Рудимент - Виталий Сертаков

— А зачем на русском? — спросил я. — Кто их теперь переводить будет? Ты же для Леви писал, так он на нашем ни бум-бум! Как он твои куски поймет?

— Петя, почему куски? — изумился Барков. — Леви вообще ни черта не понимает. Все давно на русском, и не кусками, а целиком…

17. В ПОИСКАХ БЛУДНЫХ СЫНОВЕЙ

Питер, мне пришлось прерваться, извини! Тут у меня случилось очередное приключение; некоторые мужики прилипают, как мухи к сладкой клейкой ленте. Представляешь, один подонок поперся за мной в туалет. В этом заведении, где я коротаю вечер, наверху, на туалете, не написано, мужской он или женский. Этот долговязый франт с убийственным запахом изо рта вперся за мной, под предлогом, что все равны, и начал кривляться перед зеркалом. Я бы плюнула на него и потерпела, но пришла в туалет совсем не с той целью, о которой он подумал. Мне позарез нужно было вывернуть желудок, и это уже в третий раз. Плохие симптомы, милый, совсем плохие, когда пища просится наружу.

Я знаю, что мне нужно. Обычно в таких случаях мне ставили капельницу с питающим раствором; раствор невозможно извергнуть в унитаз. Таким образом остаешься сытой и обманываешь живот. А обмануть его необходимо, потому что желудок сговорился с другими хитрыми деталями внутри меня; они невероятно коварные, Питер, когда приходят в расстройство. Они творят, что хотят, и притворяются, что не нуждаются в еде. Когда начинается подобная революция, это значит, что во мне что-то растет. Очень важно им не поверить, желудку и остальным, и продолжать кушать. Иначе они выгрызут меня изнутри, высушат и выгрызут. Поверь, я знаю, как это бывает…

И вот, этот дурак поперся за мной в туалет. Уселся на умывальнике, возле зеркала, и понес какую-то чушь, вроде того, что мы уже виделись и непременно должны потанцевать, что он не встречал такой заводной девчонки… Длинный такой парень, даже по-своему красивый, волнистые волосы, как у девушки, только в перхоти и крошках. И ротик у него чувственный, почти как у тебя, Питер, так и хочется поцеловать. Только ты не ревнуй, пожалуйста, я ведь смеюсь!

Да, смешного мало, но если я не буду смеяться, то совсем свихнусь. С тем длинноволосым торчком все закончилось бы благополучно, если бы он не засунул случайно ладонь в дверную щель, там, где петли. Я поняла, что он не уйдет, плюнула и пошла в кабинку. Нравится ему слушать, как меня рвет, что же, пускай! Может, у мальчика такие интимные пристрастия, вдруг он иначе не может кончить? Я потянула за собой дверцу кабинки и прищемила ему пальцы.

Длинноволосый заорал, пытаясь выдернуть руку, одновременно от сквозняка распахнулась входная дверь, и на нас уставились два толстяка, которые в конце коридора метали дротики. Два нетрезвых толстых мужика играли в дартс. Я слишком поздно заметила, что натворила, отпустила ручку кабинки и хотела извиниться. Меньше всего я планировала поднимать шум, но мой незадачливый ухажер резко изменился.

Он увидел свидетелей и решил, что надо показать себя мужчиной. Он не мог позволить, чтобы над ним смеялись. Какая-то девчонка отдавила ему пальцы, вынудила его постыдно визжать, следовало задать ей трепку! Вот так всегда, Питер, это только в кино плохие ретируются, столкнувшись со справедливым отпором. Я себя не защищаю, нисколечки, я лишь пытаюсь понять, почему все складывается нечестно?

Я выскочила из кабинки и хотела извиниться, но мой волосатый друг спрыгнул с умывальника и наотмашь ударил меня второй рукой. Хорошо, что левой, не так прицельно получилось, но достаточно больно. Я отлетела к стенке и шмякнулась затылком об электрополотенце. Только чудом я не разбила голову о крюк, потому что прибор давно бездействовал и болтался на одном крючке. В подобных гнусных салунах украдено и разбито все санитарное оборудование, странно, что унитазы на месте! Но я же не могу себе позволить останавливаться в приличных отелях, вот и приходится терпеть.

Одним словом, я трахнулась затылком о плитку такой силой, что потемнело в глазах, и слегка прикусила себе щеку изнутри. А волосатый покосился в коридор, все ли видят, до чего он крутой, и приготовился ударить меня вторично. Толстяки в коридоре заулюлюкали, предвкушая бесплатное зрелище. Без сомнения, они решили, что мы семейная парочка, иначе бы так не радовались…

Волосатый спрыгнул на пол, но был пьян и позабыл освободить зажатые пальцы. То есть ему уже не было больно, да и тонкая пластмассовая дверца не причинила особого вреда. Но я к тому моменту очухалась и поняла, что если пропущу следующий хук левой, следующие сведения обо мне ты получишь из некролога.

Я выплюнула кровь, оттолкнулась от стены и врезала ногой по дверце кабинки. Щель сузилась, моему противнику содрало кожу с костяшек, он рванулся спасать пальцы и заорал уже совсем другим голосом. К выпивохам в коридоре присоединился кто-то третий, они оживленно делали ставки на исход драки. Я упиралась в дверцу ногой, а спиной подпирала сломанный автомат по продаже презервативов. Парень левой рукой тянул дверцу на себя, а ногой в высоком ковбойском сапоге пытался лягнуть меня по лодыжке. По запястью его правой, зажатой, руки и по краю серой пластмассовой дверцы текла кровь. Он вопил, как резаный, хотя ничего ужасного не происходило.

С моей точки зрения, волосатик и близко не представлял, что такое настоящая боль…

Несколько раз он снизу ощутимо заехал носком сапога мне по щиколотке, тут я поймала его ногу руками, и дружок застрял в неудобной позе, враскоряку. Мы оба оказались в невыгодном положении, я понимала, что если прекращу удерживать дверь и одновременно его, то получу удар в лицо. А он стал красный, как рак, от боли и стыда. За порогом гоготала компания человек из пяти, и вот-вот мог нагрянуть кто-то из хозяев салуна.

Тогда я перехватила его сапог правой рукой, а левой сорвала с оставшегося крюка громоздкий фен. За феном потянулся провод, скрытый под обшивкой стены. Кафельные плитки взрывались, одна за другой, и осыпались осколками, до самого потолка. Я в тот момент ничего не соображала и рванула так, что от прибора отлетела задняя часть. А передней частью, там где зеркало и раструб подачи воздуха, я заехала волосатому ухажеру в рожу. Наверное, я разбила ему нос, что-то хрустнуло, я поскользнулась и сама грохнулась на пол. Дружочек освободил посиневшую ладонь, оторвал от лица ящичек фена и, согнувшись пополам, выплюнул несколько зубов. В его верхней губе, как парус, торчал здоровый осколок зеркала, а кровь хлестала фонтаном.

Не помню, как я выбралась оттуда, как бежала, пока не нашла лужу, где смогла помыться. Одежда была загублена, но это ерунда. Денег хватило, чтобы купить новые джинсы и свитер. Я поняла свою ошибку и постараюсь впредь не подходить близко к заведениям, где нет женских туалетов…