Правда о России. Мемуары профессора Принстонского университета, в прошлом казачьего офицера. 1917—1959 - Григорий Порфирьевич Чеботарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для этого:
«Когда наступит темнота, всем строевым частям незаметно собраться возле своих коноводов и следовать в город Гатчину, где расквартировываться в районе Балтийской железной дороги, в казармах Лейб-гвардии кирасирского полка, в манеже того же полка и в конюшнях Дворцового управления. Везде обеспечить караулы и патрули.
1) Защита. Для обороны города Гатчины направить завтра в 6 утра по приказу командира 1-й Донской Казачьей Дивизии отряд стражи в составе 2 сотен и 4 полевых орудий, которым выставить 5 аванпостов на мостах через Ижору и держать резерв на развилке дорог, ведущих в Гатчину. Перед мостами, на расстоянии в 800 шагов, установить заставы против броневиков, прикрывая их огнем артиллерии и выяснив заранее точно дистанцию стрельбы.
2) Связь. Гвардейскому отряду поддерживать связь непосредственно со мной по телефону; в дополнение установить телефоны для связи со мной из штаба дивизии, а оттуда с полковыми командирами. Готовность к тревоге. Установку связи завершить к 6 утра.
3) Пополнить боекомплект, наполняя зарядные ящики и передки, наполнить пулеметные ленты и телеги и выдать по 200 патронов каждому стрелку. Все это сделать немедленно. Местоположение боеприпасов будет указано начальником артиллерии корпуса.
4) Обозам находиться при частях.
5) Проскуровскому полевому санитарному отряду расположиться в Большом дворце согласно указаниям коменданта.
6) Я нахожусь в Большом дворце, комната № 20, третий этаж.
7) Заместители', генерал-майор Хрещатицкий и полковник Попов.
Командующий III Конным Корпусом
генерал-майор [подпись] Краснов
За начальника штаба
полковник [подпись] Попов».
После этого генерал Краснов и офицеры его штаба, включая и меня, вернулись верхом в царскосельскую штаб-квартиру. Там Краснов дал мне машину и приказал забрать у нас дома его жену и отвезти в Гатчину по определенному адресу. Я отправился выполнять приказ.
Все Царское Село было погружено во тьму, и вещи госпожи Красновой пришлось спешно укладывать при свечах. Помогали ей моя бабушка Дубягская и француженка-гувернантка сестры. Мама была в госпитале, где готовились принимать раненых.
Высадив госпожу Краснову в гатчинском доме ее родных, я поехал дальше в Большой дворец, куда вскоре прибыл штаб генерала Краснова. Ночь я проспал во дворце на диване.
Кто кого захватил в гатчинском Большом дворце?
На следующее утро (31 октября /13 ноября) мы узнали, что рядовые казаки отказались подчиниться приказу генерала Краснова, т. е. пополнить свой боекомплект и занять оборонительную позицию вдоль реки Ижоры. Тот факт, что к ним, несмотря на обещания Керенского, не присоединилась ни одна пехотная часть, очень сильно повлиял на боевой дух, и казаки отказались в одиночку продолжать братоубийственную борьбу. Подступы к Гатчине остались без защиты, и в город начали проникать сперва эмиссары большевиков, а затем и целые красные отряды. Никто из них не встретил на своем пути ни препятствий, ни сопротивления.
В Гатчине казачьи части разместились в соответствии с приказом генерала. Это означало, что основная часть войска располагалась довольно далеко от его штаба в Большом дворце. Во дворце нес караульную службу только полуэскадрон енисейских казаков (свое название эти казаки получили по имени сибирской реки, на берегах которой жили).
От времени нашего пребывания в гатчинском дворце в моей памяти сохранились два эпизода, представляющие общий интерес. Насколько мне известно, информация о них никогда раньше не публиковалась по причинам, которые я попытаюсь проанализировать и кратко изложить.
Первый эпизод касается действий генерала Краснова после прибытия в Гатчину первого из большевистских эмиссаров, матроса Дыбенко; произошел он незадолго до исчезновения Керенского. Виденное тогда убедило меня в том, что генерал Краснов намеренно помог Керенскому скрыться из дворца – несмотря на то что позже, согласно советским источникам, он будто бы обвинял Керенского в вероломстве.
Второй эпизод связан с дерзкой попыткой главнокомандующего красных полковника Муравьева в компании с Троцким лично захватить генерала Краснова. Вместо этого и Муравьеву, и Троцкому пришлось провести некоторое время в нашей недружелюбной компании на третьем этаже дворца. При этом положение сложилось весьма своеобразное – лестничные площадки дворца находились под охраной вооруженных енисейских казаков, внизу им противостояли караулы из красных матросов, а первый и второй этажи дворца находились в руках большевиков. То, каким образом в конце концов разрешилась эта тупиковая ситуация, типично для путаницы и хаоса, царивших в России в первые месяцы гражданской войны.
Я не уверен, происходили ли описываемые события 31 октября /13 ноября или на следующий день – 1/14 ноября. В источниках, которые мне удалось обнаружить, встречаются неточности и противоречия. Но это не имеет большого значения, так как последовательность событий сомнений не вызывает.
Все время пулковской баталии Керенский провел в Гатчине. Перед этим он ненадолго появился в Царском Селе и попытался произнести перед одной из расквартированных там армейских запасных частей чрезвычайно глупую речь. Он называл солдат «бунтующими рабами» и награждал другими эпитетами, в результате чего пехотинцы, успевшие уже сложить оружие, попытались вновь разобрать его – естественно, чтобы использовать против Керенского. Нескольким казакам, охранявшим собранные винтовки, удалось разрядить ситуацию, но им пришлось нелегко.
Я видел Керенского в то время – он приезжал в Царское Село в штаб казачьих частей. Его неубедительные театральные позы и неопределенные заявления, произносимые несколько истеричным голосом, произвели на всех в высшей степени неблагоприятное впечатление. Правда, происходило это сразу после того, как Керенскому пришлось прервать поток своего красноречия и спешно покинуть казарму, спасаясь от разъяренных пехотинцев-запасников.
В результате этого визита генерал Краснов попросил Керенского держаться подальше от зоны военных операций и не вмешиваться в военные дела. Он рекомендовал премьер-министру оставаться в Гатчине. Ему следовало попытаться проявить свою власть и авторитет в качестве законного главы Временного правительства и обеспечить казакам Краснова обещанные подкрепления. После этого Керенский не выезжал больше из Гатчинского дворца; он обнаружил, однако, что не в силах выполнить обещание и добыть для генерала Краснова подкрепления.
Первым из большевистских эмиссаров в Гатчину прибыл печально известный матрос Дыбенко. Это был крупный, красивый мужчина, вполне подходивший под стереотип «веселого разбойника». Его добродушно-веселая простонародная манера общения сразу завоевала ему симпатии простых казаков. Дыбенко отказался вести переговоры с генералом Красновым и вообще с кем бы то ни было из казачьих командиров и настоял на том, чтобы иметь дело только с казачьим Советом.
Генерала Краснова это не особенно встревожило, так как казачьи Советы, как правило, полностью поддерживали своих прежних командиров. В данном случае высшим
