Пройдённый путь (Книга 1) - Семен Буденный

После этого мы тотчас же начали готовиться к выступлению на Платовскую. С наступлением темноты дивизия двинулась из Великокняжеской. Но не успели мы выйти из станицы, как в нее ворвались конные казаки. Это были те три казачьих кубанских полка, о которых мне говорил ночью офицер штаба группы Мамонтова.

Передовые подразделения белоказаков натолкнулись на наш арьергард, который под командой находившегося там начальника штаба дивизии Григория Хоперского принял бой.

Я был в это время в голове колонны дивизии. Узнав о нападении белоказаков с тыла, я приказал контратаковать их. Полки быстро повернули назад и контратаковали противника, смяли его и, преследуя казаков, выскочили к железной дороге. И тут вдруг из-за железнодорожного полотна в ночном сумраке вырос целый лес штыков пехоты противника. Пехота, стоя на месте, открыла залповый огонь. Не останавливаясь, наши полки с ходу атаковали белогвардейцев, охватывая фланги. Видя, что судьба ее предрешена, белая пехота, бросив оружие, сдалась в плен. Это были части пехоты, которые формировались белыми в станице Орловской. Белогвардейцы бросили ее на Великокняжескую, когда узнали, что станица в наших руках.

Захватив с собой пленных, части дивизии снова двинулись на Платовскую.

В штабе дивизии меня ожидала печальная весть: в бою с кубанскими белоказаками пал смертью храбрых начальник штаба Григорий Хоперский. По старому воинскому обычаю я снял шапку и почтил память этого замечательного командира - бывшего казачьего офицера, с первых дней революции твердо вставшего на сторону Советской власти и честно служившего народу до последней минуты своей жизни. Человек высокой культуры и кристальной честности, отлично знавший военное дело и обладающий незаурядными военными способностями, он перешел на сторону революции по глубокому убеждению в правоте ее дела и отлично понимал дух революционного времени. Он был не только моим боевым соратником, НО и другом.

Минуя Платовскую, дивизия вышла к реке Сал. Предсказания местных старожилов о разливе реки оправдались. Сал уже начинал выходить из берегов, пора было снимать мост, но жители Большой Мартыновки не снимали его, ожидая возвращения наших частей.

Переправившись через Сал, части дивизии очистили от белых примартыновские хутора и расположились на отдых в Большой Мартыновке. Пленные и трофеи были направлены на станцию Ремонтная, в расположение 37-й стрелковой дивизии.

Так закончился наш налет на Великокняжескую. Результаты его превзошли наши ожидания. Дивизия не только освободила тысячи советских людей, обреченных на смерть в застенках белогвардейцев, потрепала отдельные части белых, захватила много пленных и богатые трофеи, но и расстроила планы обороны белогвардейцев по рубежу реки Сал, внесла путаницу и неразбериху в положение белых частей на фронте перед 10-й Красной армией. Высшее белогвардейское командование потеряло ориентировку - оно не знало, где проходит линия фронта и что можно ожидать завтра. Мамонтов сидел в Торговой, опасаясь приблизиться к Салу, он считал, что рубеж по реке Сал прочно занят красными. Это способствовало выдвижению к Салу стрелковых соединений нашей армии.

В Большой Мартыновке Особая кавалерийская дивизия находилась, приводя свои части в порядок, семь дней. Здесь было закончено формирование 3-й бригады дивизии. К этому времени стрелковые соединения армии подошли к Салу и при полном бездействии белых начали переправу в различных пунктах.

26 марта мною был получен приказ о переименовании Особой кавалерийской дивизии в 4-ю кавалерийскую дивизию. В состав ее вошли шесть кавалерийских полков, объединенных в три бригады. Полки получили номера: 19, 20, 21, 22, 23 и 24-й. Иловлинский казачий полк Колесова, влившийся в дивизию в период рейда на севере от Царицына, по-прежнему остался в непосредственном подчинении начдива, так же, как и Особый резервный кавалерийский и артиллерийский дивизионы.

В начале апреля был получен приказ Реввоенсовета 10-й Красной армии, в котором передовым частям армии ставилась задача выйти на рубеж реки Маныч и, захватив плацдарм на левом берегу, обеспечить форсирование реки всеми войсками армии.

4-й кавалерийской дивизии приказывалось нанести удар противнику в общем направлении на Батайск и, заняв левобережные станицы и хутора понизовья, отрезать белым пути отступления через Дон у Ростова.

Во исполнение этого приказа 4-я кавдивизия повела наступление из Большой Мартыновки на Большую Орловку, а затем по левому берегу реки Сал на хутора Павлов, Золотарев, Кузнецовка, Сусатский, Ажинов, Кудинов, станицу Багаевская, хутор Федулов.

В хуторе Золотарев дивизия столкнулась с пятью полками кавалерии, которыми командовал генерал Попов - тот самый Попов, что зимой 1918 года вел борьбу с краснопартизанскими отрядами в Сальском округе.

Встретив сопротивление белоказаков, дивизия с ходу развернулась в боевой порядок и атаковала противника. Бой был горячим, но непродолжительным. Противник, заметив, что части дивизии начинают охватывать его фланги, начал отступать меньшей частью своих сил в направлении хутора Верхне-Соленый, а большей частью к хуторам Кузнецовка и Сусатский. Мы преследовали главным образом основную группу белых, отступавшую на хутор Кузнецовка. Двигаясь со штабом дивизии, я въехал в Кузнецовку, когда наши передовые подразделения еще вылавливали не успевших убежать белогвардейцев. В разных концах хутора слышались одиночные выстрелы и шум преследования убегавших белоказаков. Я собирался было соскочить с коня, чтобы выпить воды в какой-нибудь хате, как вдруг мимо меня промчался на прекрасном коне донской породы в длинной романовской шубе босой всадник. Я дал шпоры своей лошади и в несколько секунд нагнал удиравшего. Он припал к шее коня и, дико озираясь на меня, что-то шептал. Я пытался схватить его за воротник шубы, но все как-то не получалось. Тогда я вытащил из кобуры револьвер и выстрелил. Всадник, вскинув руки вверх, свалился с седла. Убитым оказался полковник Калинин. Под шубой у него ничего не было, кроме нательного белья. Я передал коня полковника своему ординарцу, приказав оставить его при штабе дивизии под мое седло.

На ночь дивизия расположилась в Кузнецовке, выставив сторожевое охранение в хуторе Балабин и на юг в сторону хутора Верхне-Соленый. Поздно вечером мы хоронили двух бойцов, убитых в бою за хутор Золотарев. Я приказал на похоронах исполнить Интернационал, понадеявшись на трубачей, захваченных нами в Великокняжеской у Мамонтова. Но оказалось, что Интернационал они исполнять не умеют.

- Ну тогда давайте, что знаете. Только, чтобы было торжественно, сказал я. И они грянули похоронный марш.