Преследуя Аделайн (ЛП) - Карлтон Х.Д.

Неизвестный: Увидимся вечером, мышонок.

Я рычу.

Я: Около моего дома, и желательно в наручниках.

Неизвестный: Тебе не нужен полицейский, чтобы надеть на меня наручники, детка. Я позволю тебе делать со мной все, что захочешь.

У меня будет сердечный приступ от того, в каком сильном направлении мчится моя кровь. Моя киска пульсирует от незаконной мысли о нем, прикованном наручниками к моей кровати, ухмылка на его лице, капающая грехом. И эти чертовы непохожие глаза, смотрящие на меня так, как он смотрел, когда трахал меня своим пистолетом. Как будто я маленькая мышка, которую он хочет сожрать, застрявшая в ловушке, с сыром гауда, наполнящим мои щеки.

Блядь.

Мои руки трясутся, когда я пытаюсь выкинуть эту мысль из головы. Но она закрепилась, и я не могу ее выкинуть.

Я выпрямляю ноги, сжимая бедра вместе. Но это не облегчает ни постоянную пульсацию между моими сжатыми бедрами, ни влажность, скопившуюся между ними.

Мое сердце бешено колотится, когда еще одно сообщение вибрирует на моем телефоне.

Я не хочу смотреть, но у меня нет никакого гребаного самоконтроля.

Неизвестный: Ты играешь с собой, маленькая мышка? Ласкаешь свою сладкую маленькую киску, думая о том, что я прикован наручниками к твоей кровати?

Я: Ты отвратителен.

Но именно это я и начала делать. Как только я прочла эти слова, он словно овладел моим телом, чтобы сделать именно то, о чем он просил. Моя рука пробралась в трусики, палец нежно поглаживал мой набухший клитор. Даже когда я писала свой язвительный ответ.

На мне только длинная футболка и удобное нижнее белье.

Под тонким хлопком я чувствую себя голой и обнаженной. Когда мои ноги начинают подкашиваться, я вырываю руку, словно коснулась раскаленной печи, шипя на собственную глупость.

Неизвестный: А ты лгунья.

Я: Блядь. Отвали.

Неизвестный: В следующий раз, когда ты скажешь мне «отвали», твой клитор окажется между моих зубов.

Я резко втягиваю губу, потрясенная его наглостью. Чистой наглостью, которой обладает этот человек. И в то же время так же возбуждена.

Я сжимаю руку вокруг телефона, ненавидя себя все больше и больше по мере продолжения разговора.

Мои пальцы дергаются от желания снова сказать ему, чтобы он отвалил. Этот мудак, наверное, даже не знает, насколько я оппозиционна.

Скажи мне не делать что-то, и я захочу сделать это еще больше.

А с такой угрозой я так чертовски соблазнительна. Я чувствую, как мое сердце снова колотится в груди, ударяясь о грудную клетку, пока мой большой палец проводит по буквам.

Я смотрю на два слова на экране, мой большой палец завис над кнопкой «Отправить». Моя тень доказала, что выполняет свои угрозы.

Так почему же я так сильно хочу это сделать? Кто подстрекает своего гребаного преследователя? Да еще и чтобы он положил рот на их киску, не меньше.

Я бросаю телефон, как только мой большой палец скользит по кнопке. Сообщение исчезает, и я понимаю, что только что сделала что-то идиотское.

Черт, черт, черт.

Моя голова снова лежит на руках, пальцы крепко сжимают волосы, пока я не чувствую, как пряди натягиваются, и крошечные уколы боли следуют за ними.

Пинг.

Мышцы внутри моей грудной клетки вырываются на свободу и поднимаются к горлу.

Я не могу смотреть. Я резко встаю, беспокойство охватывает мои нервы, почти до конвульсий. Мне нужно… что-то сделать. Отвлечься.

Выхватив телефон, я спешу по коридору, спускаюсь по скрипучей деревянной лестнице и иду на кухню.

Здесь темно. Жутко. Но мое упрямство не позволяет мне включить свет.

Пинг.

Шатаясь, я наливаю два пальца дедушкиного виски в стакан. А потом поднимаю графин, отмечая, как мало осталось.

Засранец.

Я выпиваю алкоголь одним глотком. Вкус дымный, с нотками цитрусовых. Он обжигает сходу, превращая внутренности моего тела в инферно.

Как будто я и так не горю.

Налив себе еще два пальца и выпив их, я набираюсь смелости и смотрю на свой телефон.

Неизвестный: О, маленькая мышка. Не могу дождаться, когда съем тебя. От тебя ничего не останется, когда я закончу.

Проклятье.

Дрожь пробегает по моему телу, и я роняю телефон. Он громко стукается об остров, нарушая застоявшийся воздух.

— Боже? Почему ты меня ненавидишь? — спрашиваю я вслух, и мой голос гулко отдается в пустом воздухе.

Конечно, он не отвечает мне. Он никогда не отвечает. Я даже не разговариваю с Богом. Я говорю с собой и с призраками в этом доме.

Даже они не ответят мне.

К черту. Я иду спать.

Я взбегаю по лестнице, выключаю телевизор и забираюсь обратно в кровать, подключаю телефон к зарядному устройству, а затем накидываю одеяло на голову.

Здесь, под кроватью, монстры меня не достанут. Я в безопасности. Неприкосновенна.

Я игнорирую пульсацию между ног и закрываю глаза, желая уснуть.

И несмотря на беспорядочные мысли, проносящиеся в голове, мне удается погрузиться в беспокойный сон. Я ворочаюсь и ворочаюсь, одеяло согревает мое тело, но мое подсознание не позволяет одеялу уйти за пределы моих глаз.

Где-то посреди ночи я чувствую, когда шершавая плоть скользит по моим рукам. Мое подсознание медленно начинает отходить от моих снов, но ощущение такое, будто я нахожусь под тяжелым туманом.

Что-то шершавое скользит по одному запястью, заставляя меня еще больше погрузиться в сознание. Когда я чувствую, как грубая текстура затягивается вокруг другого запястья, я наконец-то начинаю возвращаться в реальность. Окружающая обстановка наплывает на меня, и даже в полусонном состоянии я понимаю, что что-то не так.

Мое лицо напряжено, а тело обнажено.

Я чувствую, как одеяло сползает по моей груди, по животу и бедрам. Когда прохладный воздух оседает, стягивая мои соски в острые бутоны, я резко просыпаюсь.

Мои глаза широко раскрываются, а дыхание застревает в горле, когда я вижу темную фигуру, устроившуюся между моих ног. Сразу же я впадаю в панику. Сердце бешено колотится, адреналин зашкаливает.

Я хочу закричать, но что-то сжимает мой рот. Мои глаза округляются, когда я понимаю, что мой рот заклеен скотчем.

Сразу несколько осознаний обрушиваются на меня. Мои руки подняты вверх и привязаны толстыми веревками к изголовью кровати. Я дергаюсь, отчаянно пытаясь вытащить запястья из петель, но безуспешно.

Я изо всех сил сопротивляюсь, но мое тело может двигаться только так. Толстые бедра крепко держат меня, а мой преследователь возвышается надо мной, его лицо скрыто тенью.

Я продолжаю бороться с веревкой, но добиваюсь лишь того, что натираю кожу.

— Что я тебе говорил, маленькая мышка? — спрашивает он, его глубокий голос едва превышает шепот. Я даже не обращаю на него внимания, мой панический взгляд приклеен к веревкам, которые делают меня совершенно беспомощной.

К черту то, что он мне сказал.

— Отпусти меня! — кричу я под лентой, но слова звучат приглушенно и неразличимо.

Он кладет руки мне на бедра и грубо прижимает меня к кровати. Электрические разряды пробегают от его кожи к моей, и от этого ощущения я дрожу под его мозолистыми руками.

Паника посылает мой разум в полный штопор. Я больше не могу мыслить рационально. Мое тело переходит в режим выживания, и я изо всех сил сопротивляюсь его захвату.

Но это бесполезно. Он слишком большой. Слишком тяжелый. Слишком, блядь, внушительный.

Я кричу от разочарования, пытаясь оттолкнуть его. Он смеется над моей попыткой, и от его внушительного звука веселья у меня по позвоночнику пробегает лед.

Я не двигаюсь, пыхтя и отдуваясь от ленты. Мои волосы в беспорядке, несколько прядей разметались по лицу и мешают мне видеть его.

Не то чтобы я особенно хотела видеть его лицо. Это проклятое оружие.

Он аккуратно убирает пряди с моего лица, в его прикосновении чувствуется нежность.

— Удивительно, что ты еще не поняла, что я всегда выполняю свои угрозы, — шепчет он.

— Блядь. Отвали! — кричу я, как можно четче выговаривая слова под скотчем. Они приглушены, но он все равно услышал мои слова громко и четко.