Последний звездолет с Земли - Джон Бойд

Пусть все знают: я не отказываюсь от этой девушки!

Мне стала понятна моя внутренняя сущность, и именно это понимание своей индивидуальности, а не любовь к Хиликс, привело меня на порог Ада и определило статус последователя Файрватера. Пользуясь этим статусом, я заявляю перед всеми присутствующими, что отрекаюсь от Земли и ее богов, но не отрекаюсь от Файрватера-2.

В своей мудрости и доброте Файрватер-2, последний святой на Земле, заклинал людей хранить свою индивидуальность и беречь тайники своих душ от увещеваний и железной логики улыбающихся мошенников, которые являются к нам от имени религии, психического здоровья и гражданских обязанностей. Являются со своими знаменами, библиями и деньгами, чтобы украсть у нас бессмертие...

- Замолчи, преступник! - Мэлок перегнулся через стол. - Уберите камеры! - закричал он операторам, скрытым стеной.

- Пусть говорит! - крикнул кто-то из публики; послышалось улюлюканье, свист, и прежде чем погасли красные огоньки, Халдан успел выкрикнуть свой последний бунтарский призыв:

- Долой Социологию и Психологию! Разрушим Папу!

Через боковые двери в зал ввалилась фаланга полицейских, которые начали оттеснять толпу в сторону выхода. Халдан оказался в окружении мундиров.

- Уведите его, - приказал чей-то голос.

Халдана оставили силы и жажда битвы, вдохновлявшие его до сих пор, и он позволил затолкать себя в комнату с решеткой на окне.

- Комиссар приказал запереть его здесь, пока не подойдет броневик, сказал один из полицейских.

- Господи, ничего умнее они там придумать не могли, - пожаловался другой. - Если поехать сейчас, мы доставим его в Алькатраз до того, как толпа решится, а через двадцать минут нам будет не удержать их от линчевания!

Полицейский повернулся к Халдану:

- Если вы хотите быть разорванным толпой и таким образом открутиться от Ада, то выбрали правильную дорогу. Вся беда в том, что из-за вас могут погибнуть невинные люди.

Тем не менее они остались ждать, и когда наконец Халдана вывели на помост для приговоренных, внизу стояли четыре бронемашины - из прорезей в пуленепробиваемых стеклах торчали стволы автоматов. Юноша первый раз в жизни наблюдал подобную демонстрацию силы со стороны полиции.

Процессия медленно выехала с аллеи. На площади к ним присоединился бронетранспортер с лазерными пушками на башне, после чего весь эскорт свернул налево по Макет-стрит. Конвой продвигался чрезвычайно медленно, расчищая путь воем сирен. Халдан заметил, что при этом звуке люди выходят из своих домов и провожают взглядами цепочку полицейских машин.

Возле полицейского участка Эмбаркадеро машины снова свернули налево. Вдоль всего пути следования конвоя стояли толпы. Все только смотрели, не выказывая ни малейшей враждебности к Халдану. Создавалось впечатление, что все они в состоянии транса.

Когда конвой приблизился к длинному охраняемому мосту на Алькатраз, Халдан увидел в толпе чуть заметное движение; какая-то женщина подняла руку и махнула ему на прощание.

Этот прощальный жест раскрыл юноше глаза.

Полицейские считали, что толпа угрожает безопасности заключенного, но это было их мнение. Может, как раз они, а не он должны были опасаться толпы?

Чем больше он думал о той женщине, тем больше понимал, что толпа не представляла для него угрозы. Женщина махнула ему, поскольку ничего другого сделать не могла. В давние времена люди швыряли бы в полицейских камни или воздвигали баррикады, чтобы остановить конвой, но современные люди были лишены подобных реакций. Они не могли собираться на баррикадах, поскольку само это понятие было давно забыто.

Уже на территории тюрьмы, когда места серых мундиров полицейских заняли малиновые мундиры охранников, юноша судорожно уцепился за одну мысль, впоследствии служившую ему талисманом в минуты отчаяния. Он поверил, что мечта Файрватера о свободном человечестве, за которую его сослали на Ад, была не напрасной, и эту надежду вселил тот единственный, прощальный жест женщины.

Талисман, спасающий от отчаяния, понадобился Халдану очень скоро, потому что отчаяние это волна за волной накатывалось из сознание, пока не затопило его полностью. В мыслях настала черная ночь. Халдан лежал на нарах дни и недели, забыв о времени, понимая только, что его кормят внутривенно.

В один из последних тяжелых дней перед отлетом с Земли юноша услышал звук, несший предзнаменование и надежду. Словно шепот Сивиллы он проник в сознание и вырвал юношу из летаргии.

Халдан находился в большой камере с высоким потолком и галереей наверху, где патрулировали охранники. Все помещение было поделено на секции с решетками вместо стен и потолка, чтобы охранники на галерее могли постоянно следить за заключенными. Халдан находился один в камере.

По другую сторону четырехметрового коридора была камера побольше, в которой содержались несколько заключенных; как догадался Халдан, пролетариев. Он не обратил бы на них внимания, если бы не пение, которое звучало в огромном помещении, как плач по душе умершего.

Певец аккомпанировал себе на гитаре.

Отчаяние, чуть не убившее Халдана, подействовало на него, как шоковая терапия - теперь он воспринимал это примитивное пение с наивной чувствительностью, как ребенок, разбуженный птичьим щебетанием. Слова песенки несли надежду, с красотой которой ничто не могло сравниться.

Пусть ненастье,

Ветер воет,

Ляжет снег,

Пусть мороз.

Ветер сгонит

Злые тучи,

И погода

Будет лучше.

А в хорошую погоду

Я, ребята - босс.

[Fair-weather - хорошая погода (англ.)]

Не успела песня закончиться, как Халдан вскочил, вглядываясь в соседнюю камеру. Он увидел развалившегося на нарах огромного негра, который прижимал к себе гитару выглядевшую в его огромных лапах детской игрушкой.

- Эй, черный, - позвал Халдан. - Ты знаешь, о чем поешь? Знаешь, кто такой Файрватер?

- Ты, белый, хочешь спросить, что такое хорошая погода?

- Я имею в виду, кто такой Файрватер?

- Посмотрите на этого умника! Он спрашивает у меня, кем был Файрватер.

- Зачем умнику спрашивать у работяги? - донеслось из другого угла камеры.

- Хорошая погода, белый, это когда светит солнышко.

Послышался презрительный, издевательский смех, как будто за перегородкой знали ответ, и ответ этот был настолько очевиден, что вопрос Халдана казался им нелепым.

Заключенные, от хилого бледного карлика до черного гиганта, представляли весьма разномастное сборище. Желтая кожа одних свидетельствовала, что они побывали на Венере, а бледно-синие лица других - о каторжных работах на шахтах Плутона. Если бы Халдан увидел их в кандалах на улицах Сан-Франциско, он решил бы, что перед ним типичные подонки из межпланетных рабочих команд, но в тюрьме они составляли часть его окружения, и ему пришлось воспринимать их как людей.