Спасти Козельск - Дмитрий Дашко

– А в терем княжий ходила? Что, спит еще князь наш?

– Спит, как есть спит, – снова отозвалась служанка. – Как с утра заснули все, так и спят. Велеть разбудить?

– Да ты что, дура? Устал князь, умаялся. Дождись, а как проснется, ко мне веди. Скажи ему, что скучает княгиня…

Демин уже открыл рот, чтобы предложить начать обсуждение услышанного, как в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, створка распахнулась и в нее всунулась морда одного и ратников, стоявших на страже:

– Там это, князь Гаврила… холопка от княгини. Грит – коли князюшка проснулся, так пусть он к княгине идет. Дело, мол, есть, важно!

Глава 21

Капитан Морошкин сидел у себя в каморке, ещё более тесной, чем комната «князя», листал карманного размера блокнот в потёртых корочках из кожезаменителя, отмечал что-то в старых записях, тут же заполнял свежими пометками, краткими, похоже, шифрованными, непостижимыми, подобно китайской грамоте, для стороннего наблюдателя.

Капитан любил и уважал современные планшеты, нетбуки, ноутбуки и стационарные компы, но в походе доверял мысли только вот этому блокноту.

«У блокнота аккумулятор не сядет, – пояснял он излишне ретивым сторонникам прогресса, с ходу обвинявшим капитана в ретроградстве, – и страница, если даже порвётся или намокнет, всё, что было написано, прекрасно сохранит. А если понадобится уничтожить записи: чирк спичкой, развеял пепел по ветру и всё, как не бывало… Ни одна зараза не восстановит!»

Он даже напевал что-то себе под нос, явно довольный самим процессом; слегка щурил глаза, а иногда строил хитрые гримасы. Морошкин находился в полном одиночестве и мог дать волю некоторым вполне человеческим слабостям. Тихо, спокойно, никто не мешает – чего не попеть?

И всё же довести песню до конца не удалось: в каморку без стука ворвался Варвар. Вот так вламываться к людям, без предупреждения, это было для него типично.

Павленко хоть и пригнулся на ходу, но всё равно чуть не сшиб своим горшкообразным блестящим шлемом притолоку. При этом он орал:

– Тревога! Где князь? Тревога!

– Ты с какого… сорвался? – удивлённо спросил капитан.

Спросил негромко, чуть не полушёпотом, будто рядом спал кто-то, до этого страдавший бессонницей трое суток и только-только смеживший веки, будучи сражённым благодатным сном; спросил не поднимаясь с места, лишь укоризненно подняв на Варвара прищуренные глаза.

– Тревога, тащ капитан! – снова гаркнул Павленко, уже несколько осипшим от ора голосом. – Новый тумен татар появился!

И снова поинтересовался:

– Где князь?

– Где-где… – ворчливо передразнил его капитан. – Сам не знаешь, что ли?

Он мотнул головой куда-то себе за спину.

– Не всё тебе одному кобелировать…

– А-а… – наконец прозрел запаренный Павленко.

– Бэ! Докладывай по форме!

Щёлкнув каблуками, Павленко вытянулся во весь свой коломенский рост.

– Товарищ капитан, во время барражирования беспилотника по периметру вокруг Козельска в радиусе пятнадцати километров была замечена многочисленная конная группа противника, направляющаяся с северо-запада в нашем направлении. В настоящее время «Кречетом» управляет страшный лейтенант Воднев. Страшный лейтенант Павленко немедленно отправился с донесением к командиру группы князю-майору Сергею Владимировичу «Гавриле» Демину! Жду ваших распоряжений.

– Мои распоряжения будут следующими, – молвил Морошкин, поднимаясь и в силу вечной привычки одёргивая на себе куртку, – собрать всю группу в «центре управления полётом». За исключением князя. Его беспокоить не будем. У него сейчас голова не тем занята…

– А где Владимирыч? – первым делом спросил, поднимаясь с табурета, Свешников, когда они вошли в комнату, которую Морошкин полушутя-полувсерьёз назвал «ЦУПом»: стол здесь был заставлен хитроумными «гаджетами», монитором, джойстиком и «клавой» управления беспилотником в том числе, и над всем этим мудрёным хозяйством колдовал серьёзный, насупленный, как обычно в таких ситуациях, Воднев.

У Свешникова же вид был тоже хмурый, озабоченно-виноватый: будучи не при делах, он чувствовал себя немного не в своей тарелке.

– Исполняет княжеский долг… – на ходу бросил Морошкин, сразу же вперяясь в монитор, на котором шевелилась, медленно поворачивалась переменчивая, как бы клубящаяся, не очень понятная непосвящённому картинка. – А, вижу… – довольно кивнул он.

– А… – тоже понимающе протянул Свешников, снова опускаясь на табурет. Глубокомысленно пропел себе под нос: – Только ночь с ней провожжался, сам наутро бабой стал…

– Отставить лирику… – тоже себе под нос пробормотал Морошкин. – В ансамбль песни и пляски после играть будем…

Разношерстная, как обычно у татар, конная лава была уже отчетливо видна на мониторе. Воднев то ли чуть довернул камеру, то ли слегка сманеврировал всем беспилотником, но в результате объектив проехался по всему вражескому войску. Зараз оно не вмещалось в экран. Тут Игорь, однако, убавил зум, картинка сделалась мельче в деталях, но с бо́льшим охватом.

– Как думаешь, Михалыч, тумен будет? – спросил Морошкин Свешникова.

– Вполне… – вглядевшись в изображение, веско кивнул историк. – Может, и два, и три, но уже потрёпанные. Так что в сумме как раз тумен…

– И какие будут предложения? – Морошкин окинул цепким взглядом товарищей.

– Я думаю так… – бойко затараторил Павленко. – До них сейчас километров двенадцать-пятнадцать… Численный перевес – на их стороне. Даже при том, что они совершили марш и устали. Наших возможностей они ещё не знают, потому не деморализованы. Надо им показать наши силы…

– В принципе рассуждаешь верно… – одобрительно прищурился капитан. – Показать… Но как?

– Вернуть «кречета» в Козельск, дозаправить, снарядить НУРСами, – не отрывая глаз от монитора, скороговоркою, точно опасаясь, что его перебьют, вставил в возникшую паузу Воднев – будто выстрелил.

– Действуй! – махнул рукою Морошкин. – Эх, жаль, что у нас «кречет» только один…

Следующие полчаса прошли, как во время забега на среднюю дистанцию, жарко, но без суеты. Воднев вышел за городскую стену. На ворота, как задумывали поначалу, льда так и не наморозили, так что скоренько их раскрыли, и действительно бегом, лёгкой рысью выбежали встречать плавно спускающийся на парашюте «кречет». Внутри городка приземлять его не рискнули – не приведи, повредит чего. Сейчас не до ремонтов, даже самых мелких…

Вместе с Игорем выскочил за ворота, на всякий случай прикрывая Помора, друг Варвар с «печенегом» в руках и снайперской винтовкой за плечами. И ещё их сопровождал (тоже на всякий пожарный) десяток лучников.

Старлей принял беспилотник на руки, как желанную невесту, и снова живой трусцой понёсся обратно, к «артиллерийской» вышке. Запускать дрона собирались отсюда – вышка давала фору в высоте, а значит, и дальности.

К тому времени Свешников руками местных гридней, естественно, из числа наиболее аккуратных, уже притащил туда шесть НУРСов в контейнерах и два пучка стрел-срезней. Прицепив это добро под крылья «птички», залив под завязку горючки в бак, подняли «кречета» лебёдкой.

Павленко, уже проверенный на прежних запусках, по лестнице взбежал на верхотуру.

Воднев же отправился в ЦУП – бегом, всё бегом! – и оттуда, получив по рации донесение Дениски о готовности к запуску, стартанул дрона в голубую вышину.

Вражеский тумен снова появился на экране – вроде не сильно и продвинулся, пока легионеры готовились к его «приёму». Воднев завёл «кречета» для атаки со стороны солнца – чтобы враг вообще не видел рукотворную «птичку».

– Работаем сразу НУРСами, – напутствовал Морошкин, – пока они держатся кучно.

Игорь молча кивнул.

НУРСы он выпустил шестью одиночными залпами, стараясь равномерно накрыть всю кавалерийскую вражескую массу. Интервалы запусков составляли доли секунды, соответственно – и разрывы.

Боеголовка НУРСа по размерам не превосходила «лимонку» (всё-таки беспилотник – не ТУ-160), однако начинена была крохотными стальными иголками.

Ещё с курсантской практики в артдивизионе, в качестве ассистента военфельдшера Морошкин помнил передававшуюся там «из поколения в поколение» легенду, впервые рассказанную много лет назад ветеранами-«афганцами», о том, как на горном перевале расчёт гаубицы Д-30 чуть ли не одним единственным снарядом с подобной начинкой (только калибром и весом поболе) остановил атаку целой банды моджахедов.

Обнаглев, «духи» поднялись уже в полный рост, не спеша пёрли на, должно быть, казавшуюся им беззащитной и беспомощной, позицию одиночного орудия «шурави». Было их до сотни, этих бородатых мужиков в широких штанах. И все полегли в какой-то сотне метров от бронещита гаубицы, с ног до головы покрытые собственной кровью из бесчисленного множества микроскопических вроде бы ран…

Сейчас НУРСы разорвались над головами всадников, каждый пронизав пространство в радиусе десятков метров смертоносными вихрями стальных иголок. У наблюдавших за происходящим на экране возникло впечатление, что по тумену почти одновременно ударили шесть гигантских невидимых кулаков – практически мгновенно кавалерийская лава оказалась смята, разорвана на мелкие группы. В полном соответствии со словами поэта, «смешались в кучу кони, люди»…