Великий Дракон Т-34 - Константин Клюев

Эддар Бруд, староста самозванцев с простецкой мужицкой внешностью и руками благородного кавалера, валялся внутри белоснежного шатра на прибитой сапогами траве. Прямо над его головой нетерпеливо дергался синий сапог графа Алистара. Граф восседал на высокой скамье рядом с предводителем похода епископом Глионским, сменившим запыленные в изнурительном пути одежды на свежие. Епископ сиял, как непорочная и ослепительная снежная вершина, а могучий граф оттенял его сияние, демонстрируя, в свой черед, прочную устойчивость видавшего виды подножия скалы.

– Так ты утверждаешь, что сам Великий Дракон в сопровождении четырех слуг, свиньи и священного ворона удостоил тебя, ничтожного, своим общением? – Синий рыцарь явно терял отпущенные Господом запасы терпения, что выразилось в сильном пинке мыском сапога в висок Бруда. Шестопер охнул, припав ушибленным местом к сырой траве. Отползти Шестопер не мог: в его спину упирались острия мечей епископской стражи. Эддар Бруд мог только поднять или опустить голову, прижимаясь к земле всем телом.

– Да, сам Великий Дракон принял меня радушно и удостоил общения со своими доверенными слугами, – Шестопер говорил из последних сил, разевая рот от боли. По рассеченному виску текла тоненькая струйка крови.

Епископ Рэнкс сделал едва заметный знак рукой. Его почти тошнило, и дядя Алистар громогласно распорядился:

– Преступника вымыть, перевязать и содержать под стражей, как носителя важных государственных тайн. Допустить к нему женщину, которую он назовет, и дать продовольствие, какое он только пожелает.

Шестопера выволокли из шатра за ноги.

– Что скажете, граф? – Рэнкс уже справился с минутной слабостью, и голос его звучал спокойно и властно.

– Похоже, негодяй говорит правду. Он видел Великого Дракона и его свиту. Дракон действительно отобрал у бандитов все оружие. После тщательного обыска мы нашли во всей деревне не более десятка кинжалов и три стреломета.

– Граф, Великий Дракон отобрал оружие у тех, кому мы его фактически вручили, посылая на полуостров. Не означает ли это, что мы нарушаем волю наместника Господа, вооружая их вновь?

– Мы даем им святое оружие, – подумав самую малость, возразил Алистар. – И новую жизнь в качестве воина Единой церкви. Дракон не станет осуждать нас за содеянное во имя Господа и Единой церкви, епископ Рэнкс.

Епископ хмурился.

– Граф, как вы думаете, где сейчас Дракон?

– Там, где пожелает, епископ.

– А как отнестись к тому, что с ним видели маленького Хранителя?

– Будем надеяться, что Хранитель достаточно мал, чтобы понимать что-либо в причинах гибели своих родителей. Конечно, со временем он все поймет и вспомнит. Я принял некоторые меры, мой добрый Рэнкс.

– Какие меры, граф?

– Несколько лучших стрелков получили секретное задание. Они держат неприкосновенный запас желтых стрел на случай, если вдруг им попадется на глаза зверь, описание которого они затвердили наизусть. За выполнение задания им обещана земля и титул, они будут стараться изо всех сил. Тот, кто выполнит задание, будет молчать. О молчании остальных придется позаботиться. Их имена находятся в особом списке, и список этот отправлен Его Величеству Энкогсу секретной почтой на случай, если нам самим не удастся обо всем позаботиться.

– Есть ли на свете малость, способная ускользнуть от вашего внимания, учитель? – Молодой епископ восторженно смотрел на Синего рыцаря.

– Это опыт, мой милый Рэнкс. Мы должны заботиться о мелочах, ибо они способны обратить величайшие замыслы в прах. С вашего позволения, епископ, вернемся к главной цели нашего похода. Деревня самоверов – последняя на пути к океану – находится на расстоянии дневного пешего перехода. Мы дадим себе на этот переход два дня, сохранив силы войска и его готовность к бою. Конечно, самоверы не станут обороняться, но мы должны сохранять осторожность. Вперед мы пошлем новообращенных воинов Единой церкви, – Алистар улыбнулся и подмигнул Рэнксу. – Они прекрасно подходят для избиения еретиков и стараться будут на славу. Во главе отряда поставим Шестопера. Он к тому времени вполне излечится.

Синий рыцарь наполнил два кубка прохладным йолем и протянул один из них своему юному господину.

– Вы не пробовали самоверского йоля, епископ?

– Нет, граф. Я предпочитаю проверенные запасы из епископского обоза. Кто знает, что может быть в бочонках еретиков?

– Похвально, милый Рэнкс. Вы унаследовали предусмотрительность и осторожность своего родителя.

Рэнкс, весьма польщенный речью графа, сделал большой глоток из кубка и встал.

– Не пора ли совершить обход?

– Самое время, мой славный Рэнкс. Воины должны чаще видеть предводителей похода, это укрепляет боевой дух и дисциплину.

Рэнкс тщательно расправил складки своего ослепительно белого плаща и вопросительно посмотрел на графа. Алистар удовлетворенно кивнул. Он гордился своим воспитанником.

Епископ Рэнкс и Синий рыцарь покинули шатер и вышли за пределы оцепления в сопровождении дюжины стражников с копьями. На всем пути следования епископа и графа встречало дружное раскатистое «хей». Епископ Рэнкс проводил рукой по воздуху, благословляя войско на подвиги во имя Господа и его Единой церкви. Синий рыцарь рассеянно смотрел вдаль, привычно подмечая и запоминая все до мелочей.

Самые высокие пальмы росли в центре рощи, и рубить их не имело смысла. Виктор Неринг, руководивший постройкой плота, согласился на пальмы пониже, но ближе к океану, и трудолюбивые самоверы принялись валить деревья, помеченные зарубками майора.

Пальмы были сырыми и тяжелыми, но отлично годились для каркаса мощного длинного плота. Плавучесть конструкции должны были обеспечить сухие бревна, заготовленные самоверами впрок – для ремонта домов и нового строительства. Пальмы тащили к берегу волоком, привязывая очищенные от листьев стволы тросами к танку. Самоверы восторгались силой и мощью Дракона, постепенно свыкшись с его ревом. Иван-да-Марис, катавшиеся на броне Дракона, пользовались особенным успехом у местного населения. В господине Александре и господине Викторе самоверы чувствовали начальство и сильно робели в их присутствии, зато господа Иван и Марис были обласканы дружелюбными еретиками сверх всякой меры.

Сооружение плота продвигалось очень быстро: к концу второго дня огромный каркас был обшит бревнами, и Ковалев с Нерингом готовились испытать конструкцию во время ближайшего прилива.

Под навесом, сооруженным на песчаном берегу вблизи плота, было почти не жарко. Вороненок Себас был выпущен из клетки и взмыл в воздух. Вихрон дремал после обеда, свернувшись в клубочек под боком Ковалева. Александр тоже дремал, устроившись на подстилке из прохладных пальмовых листьев. Виктор Неринг что-то высчитывал, чертя на песке формулы. Иван с Марисом были отпущены в деревню отдыхать.

Сонное состояние разрушил Вихрон. Он поднял рыльце, а затем вскочил на копытца, ощетинив загривок.

– Там люди. Их много, – пятачок Вихрона тревожно втягивал воздух, указывая в сторону жилья самоверов.

– Ну, конечно, много, целая деревня, – ответил Александр. – Ты чего, Вихрончик?

– Нет, не там, а далеко. Я вижу.

– Ну-ка, ну-ка, ты можешь объяснить, что видишь? – Виктор отложил свои вычисления.

Маленький Хранитель был в затруднении и наморщил рыльце.

– Я смотрю глазами Себаса. Я вижу все, что видит он. Я так играю. Меня научил папа. Он сказал, когда я приму имя, смогу это делать. Я могу.

Александр и Виктор переглянулись.

– И что ты видишь?

– Я могу показать. Вот так.

В тот же миг Ковалев с Нерингом инстинктивно вцепились друг в друга. Их собственное зрение помутилось и сменилось разноцветными пятнами. Из пятен быстро проступила умопомрачительная картина: они видели бескрайний океан и зеленый остров, видели мыс полуострова и деревню с высоты птичьего полета. Видели навес, под которым сидели, видели самоверов, работавших в поле, и самих себя, схвативших друг друга за руки. Когда Себас повернул, наконец, голову в нужную сторону, они увидели у отодвинувшейся далеко-далеко линии горизонта движущееся ровными шеренгами войско. Очевидно, Себас начал новый круг, и Ковалев с Нерингом снова были вынуждены глядеть на океан, на остров, на свой навес, пока вороненок не посмотрел в нужную сторону. Походный порядок колонны был нарушен. У горизонта начали разбивать ослепительно белый шатер, а вокруг него – шатры попроще.

Картинка вздрогнула и изменилась: капитан Советской Армии и майор вермахта падали на землю, держась за руки, и наблюдали, как к ним стремительно приближается земля. Мелькнула крыша навеса и собственные лица, искаженные страхом перед неумолимым ударом. Зрение снова помутилось и вернулось к танкистам уже в привычном, человеческом ракурсе.

Вороненок вразвалочку подошел к своей клетке, смешно запрыгнул в нее, оттолкнувшись обеими лапками, и долго пил из блюдца, запрокидывая голову.