Спасти Козельск - Дмитрий Дашко

Варвар горделиво охватил её полный стан рукой, прижимая к себе – первая поездка на санях, прицепленных к чадящему и рычащему железному зверю, явно пугала девушку. Впрочем, понятно было, что страх этот неглубокий, преходящий. Прав был Морошкин, когда рассуждал про тележный скрип в свете технического прогресса человечества. Человек – существо, которое быстро привыкает к шуму и дыму.

Могли бы отправиться домой «в будущее» и прямо из Козельска, но решили не плодить лишних легенд, удалиться на расстояние невидимости, как сострил Варвар.

Минут двадцать прошло, как стены Козельска превратились в тёмное пятно на горизонте. Только тогда Демин дал команду остановиться. Глушить мотор Воднев однако не стал. Вокруг от края до края простиралось однообразное заснеженное поле. Послеполуденное солнце неярко светило сквозь дымку, которой подёрнуто было небо, от того снег, и без того утративший первозданную белизну, казался серым.

Выбравшись из саней, принялись выгружать ящики. Один, за который было ухватился Свешников, Демин почему-то велел оставить в санях. Двигались, энергично поводя плечами, высоко поднимая колени – разминали мышцы, затекшие во время не слишком комфортабельной поездки, да ещё и под свежим, бодрящим ветерком. Груз компактно сгруппировали шагах в десяти от снегохода, сверху положили стрелковое оружие, гранатомёты, оставив себе по одному автомату за плечами. Даже Пребране Денис повесил за спину «калаш». (На кой хрен, спрашивается? Стрелять она не умела… Иль научил-таки Варвар? Но вряд ли. Дениска в постели другому учит). Закончив непродолжительную работу, встали кружком, с «пирамидкой» из ящиков, ощетинившейся направленными в разные стороны стволами, в центре.

– Всё, кажется, – негромко сказал Демин.

– Так точно, товарищ майор! – ответил Воднев.

И уткнул между автоматами на ящиках небольшую продолговатую коробочку с горящей на ней зелёной точкой светодиода. Другую такую же он держал в руках. А третья была пристёгнута к поясному ремню. И у каждого в группе, в том числе и у Пребраны, на поясе имелось по такому гаджету.

– Снегоход? – спросил Демин.

– Есть! – хлёстко отозвался Воднев и практически бегом кинулся к машине.

Запрыгнул на водительское сиденье. Тут же мотор мягко взвыл, переходя на рабочие обороты, сцепка тронулась, удаляясь от по-прежнему стоявшей вокруг выгруженного снаряжения группы.

Выполнив довольно хитрый манёвр, в форме буквы «г», в результате оказавшись на удалении примерно ста – ста двадцати метров от товарищей, Игорь не только остановил «Уран», но теперь и заглушил двигатель. Установилась необыкновенная тишина – казалось, во всём мире.

Бегом Воднев вернулся к остальным. Коробочки с зажженным светодиодом в руке уже не было.

– Всё точно сделал? – спросил его Демин хмуро.

– Абсолютно! – неожиданно не по-уставному ответил старлей. – По курсопрокладчику. – Пожал плечами. – ГЛОНАСС здесь пока ещё на орбиту не вывели…

– Ну что ж… Встать в строй! – скомандовал майор.

Под строем он подразумевал то кольцо, которое образовывали сейчас участники группы. Ну да Воднев понял его. И выкрикнув ответное «Есть встать в строй!», занял место между Свешниковым и Пребраной, которую Павленко, пришлось выпустить из объятий.

– Давай обратный отсчёт, Андрей, – глухо приказал Демин.

В голове у него вдруг снова закрутилась песня. Но в этот раз не Трофимовская, не про тех, кого не вывел из-под шквального огня, а что-то другое.

«Как одна короткая встреча затянулась на несколько лет…» «Несколько веков», – подумал Демин. В этот момент он видел перед собой глаза Феодосии, так явственно, будто она до сих пор стояла перед ним и смотрела на него с упрёком. Но что он мог поделать… С княгиней майор расстался у ворот детинца – сопровождать группу дальше не позволил. Но знал наверняка, что Феодосия поднялась на башню, из ворот которой выехал снегоход с санями, и с высоты наблюдала за удалением сцепки, поразительно быстрым превращением её в тёмную чёрточку, стремящуюся туда, где белесо-серая равнина сходилась с таким же белесо-серым небом.

– …три, два, один… – монотонно перечислял Морошкин.

– С Богом! – крикнул майор.

И все нажали зелёные кнопки на индивидуальных мобильных модулях машины времени, крепившихся на поясах.

На миг наступила тьма. В следующее мгновение все оказались под сводом павильона – того самого, из которого отправились в прошлое, только на санях, прицепленных к «Урану». Стояли тем же кольцом, как в поле под Козельском, а в центре так же сложены были ящики и оружие. Только «Урана» с санями видно не было. При попытке взглянуть в том направлении, где они находились ещё секунду назад, взгляд упирался в наклонную, плавно переходящую в потолок стену павильона.

Какое-то мгновение легионерам казалось, что они одни. Но не дольше мгновения. Потому что тут же тишину огласил многоголосый радостный вопль, нечто среднее между «ура!», «ого!» и чем-то вообще нечленораздельным и непечатным.

Оказывается, группа находилась в дальнем конце павильона, на специальной «посадочной» площадке, которую держали свободной от каких-либо предметов, мебели, оборудования и вообще от всего, куда и заходить-то было строго-настрого запрещено, без исключений – чтобы не создать проблем при возвращении, которое (таковы особенности путешествий во времени) для остающихся в своём времени всегда происходит внезапно.

С топотом, гулко отражающимся от стен павильона, к группе бежала другая группа, вся в камуфлированной униформе. Несмотря на комплекцию, возглавлял забег старший прапорщик Марченко. Пыхтел от усилий, но не уступал первенства.

Кто-то крикнул:

– А что так скоро? Не получилось?

Но заметив, как изменились путешественники, охнул удивлённо.

– О, бородачи! Барбудас! – заорал другой.

– А шапки откуда взяли?

– А Морошкин – вылитый Че Гевара!

И только старший прапорщик Марченко, подскочив к легионерам первым, одышливо сопел, смотрел такими круглыми глазами на Пребрану, будто хотел воскликнуть «Ни… себе!» Но, отдышавшись наконец, первым делом спросил:

– Где «Уран»?

– Я ж говорил тебе, сразу его списывай! – зло процедил Демин, если честно, ожидавший в первую очередь другого вопроса. – Неча раскатывать губу! На охоту и рыбалку будешь на старом «Буране» ездить. А на дачу – на своей «нексии».

Хорошо знал майор Демин благосостояние старшего прапорщика Марченко.

– А беспилотник? – не унимался тот.

– Улетел… – устало бросил в ответ Демин.

Он переглянулся с Морошкиным, с Водневым, перехватив их лукавые усмешки. По общим их расчётам, «Уран» с упакованным в контейнер «кречетом» в санях должны были находиться сейчас в овражке за забором, за пределами парка боевой техники – на гражданской земле. Только майору уже не грела душу эта пацанская проделка. Все равно после розыгрыша прапорюги техника будет сдана по месту приписки. Майор думал про Козельск. Как там сейчас? И его разум отказывался принять факт, что на самом деле с того «сейчас» минуло почти восемь веков…

– С генералом сами будете разбираться, товарищ майор, – злобно буркнул Марченко. Почесав затылок, поправился: – То есть я хотел сказать – товарищ подполковник.

– Разберусь, – утомленно отмахнулся Демин, а лишь потом до него дошло:

– Подполковник?

– Так точно, товарищ подполковник, – хитренько скосил глазенки старший прапорщик. – Приказ вчера товарищ генерал подписал на присвоение очередных воинских званий. Так что простава с вас. Ну, не прямо щас, а как бороды сбреете.

– Хм… – почесал кудрявую бородку новоиспеченный подполковник. Спрашивать откуда прапорюга знает о приказе бесполезно. Секретарши и прапорщики знают все на свете и раньше других. Посему Демин уточнил:

– А кого еще осчастливили?

– Капитану Морошкину присвоено звание майора, старшему лейтенанту Павленко – капитана.

– А я? – возмутился Воднев.

– А у тебя, Игорек, выговор, – пожал плечами старший прапорщик. – Пока не снимут – будешь в старлеях ходить.

– Твою же мать… – выругался Воднев, опять позабыв, что приличному старообрядцу ругаться грех. – Второй срок уже в поручиках перехаживаю. Этак до тридцати лет в старлеях просижу…

Покажите офицера, который будет не рад присвоению очередного звания. Нет таких, да и быть не может. Звания для того и придуманы, чтобы радовать людей в погонах. Вот и сейчас Демин, Морошкин и Павленко были готовы прыгать от счастья, но к радости примешивалась обида за товарища. Разумеется, выговор, полученный за ту драку, не триппер, носить можно, но все равно.

– Не переживай, Игорек, – сочувственно потрепал подчиненного по плечу Демин. – Доберемся до генерала, напишу рапорт, снимут с тебя выговор, а там уже и звание присвоят. Обещал генерал, что если все ладно пойдет, то не обидит.

– Да ладно. Переживу как-нибудь, – буркнул Воднев, стараясь казаться невозмутимым. Кажется, хотел вспомнить неформальный гимн спецгруппы, но не стал. У Трофима герой хотя бы до капитана дослужился…