Пройдённый путь (Книга 1) - Семен Буденный

Подобные картины панического бегства белых у Ляпичева следовали одна за другой. Не успели мы отъехать от берега Дона, как увидели мчавшуюся полным карьером тройку хороших лошадей, запряженных в экипаж. Кучер-казак с огромным чубом зычным криком и свистом подгонял бешено скачущих коней. В открытом экипаже сидели, прижавшись друг к другу, две дамы, пышно разодетые, в роскошных широкополых шляпах. Не знаю, был ли кучер пьян или же обезумел в панике, но он гнал лошадей прямо к обрывистому берегу Дона. Лошади на всем скаку сорвались с обрыва, и экипаж с дамами грохнулся на лед. Оттаявший у берега лед с треском расступился, и Дон поглотил этот экипаж с нарядными дамами.

В течение нескольких часов корпус генерала Толкушкина был разгромлен. Дивизия взяла в плен свыше двух тысяч солдат и офицеров, захватила один бронеавтомобиль, два бронепоезда, девятнадцать орудий, из них два шестидюймовых, и сорок станковых пулеметов.

Разгром белогвардейцев в Ляпичеве имел исключительно большое значение в борьбе против Донской армии генерала Краснова. Ляпичев являлся одним из основных опорных пунктов красновских войск. Под прикрытием его донская контрреволюция рассчитывала привести в порядок свои части, потрепанные 10-й Красной армией.

После разгрома корпуса генерала Толкушкина в Ляпичеве красновские войска уже перестали представлять собой организованную силу, способную оказывать серьезное сопротивление. Противник потерял не только общее руководство своими войсками, но даже какую-либо прочную связь между отдельными частями Донской армии. Область войска Донского - лагерь контрреволюции, крупнейший источник армейских резервов белогвардейцев фактически была парализована.

V. Бои на реке Маныч

1

10-я Красная армия, несмотря на распутицу, перешла в наступление по всему фронту от Дона до Волги, имея задачей выйти на рубеж реки Маныч.

Особая кавалерийская дивизия развивала наступление вдоль Дона, очищая от белых войск левобережные станицы и хутора.

Противник особого сопротивления не оказывал и чаще всего при появлении наших головных подразделений уходил без боя, прикрываясь тыльными заставами на широком фронте.

Сведения о противнике поступали непрерывно и не только от разведки, но и от жителей хуторов и станиц, расположенных на пути движения дивизии. Обстановка в Донской области все больше благоприятствовала нашему наступлению. Беднейшие казаки почувствовали себя виновными в том, что сразу не стали на сторону советских войск и даже стыдились уже, что они казаки. Настроение железнодорожных и других рабочих, служащих и иногородних крестьян было исключительно приподнятое. Они чем могли помогали наступлению советских войск и с энтузиазмом участвовали в восстановлении местных органов Советской власти. С каждым днем увеличивался приток в Красную Армию добровольцев из рабочих, крестьян и беднейших казаков. Особенно характерным явлением для этого времени был переход на нашу сторону молодых казаков. Они переходили одиночками, группами и целыми сотнями при полном вооружении. Пришлось создать в дивизии специальную комиссию по формированию, которая отбирала из добровольцев наиболее надежных людей, учитывая их социальное положение.

Чем больше переходило на нашу сторону трудового народа Дона, тем свирепее становились казаки-старики - опора донской контрреволюции. Проклиная молодых за то, что те якобы "продали Тихий Дон и казачью честь", они поголовно, включая девяностолетних, вступали в карательные отряды инквизиторского типа. Особую злобу эти "гвардейцы" контрреволюции питали к иногородним крестьянам. Они врывались в станицы и хутора, рубили, резали, сжигали на кострах и расстреливали ни в чем не повинных людей, не щадили ни детей, ни женщин. Хутора, где жили одни иногородние, сжигались этими озверевшими людьми дотла. Частыми стали случаи, когда в бою сталкивались отцы и сыновья, братья и другие близкие родственники. Сын кричал:

- Сдавайся, отец!

А отец с налитыми кровью глазами бросался на сына с криком:

- Не сомневайся, собака, я тебя первым зарублю!

Так командир полка Николай Алаухов из 3-й кавбригады в одной из атак встретился с отцом. Он упрашивал отца сдаться, но тот бешено, с бранью бросился на сына. Уговоры не помогли, и Алаухов зарубил отца.

В борьбе с нашими частями казаки-старики шли на самые подлые приемы.

При наступлении дивизии на станицу Нагавскую на нашу сторону без боя перешла сотня казаков - жителей этой станицы. Их привел старший урядник Кузнецов, который попал в плен к нам в хуторе Жутове втором, вблизи Аксая, и был отпущен домой с письмами к казакам и солдатам. Когда Кузнецов пришел домой, белые снова мобилизовали его. Находясь в Нагавской, Кузнецов узнал, что на станицу наступает дивизия под моим командованием, и уговорил молодых казаков перейти на нашу сторону. Они привезли с собой два станковых пулемета, а Кузнецов привел мне в подарок коня под кличкой Казбек, на котором я провоевал до конца гражданской воины.

В станице Нагавской осталось около четырехсот казаков-стариков. Дрались они остервенело. И вдруг в разгар ожесточенного боя часть этих бородачей подняла руки вверх. Однако, когда командиры наших полков, Баранников и Мирошниченко, поверившие, что казаки сдаются в плен, подскакали к ним, казаки расстреляли их в упор. Гнев наших бойцов был беспредельным, и они справедливо покарали злодеев.

Погибли два наших замечательных человека, память о которых не изгладится временем. По характерам это были люди, противоположные друг другу: всегда спокойный, молчаливый, расчетливый в бою Баранников и на редкость подвижный, шумный, сказочно смелый в бою Мирошниченко. Бойцы любили Баранникова как умного и опытного командира, как заботливого отца. А кто не восхищался храбростью, молодецкой отвагой Мирошниченко, кто не подражал этому лихому богатырю, который водил своих удальцов в атаку, не считаясь с численностью врага.

Разгромив противника в станице Нагавской, Особая кавалерийская дивизия продолжала наступление. Вслед за дивизией наступали стрелковые соединения нашей 10-й армии. Нужно отдать должное героическому упорству наших пехотинцев и артиллеристов - в непролазную грязь, почти разутые, мокрые, голодные, уставшие, они шли вперед и помогали выбившимся из сил лошадям тянуть пулеметы, пушки, повозки, несли на себе раненых и больных. Однако весенняя распутица все же тормозила продвижение нашей пехоты. Бойцы изматывали свои силы, обозы с боеприпасами отставали, нарушалось питание частей всем необходимым для боя и жизни.

На подступах к станице Романовской наша дивизия встретилась с частями конной группы генерала Мамонтова. В его группу входили ранее потрепанные 10-й армией части генералов Секретева, Голубинцева, Чернецова. По данным разведки и показаниям пленных и перебежчиков, по рассказам жителей мы знали, что группа Мамонтова по численности в три с лишним раза превосходит нашу дивизию. Однако мы знали также, что части, входящие в эту группу, потеряли в боях свое тяжелое вооружение - пулеметы и артиллерию, что они измучены тяжелым отступлением и поэтому вряд ли способны упорно сражаться. Нам было известно также, что некоторые дивизии и полки противника только именовались дивизиями и полками, а фактически же представляли собой слабо сколоченные сводные группы разных подразделений. Ко всему тому Мамонтов был дезинформирован.