Не сердитесь, Имоджин - Шарль Эксбрайя

— Ну, где раненый?

Мак-Клоста взглянул на него с откровенной злобой.

— Я разве говорил, что здесь раненый? Я сказал — больной!

— Хорошо, тогда где больной?

— Не видите? Перед вами. Это я, Элскотт, больной, и мне необходим постельный режим на неделю!

— Вы что, Арчибальд Мак-Клоста, издеваться вздумали?

— Кто, интересно, дал вам право…

— Так вот, позволю себе напомнить, что не далее как вчера вечером вы до самого закрытия просидели в «Гордом хайландце», метали стрелки и, как мне сообщили, проявляли при этом чудеса ловкости…

— Что правда, то правда… — скромно согласился польщенный Арчи. — Вчера я был просто в отличной форме.

— И ничто не предвещало недуга, который вдруг так вас скрутил?

— Болезни приходят неожиданно. Уж вам ли этого не знать?

— А эта ваша болезнь называется случайно не Имоджин Мак-Картри?

— Послушайте, Элскотт, мы ведь с вами дружим с тех самых пор, как я приехал в Калландер… Ну будьте другом, найдите вы мне какую-нибудь болезнь, защитите вы меня хоть на неделю от этой особы… Можете вы мне оказать такое маленькое одолжение или нет?

— Арчибальд Мак-Клоста! — сухо проговорил Элскотт, берясь за чемоданчик. — Я давал клятву, да и вы тоже приносили присягу. И если вы готовы пойти на сделку с совестью, то лично я обманывать Ее Величество не намерен. Совсем не намерен. Позвольте откланяться.

И доктор покинул помещение, гордясь собой и оставляя шефа полиции наедине со своим стыдом и отчаянием.

Имоджин уже заканчивала приводить себя в порядок, когда ей показалось, что внизу кто-то ходит. Она прислушалась. Никаких сомнений — кто-то осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, поднимался по лестнице. Насмерть перепугавшись, она огляделась в поисках хоть какого-нибудь оружия, но вокруг ничего подходящего не оказалось. Как же могла она так неосторожно оставить эдинбургским полицейским свой испытанный револьвер! Но делать нечего, и Имоджин, сознавая безнадежность положения, бросилась к конверту, надеясь, что, по крайней Мере, успеет хоть как-то его припрятать. Но тут дверь открылась и на пороге появилась мисс Нанкетт.

— Нэнси?! — только и смогла, остолбенев от изумления, воскликнуть растерявшаяся шотландка.

— Положите конверт на стол, Имоджин!

Единственное, что видела в тот момент вконец обалдевшая от неожиданности мисс Мак-Картри, это наставленный на нее изящный пистолетик в руках незваной гостьи.

— Что все это значит, Нэнси?

— Назад, Имоджин, или я стреляю!

Не имея выбора, шотландка подчинилась приказу. Мисс Нанкетт взяла со стола документы.

— Что вы делаете, Нэнси?

— А теперь мне придется убить вас, чтобы отомстить за смерть Освальда.

— Ах, Нэнси, неужели вы поверили тому, что наговорил вам этот негодяй?

— Этот негодяй три года был моим мужем, а вы его убили!

— Вашим…

Имоджин уже не понимала, на каком она свете. В воспаленном мозгу с лихорадочной быстротой проносились сумбурные мысли, которые никак не могли прийти в согласие друг с другом. Нэнси, Аллан, Линдсей, Росс…

— Значит… вы тоже… заодно?

— А почему же, вы думаете, я стала работать в Адмиралтействе?

— Шпионка!

— Ну и что? Каждый борется за интересы своей страны по-своему! Как же я ненавижу эту вашу Англию и англичан! Никому ведь даже и в голову не приходило, чтобы скромная застенчивая девушка могла добывать и передавать кому надо всякие важные сведения… А вы, идиотка несчастная, еще пытались меня защищать… Вы же сами рассказали мне о своем задании, я предупредила Освальда, а уж он сообщил об этом своим друзьям… Только какой-то невероятный случай позволил вам выпутаться живой из этой истории и угробить людей, мизинца которых вы не стоили! Зная вашу глупость, я посоветовала разыгрывать всякие трогательные сентиментальные истории… А вы, дура набитая, тут же попадались на удочку! Но передать бумаги сэру Генри вам теперь уже не удастся. Вот они, и никому их у меня не отнять! А сейчас молись, шотландка поганая, пора отправлять тебя к дражайшему папаше!

Имоджин могла спустить все, что касается Англии и англичан, но были у нее две святыни, относительно которых она не прощала ни малейших вольностей, — это отец и Шотландия. Услыхав, как ее обозвали поганой шотландкой, она вдруг почувствовала невероятный прилив сил и, ни минуты не думая о смертельной опасности, как бык устремляется к мулете тореадора, бросилась вперед — за честь всех Мак-Картри, во славу Шотландии.

От неожиданности Нэнси выстрелила почта наугад, но боль, которая обожгла левое плечо Имоджин, не смогла остановить ее патриотического порыва. Собрав все силы, она врезала мисс Нанкетт головой в живот; соперница, согнувшись пополам, в один миг отлетела в противоположный угол комнаты. И вот тут-то, уже давно поджидая удобного момента, чтобы ввязаться в драку, на помощь нашей шотландке ринулся сэр Вальтер Скотт. Ибо в своем полете Нэнси было суждено угодить прямо в ту стену, где с шаткой полки улыбался вечности отлитый из бронзы бюст писателя. Достаточно оказалось легкого прикосновения, чтобы тяжелое изваяние рухнуло точно на голову вероломной мисс Нанкетт, совершенно заслуженно и вполне своевременно лишив ее остатков сознания.

Вырвав у бесчувственной противницы драгоценный пакет, Имоджин с почтительной благодарностью подняла с пола бронзовую фигуру и, осторожно стерев осквернившее ее пятнышко крови, снова водрузила на место. А вот что делать с Нэнси? Ностальгические воспоминания не позволяли мисс Мак-Картри отправить бывшую подругу в полицию. Но, с другой стороны, никак нельзя было допустить, чтобы она пришла в себя: ведь, в конце концов, молодость есть молодость и рано или поздно Нэнси все равно одержит над ней верх. При всей своей жизнестойкости шотландка уже была на пределе сил… Может, позвонить сэру Генри?.. Что он посоветует?

Размышляя на эту щекотливую тему, Имоджин вдруг заметила, что ранена: по левой руке, впитываясь в рукав, струилась кровь. От этого зрелища душа тут же поспешила в пятки. Знакомые предметы вдруг стали терять очертания. Потом задрожали стены, запрыгал пол и в довершение всего сэр Вальтер Скотт вроде бы снова слез с полки и направился поболтать с Робертом Брюсом, а дорогой сердцу капитан индийской армии, похоже, тоже начал сползать с комода, явно намереваясь присоединиться к именитой компании.

Чтобы не упасть, Имоджин ухватилась за спинку кровати. Только бы дотащиться до ванной! Вдруг дверь комнаты бесшумно распахнулась и на пороге — с обвисшими жалобней прежнего усами, в неизменной надвинутой до бровей шляпе и с револьвером в руке — появился ее заклятый враг Герберт Флутипол. Для и без того уже порядком истрепанных нервов мисс Мак-Картри последний удар был сверх всякой меры, и она — так, не спуская флага, уходит в пучину изрешеченный вражескими ядрами корабль — медленно сползла на пол и потеряла сознание.

Первым, что увидела мисс Имоджин Мак-Картри, придя в себя, было склонившееся над нею лицо доктора Элскотта. Вскоре, сразу зардевшись, она поняла, что лежит в своей постели.

— Выходит, мисс, вы все-таки решили вернуться в наш грешный мир? — улыбнулся врач.

Однако Имоджин была вовсе не в том настроении, чтобы оценить юмор доктора. Повернув голову и взглянув на то место, где должна была находиться Нэнси, она без труда обнаружила, что там никого нет.

— Ваша подружка уже ушла, — заметил, проследив за ее взглядом, Элскотт.

— Как ушла?..

— Так ушла, в сопровождении двух джентльменов — Арчибальда Мак-Клосты и Сэмюеля Тайлера. И, похоже, оба весьма дорожили ее обществом, во всяком случае, если судить по тому, как крепко они держали ее за руки. Вам же, мисс, необходим полный покой. Рана у вас совсем пустячная, так, легкая царапина. Я сделал перевязку, и через день-другой вы и думать-то о ней забудете. Прислать вам кого-нибудь?

— Спасибо, доктор, я обойдусь.

Не успел Элскотт выйти, как Имоджин тут же вскочила и, не питая, однако, чрезмерных иллюзий, принялась искать пакет. Зловещее лицо валлийца — последнее, что она увидела, прежде чем погрузиться в небытие, — в сущности, не оставляло ей никаких надежд. Оставалось признать очевидное: мисс Мак-Картри так и не справилась с заданием. Страдая от унижения, чувствуя глубокое отвращение к себе, она сдалась и набрала номер сэра Генри — объявить ему о своем окончательном поражении и намерении немедленно вернуться в Лондон. Уордлоу, к ее великому изумлению, был уже осведомлен о последних событиях. Он тепло поблагодарил героиню за мужество и сообщил, что уже позвонил сэру Дэвиду и в самых лестных выражениях передал все, что о ней думает. А главное, пусть Имоджин не беспокоится об этом Герберте Флутиполе: его люди ни на минуту не спускают глаз с подозрительного валлийца… Под конец сэр Генри пожелал ей благополучного возвращения и заверил, что был очень счастлив с ней познакомиться.