Загадка старого дома. Приключения частных детективов - Юрий Диомидович Коренев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, – согласился Краснощеков. – Меня это тоже удивило. Думаю, что нам необходимо обязательно проанализировать работу этого ЦСАН и понять цели его создания. Но этим мы займемся попозже. Пока давайте все же попробуем понять, когда были вырыты подземные сообщения и зачем. Что вы думаете по этому поводу?
– Если столь масштабные подземные работы проводились открыто, – предположил я, – то информация об этом стала бы достоянием гласности. Поэтому рылись проходы тогда тайно. Это раз. Во-вторых, грунт надо было куда-то девать. Для его перевоза понадобилось бы много телег, образовались бы искусственные горы, и тайное стало бы явным. Да и для проведения таких работ потребовалось бы много людей, ведь тогда копали вручную, и, следовательно, утаить от горожан, чем занимаются наемные работники, было бы невозможно.
– Остается предположить, – сказал Никита, – что подземные ходы были еще до начала строительства города. Место, где сейчас находится центр Иркутска, раньше регулярно затапливалось, и, возможно, под землей со временем образовались пустоты, по которым вода с поверхности земли стекала в русло Ангары. Может, купечество и церкви просто воспользовались уже имеющимися искусственными конструкциями, построенными нашими давними предками.
– Неплохо! – похвалил Краснощеков. – Ваша версия заслуживает внимания. Я согласен с вами, что тем числом людей, которые проживали в Иркутске в то время, трудно было произвести такой объем подземных работ. Если пещеры существовали ранее, то это многое может объяснить. Давайте рассмотрим данную версию как рабочую. Но когда все же подземные ходы были оборудованы и зачем?
– После пожара в конце девятнадцатого века, – уверенно сказал я. – До этого, на мой взгляд, не было никакого смысла создавать подземные сооружения. Вначале на левом берегу Ангары, где в нее впадает Иркут, казаками было построено зимовье. Потом решили заложить острог на равнине правого берега реки, где сейчас расположена центральная часть города. Рядом стали разрастаться постройки жителей. Историки отмечают, что город многократно затапливало при разливе Ангары. Почва была заболоченной, в месте, где сейчас площадь Кирова, находилось озеро. Многие известные люди, посещавшие Иркутск, рассказывали, что улицы были непроходимы, на площадях образовывались огромные лужи. Проехать по ним было очень сложно. По ним гуляли коровы и даже плавали утки. Улицы были кривы и косы. Ситуация стала меняться только с тысяча восемьсот шестого года, когда в Иркутск назначили гражданского губернатора Николая Трескина. При нем были подняты, осушены и выровнены улицы. Дома, которые выступали за линии, обрезались, и прочие постройки уничтожались. Я думаю, если и создавались какие-то подземные сооружения в тот период, то это были колодцы для забора воды жителями. Они стояли почти в каждом дворе. И, возможно, строились подполья для хранения продуктов. Может, тогда началось и строительство дренажной системы города. Что-то большее трудно предположить. Земля была сильно увлажнена, а жителей было мало.
– Да, – согласился Краснощеков, – маловероятно, чтобы до конца девятнадцатого века что-то строили грандиозное под землей. Другое дело – после великого пожара в тысяча восемьсот семьдесят девятом году, когда половина города сгорела, и особенно его центральная часть, где находились магазины, склады, казенные здания, церкви. Большинство жителей не сумели сохранить свои вещи, купцы – товары, чиновники – государственное имущество, священнослужители – церковное. Тогда было всеобщее бедствие, которое могло объединить людей всех сословий в принятии общего решения по созданию системы защиты жителей города и их имущества. Но никаких документов, указывающих на это важное событие, обнаружить не удалось.
– Да, действительно странно. А может, купцы и церкви тайно договорились? – предположил Никита.
– Возможно.
В назначенное время пришли Егор Степанович и Антонина, которая была уже больше похожа на женщину: волосы были завиты, губы накрашены, и она была в платье. Женщина заметила, как я ее разглядываю.
– Что, не узнаете? – Она заулыбалась. – Я так всегда хожу. Просто тогда я планировала спуститься в подвал. Ну что, будем планы строить?
– Да, – Краснощеков разлил по кружкам зеленый чай с молоком. – Мы с Владимиром Федоровичем и Никитой обсуждали, когда могли быть построены подземные сооружения, и пришли к выводу, что их сделали после большого пожара в Иркутске в конце девятнадцатого века. Остается загадкой, каким образом и для чего.
– Ну для чего – это не загадка, – возразила Антонина. – Для хранения своего имущества и товаров.
– Может быть, – согласился Краснощеков. – Что удалось выяснить по золоту Колчака? – Он посмотрел на меня.
– Действительно, в распоряжении Колчака находилась основная часть золотого запаса Российской империи, всего пятьсот пять тонн. В октябре девятнадцатого года в сорока вагонах золото по Транссибирской магистрали было отправлено в Иркутск. В Нижнеудинске в конце декабря того же года представители Антанты вынудили Колчака передать золото под контроль Чехословацкого корпуса, затем его отдали большевикам, у которых часть золота на сумму тридцать пять миллионов рублей пропала. Я прикинул, это примерно соответствует двадцати семи тоннам.
– Ничего себе! – вскрикнула Антонина.
– Очень много! – возбужденно проговорил Егор Степанович. – Такое количество в одном месте трудно разместить.
– Трудно! – поддержал его Краснощеков. – Но до сих пор его никто не может найти.
– Уже свыше восьмидесяти лет его ищут, – продолжил я. – Золото Колчака искали в Омске, Красноярске, на станциях Тыреть и Половина. Делалось много предположений. Последнее из них то, что оно лежит на дне Байкала на глубине четыреста метров. Станция «Мир» два года назад обнаружила в озере четыре бруска с характерным золотым блеском, зажатые в расщелине
