Наследники легенд(Последняя легенда) - Ирина Шевченко

   Все остальные члены нашего маленького отряда были людьми. Конечно, с учетом того, что они саатарцы, руку не положу за то, что среди их предков не было ни одного эльфа, орка или гнома, но если и были, то поколений десять назад, не меньше. Лилэйн и Эйкен - мечники. Из них могла бы получиться интересная пара, они смотрелись эффектно вместе: оба высокие, стройные, он - жгучий брюнет, с внешностью земного латиноамериканца и манерами тарского аристократа, она - золотоволосая красавица, еще достаточно юная и неискушенная, но уже начинающая осознавать, что ее красота может быть оружием не хуже сэрро. Только никакой романтикой между этими двумя и не пахло - друзья по оружию и вечные соперники в искусстве фехтования. Рядом с ними Сумраку суждено вновь почувствовать себя богом, на этот раз богом меча - с таким восхищением они смотрели на него.

   Но Лар вообще умеет производить впечатление на простых смертных. И не всегда хорошее. За два дня сборов он уже нагнал страху на мальчишек. Дуд, некрасивый и нескладный паренек, открыто нервничал в его присутствии. Большие оттопыренные уши краснели, изъеденное оспинами лицо, напротив, бледнело, а лоб под белесой челкой покрывала испарина. Командир слишком резко начал знакомство, забыв о моих словах, что все они тут - дети. Причем дети сложные и ранимые. К чему было тыкать парня носом в то, что он не блещет никакими особыми талантами? Чего он вообще ждал? Арай и так дал если не самых лучших ребят, то проверенных - это точно. После Лар смягчился, но первое впечатление уже успело закрепиться, и Дуд старался лишний раз не попадаться ему на глаза. Не стремились привлечь к себе внимание Сумрака и Лони с Мэтом. Молодые следопыты, с детства жившие охотой, были хорошими стрелками и сносно владели мечом, но удостоились показательной взбучки за зубоскальство и якобы проявленное к старшему, то бишь, к моему дражайшему супругу, неуважение.

   В общем, компания у нас подобралась пестрая, чтоб не сказать - странная. Но будучи неисправимой оптимисткой, я все же верила, что за время пути, узнав друг друга получше, мы сумеем найти общий язык, сработаемся, а может быть, даже подружимся. Ведь впереди почти два месяца.

   Отсчет пошёл...

 ***

   По обычаям Древнего Леса в дальний путь не провожают. Не прощаются и не желают удачи, чтобы словами не спугнуть капризную фортуну.

   Арай чтил эти обычаи, и все его люди знали об этом и не удивились, когда командир не вышел из дома, чтобы проститься с маленьким отрядом, на рассвете покидавшим Ясуну. Но если бы даже не глупое эльфийское суеверие, он не смог бы этого сделать.

   Когда Галла Ал-Хашер, известная по обе стороны Синего Предела как Маронская Волчица, вычерчивала в воздухе какие-то знаки, чтобы затем ее спутники один за другим исчезли в окне телепорта, Арвеллан из Дома Тихой Воды, известный своим боевым товарищам и своим врагам как полукровка Арай, лежал на дощатом полу скромного деревенского дома в луже собственной крови. Глаза полуэльфа были открыты, а на мальчишеском лице застыло удивление.

   - Помнишь, как мы встретились, Арай?

   - Конечно, помню.

   - А помнишь, как мы встретились в самый первый раз?

   Его найдут к обеду. Через час отыщется и сын хозяина, местный дурачок, не умеющий связать и двух слов. Перепачканный чужой кровью, он будет сидеть за сараями и с идиотским смешком втыкать нож с бурыми пятнами на лезвии в маленькую мишень - разложенную на земле неровным кругом серебряную цепочку со звездой-оберегом, не сумевшей защитить хозяина от смерти. Парня изобьют до полусмерти, но не казнят - не найдется того, кто сможет оборвать жизнь этого убогого.

   А утром следующего дня Кровавая Сотня, оставшаяся без командира, уйдет из Ясуны, долгое время бывшей их опорным пунктом, навсегда. При сборах недосчитаются еще одного человека, но только вздохнут с облегчением. Всё равно эта девчонка никому не нравилась...

 ***

   Магистр Брунис, проживший всю жизнь в городах, а последние двадцать лет практически не покидавший Каэрский дворец, не любил леса. Но этот лес просто ненавидел. Неправильный он был, странный. Чародей не раз сверялся с картой: в Восточных Землах в этих широтах уже влажные джунгли Рейланы, населенные хищными тварями, змеями и дикарями-людоедами. Здесь же был просто лес. Или так - Лес. Дубы, березы, ели... Еще какие-то деревья, названий которых маг не знал, но встречал у себя на родине. Были тут и никогда им не виданные - с гладкими, словно отлитыми из металла, серебристыми стволами и широкими, острыми как бритва листьями. Но тут не было уходящих в небо пальм и длинных лиан с прочными стеблями и толстыми кожистыми листьями, какие он видел в дворцовой оранжерее. Не было тут даже островерхих кипарисов, растущих в тепле оставшегося за океаном Каэра. Это всё эльфы, думал Брунис. Они тут всё извратили, они и их непонятная магия. Создали этот лес, в котором человек чувствовал себя чужаком, находящимся под постоянным надзором тысячи незримых глаз - за каждым кустом мерещились дикие звери или притаившиеся там остроухие убийцы.

   Жуткий лес закончился внезапно. Враждебная чаща вдруг оборвалась, и путникам открылась широкая зеленая равнина, залитая солнцем. Но через несколько парсо дорога увела на безжизненный скалистый кряж, где они и встретили закат, среди холодных камней, похожих на могильные плиты.

   Две длани назад из Кинкалле, городка расположенного в пятидесяти парсо от восточного побережья Саатара и занятого, тогда еще занятого имперскими войсками, вышел отряд из сорока человек. Тридцать четыре бойца, пять магов и никем не узнанный Император. Теперь от этого отряда осталась ровно половина: сам Истман, восемнадцать бойцов, и всего один маг.

   Одного из чародеев потеряли там же, где оставили полтора десятка солдат - в проклятом эльфийском лесу. На четвертый день пути, с трудом нащупав прорехи в Лар'элланской сети перехвата, проложили телепортационный канал и тут же на выходе столкнулись с бандой каких-то головорезов. Что особенно неприятно, не эльфов, не местных отщепенцев - на многих из тех людей была изношенная форма каэрской армии и переговаривались они между собой на знакомом диалекте центральных провинций. Дезертиры, предавшие родину и товарищей. Саатарцы зовут таких крысами, йорхе. И эти крысы, прежде чем с ними расправились, умудрились перебить половину элитного отряда и добраться до мага.

   Но к смерти еще троих магистров ни враги, ни бандиты, ни стихия, буйствовавшая тут время от времени, отношения не имели. Императору требовалась сила - иначе этот задохлик не выдержал бы и десятой части пути. Но ему и не пришлось бы идти так далеко, будь у Бруниса карта. Истман оказался не таким уж дураком - карта была, но она хранилась в его памяти, и влезть в эту память у придворного колдуна не было никакой возможности. Нельзя было так же выпытать дорогу силой, на этот счет Император, порядком поднаторевший в использовании краденого дара, тоже подстраховался, решив, что лучше умрет, чем поделится своей тайной, о чем и предупредил личного мага. Проверять слова повелителя тот не рискнул.