Спасти Козельск - Дмитрий Дашко

Морошкин, молча проглотивший «твоего Стыря», кивнул. Потом спокойно и, как бы бросая реплику самому себе, заметил:

– Тебе тоже надо отдохнуть, командир. Тебе надо иметь ясную голову. Воев много, ты один. Ты командуешь обороной…

– Знаю… – уже не столь агрессивно вымолвил тот. – После обхода…

После тесноватых и душных, как ни пытайся их проветривать, помещений казармы ночной остро-свежий воздух на верху городской стены поначалу навеял было мысли о высокогорном курорте. Откуда дует бодрящий, обманчиво лёгкий ветерок – невозможно понять. Казалось, он каждую секунду менял направление.

Демин обходил посты на стене в сопровождении старшего стражника, начальника караула, если по-современному. Козельск по правую руку от них весь тонул в темноте – два-три огонька на весь город. Обычные смоляные факелы, не прожекторы, таким светом темноту особо не разгонишь. Но и вся округа за пределами городской стены была лишь чуть светлее. Что-то отражал ещё лежавший на земле снег, там, где был не истоптан. А значит, не вблизи стен, где днём кипел бой – переменчивый ветер время от времени доносил оттуда смрад разложения и гари. И лишь вдали, где и полагалось быть вражескому лагерю, дрожали крошечные огоньки, тоже не столь уж многочисленные, кстати сказать.

Демин подумал, что надо было взять бинокль. Сам бы и костры посчитал. Костер – десяток татар. Подсчитать костры, умножить. Ну, плюс-минус сотня…

Такая же мёртвая, тотальная, как и мрак, тишина накрывала всё вокруг. Нарушал её только суховатый стук их сапог по деревянному настилу стены да приглушённое ножнами побрякивание меча на поясе у начальника стражи.

– Ещё раз обращаю внимание, – на ходу отдавал распоряжение Демин, – враг может предпринять вылазку под покровом темноты…

– Мышь не пробежит! Глаз не спускаем, князь! – аж вытягиваясь от усердия «во фрунт», рапортовал старший стражник. – Понимаем…

В самом деле никаких замечаний по несению службы майор не выявил. Как один, все часовые ещё за десятка два шагов замечали их приближение, требовали «слово» (пароль). Вблизи вид имели бодрый, не сонный. «И мороз их не берёт!» – с завистью отметил Демин. Сам он поёживался на этом отовсюду пронизывающем ветерке.

После обхода у него немного отпустило, полегчало на сердце. Однако разбудили его до подъёма, под утро, в минуту самого сладкого сна.

Услышав стук в дверь, майор не сразу понял, что случилось. Подумал сначала, что монголы опять пошли на штурм. Оказалось, причина была не столь серьёзной, хотя всё равно веской. Прибыл товарищ старшего стражника (помначкара, по-современному) со срочным рапортом. Наземная стража во время обхода внутреннего периметра внешней городской стены заметила подозрительное копошение у подножия «артиллерийской» вышки, построенной под началом Воднева. На окрик с требованием «слова» никто не ответил. После тут же последовавшего уставного приказа «стоять на месте!» неизвестные пустились наутёк.

– Их было трое или четверо, – прикусывая нижнюю губу, будто от досады или волнения, докладывал товарищ старшего стражника. – Одного мы подстрелили, остальные убежали…

– Где он? – как будто не понимая сказанного, хрипло спросил майор.

– Там, внизу, – мотнул головой стражник. – Сюда тащить уж мы не стали…

– Так… – процедил Демин. Он успел уже запрыгнуть в штаны, но оставался в нательной рубашке, а сейчас натягивал сапоги.

– Это не всё… – молвил стражник, виновато опуская глаза.

– Оп-пачки! А ещё что? Ну, говори!

– Они поджечь вышку хотели… Рядом с убитым нашли трут, кресало, промасленные тряпки…

Майора будто подбросило с кровати. Топнув несколько раз, он вбил ноги в ставшие вдруг тесными сапоги. Накинув на плечи куртку, молча выскочил из комнаты.

Скрюченное предсмертной судорогой тело лежало возле самого крыльца казармы. Притащив, без особых церемоний швырнули труп предателя прямо на расквашенный здешней нескончаемой толчеёю снег.

– Так… не понял. А где стрела? – недоуменно нахмурился майор.

– Вытащили… – буднично протянул товарищ старшего стражника. – Что нам, стрелами разбрасываться… Чай пригодится ещё.

Носком сапога он указал куда-то убитому на грудь. Кафтан на том был расстегнут. Впрочем, Демин, уже насмотревшийся за свою службу на покойников, в основном, конечно, в результате огнестрела, этому не удивлялся. Но не сразу сообразил, что рубаха под тем кафтаном не всегда была такой тёмной. Похоже, стрела пробила грудную клетку почти посредине – как раз в том месте, где художники медицинских атласов обычно рисуют сердце.

– Вильгельмы Телли, меткачи! – скрипнул зубами Демин. – Не могли в ногу попасть…

– Так ведь, князь, как тут угадать? – удивился старший. – Попали и попали…

– Проехали, – буркнул майор, понимая, что ратник прав. – Подсвети-ка… А ведь я этого воя знаю… – медленно процедил он, склонившись к бледному, как мел, и, казалось, до глазниц заросшему бородой лицу убитого. – Имени не помню… Но – из Стырёвой сотни… Так…

Только успел выпрямиться, как Стырь стоял уже рядом. Дышал тяжело, видно, бегом сюда бежал. Из казармы появились на ходу застёгивающие верхние пуговицы курток Морошкин и Свешников.

– Что скажешь? – недобро спросил Демин Стыря, молча зыркающего жгучими глазами по сторонам.

– Иван Подкова… – сипло отвечал Стырь. – Из моей сотни, из десятки Чики…

– Так… – Демин уже понимал, что его заклинило на этом «так», но ничего сделать с собой не мог. – Как получилось, что он ночью шлялся по городу? Как покинул расположение?

– А он не в казарме ночует… ночевал… – теперь сиплость ушла у Стыря из голоса, но слова он произносил медленно и как будто машинально. – Он ведь пришёл из челяди княгини Феодосьи, когда объявили набор… Они как у неё при детинце жили, так и живут. Оттуда и на службу утром приходят, а вечером…

– Ладно, понял, свободен… Этого – обыскать!

– Уже сделали, княже! Ничего при нём не нашли!

– Так уж и ничего? – переспросил Демин, сверля отвечающего недоверчивым взглядом.

– Ничего! – не отводя глаз, повторил тот.

– Ну, тогда – унести!

Гридни, пришедшие вместе с товарищем старшего стражника, кряхтя подхватили труп, один – за ноги, другой – за плечи, ворча на ходу что-то не шибко лестное, поволокли прочь.

– Ну? – буркнул Демин, набыченно глядя в лицо Морошкину.

– Жучка поставил, – кивнул тот. – На порты́, под колено. Та часть одежды, которую он наименее вероятно станет снимать.

– Хорошо, послушаем… – устало пробормотал майор. – А с Егорием что?

– На того ещё не успел! – пожал плечами капитан. Усмехнулся. – Не в спальный покой же к нему переться. Ещё не так поймёт.

Глава 19

Утро начиналось погано. Хотелось спать. Демин после разборок с лазутчиками вздремнул лишь под утро. Хорошо, если час поспал. Воднев вроде бы вообще не спал – поначалу тетешкался с «Кречетом», потом гонял несчастную «птицу» по самому максимуму. Морошкин занимался контрразведкой. Неугомонному Павленко захотелось взять языка – не поленился, слазил по веревке за стены Козельска, притащил оттуда какого-то татарина. Но проку от этого было – как от козла молока. «Язык» не понимал по-русски ни бельмеса, а толмача на его загадочном наречии не было (даже Свешников сдался и подавленно пожал плечами). А если бы и был… Что мог сказать перепуганный до мокрых штанов степняк? Что «войска было много, а стало мало, а кони уже от голода дохнут», Павленко понял и без переводчика. Татарина отдали козельчанам, а уж что они с ним сделали, тут и к бабке не ходи…

Плюнув на условности, легионеры отпаивались самым крепким кофе, какой способен выдержать здоровый мужчина. У Свешникова (он занимался всю ночь чем-то сугубо научным, вроде сканирования местной летописи) так вообще ложка стояла в чашке. Заливши бодрящим напитком по самые уши, спецназовцы принялись за дела.

Вчерашний штурм обошёлся монголам, видно, так дорого, что сегодня собраться на что-либо серьёзное у них не было сил.

«Скипидару в анусе не хватает!» – лапидарно, но точно определил состояние вражеского войска Павленко.

Главным занятием для оккупантов стало стаскивание в одну кучу трупов – обгорелых, обожженных и просто затоптанных в панике. По логике, для такого грязного дела нужно было задействовать местное население, но полона почему-то не наблюдалось. Может, местные жители разбежались, воспользовавшись суматохой, а может, уже имевшиеся пленники были перебиты? Война – дело грязное, а уж то, что вчера было устроено, не вязалось ни с какими конвенциями. Баллиста ведь не разбиралась – кто свой, кто чужой…

Кажется, монголо-татары не собирались погребать павших товарищей. А как же шариат? Спецназовцы удивились было, но вовремя вспомнили лекцию Свешникова о том, что тутошние монголы еще не приняли ислам и в подавляющем большинстве являются последователями шаманизма. В чем разница между шаманизмом и язычеством, деятели из будущего уловить не смогли, а историк, замучавшийся объяснять нюансы между верой во множество богов и одушевлением сил природы вкупе с общением с мертвыми, плюнул.