мышка долго жал старику руку и глупо улыбался.

– Нам здесь больше нечего делать. – Фидель закинул на спину рюкзак. – Тут становится жарковато.

Словно подтверждая его слова, загрохотали выстрелы.

Взглянув на вспышки, хорошо заметные в темноте, Сайгон сразу понял, в чём дело:

– Там служебные помещения. Началась расправа над неугодными. Павла Терентьевича будут искать. Есть у него тут доброжелатель.

Злые и голодные спасатели покидали бывшую Театральную. Крались в темноте, словно воры. А ведь станция не спала… Обитатели её хоть и не присутствовали на резне в служебных помещениях, зато крики раненых и хлопки выстрелов слышали отлично. Обыватели сидели по своим норкам. Никто не вышел вступиться за тех, кого убивали.

У входа в туннель спасателям преградила дорогу местная дружина. По всему – те самые парни, что должны были бы сидеть на блокпостах. Оно и понятно: в туннеле и страшно, и скучно, на станции куда веселее.

– Эй, далеко собрались? – поинтересовался командир дружинников, небритый, коротко стриженный детина лет двадцати. Рожа самоуверенная, так и просит, чтобы по ней двинули прикладом.

Ответил Фидель:

– Да вот по Крещатику хотим прогуляться, на каштаны посмотреть.

Дружинник юмора не понял. Или же виду не подал.

– Каштаны – это отлично, Крещатик – ещё лучше. Но у нас приказ: всех на станцию впускать и никого со станции не выпускать.

– Командир, а может, договоримся? – шагнул вперёд Сайгон и выразительно потёр большим пальцем об указательный.

– Конечно договоримся! – обрадовался дружинник.

Его товарищи, а было их десятка полтора, дружно загоготали. Только теперь Сайгон заметил, что командир дружинников сидел на большом полиэтиленовом мешке, доверху набитом жетонами.

У фермера аж дыхание перехватило. Целый мешок?! Ну ничего себе!!!

Рядом с командиром – точнее, возле мешка – перетаптывался низенький мужичок, весь покрытый татуировками. В руках он держал два больших пакета – один с измельчёнными зелёными листьями, а второй со шляпками мухоморов. Всё это добро перекочевало к небритому детине, который встал с мешка, позволив мужичку хорошенько зачерпнуть жетонов. Низенький – не местный. Татуировки, как у типов с Вокзальной. Наркокурьер, что ли?

Черт, да они тут все под кайфом, оттого и ржут невпопад…

Экспроприировали у населения Театральной жетоны и теперь спускают их на дурь. Во имя светлых идей, конечно. Если так и дальше пойдёт, то скоро на станции начнётся голод. На хавчик пробьет – и начнется…

– Так что, договоримся? – Командир дружинников откровенно веселился. – Вы спляшете, песенку споёте, а я вам заплачу! – Он потёр пальцем о палец, передразнивая Сайгона. – От нас бесплатно никто не уходит!

Он прицелился Фиделю в голову и выстрелил.

Видно, двоилось в глазах: пуля вжикнула в сантиметре от виска.

И тут команданте нанес ответный удар.

С яростным рыком накинулся на небритого детину – и ребром ладони перебил ему горло. Тут же атаковал следующего коммунара. Ногой в живот – бедолагу согнуло пополам, Фидель не оставил ему ни единого шанса – с хрустом свернул шею.

Дружинники оторопело уставились на труп с вывернутой головой.