Наследники легенд(Последняя легенда) - Ирина Шевченко

   Каждое утро Истман составлял маршрут. От сих до сих - на дневной переход, не более. Куда повернут завтра, знал только он. А Брунис знал, что как только Истман окажется достаточно близко к усыпальнице, ему не нужен будет и последний оставшийся в живых волшебник. Неинтересен будет и исход развязанной им войны, и те редкие донесения, которые императорский маг, расходуя драгоценный резерв, принимал по телепатической связи.

   Но покуда правитель еще читал то, что написано на листочках желтого картона, которые приносил ему чародей.

   - Надо же, - хохотнул он, пробежав глазами последнее донесение. - По нашему следу пустили собак. Даже больше - волков. Маронская Волчица почтила эти земли своим присутствием. А с нею и Сумрак, конечно же. И Буревестник. Дети - кажется, так назвали вы их когда-то, магистр?

   По мнению Бруниса, таких детей нужно было давить еще в колыбели. Эти трое, начавшие с наглой вылазки в Каэр в день казни кармольцев, за годы войны стоили имперцам немало крови. Когда-то одно упоминание о любом из них способно было вывести Императора из себя, теперь же он забавлялся, посмеивался над своими врагами. Кривил бледные губы и, наверное, уже представлял, что сделает с ними, когда в его руках окажется сила мира. А значит, усыпальница уже близко.

   - Одиннадцатое мая, деревня Ясуна, - проговорил задумчиво Истман. - Ясуна. Змеиная? О, сейчас там точно всё кишит змеями! Жаль, что у наших людей на той стороне Леса недостаточно сил, чтобы уничтожить это кубло.

   Название деревни всплыло из донесений какого-то шпиона в Лар'эллане. Да, длинноухие, как оказалось, тоже любили золото, и агенты Империи были даже в окружении королевы Аэрталь. Но скоро в них тоже не будет нужды. когда помешанный на мировом господстве человечишка получит желаемое, ни в чем уже не будет нужды.

   Во что же превратится мир отданный безумцу?

   Брунис частенько задумывался об этом. Нет, мир волновал его мало, куда меньше собственной жизни. Но и этому мало тревожившему его миру он мог предложить нечто получше, чем хаос всевластия Истмана. Он мог предложить ему себя. Вот так скромно и без затей. Он навёл бы порядок на Каэтаре, закончил бы войну в Западных Землях, раз и навсегда избавившись от длинноухих уродов. Он не плодил бы смуты и беззакония, а дал бы людям новый закон.

   Такая цель могла даже сойти за благородную, и у немолодого, немногословного мага, семь лет простоявшего по правую руку полоумного мальчишки было всё для ее осуществления. Затуманенных жаждой власти и дурманом краденой силы мозгов Истмана не хватило на то, чтобы предположить, что Брунис не станет покорно дожидаться конца, а попробует опередить его. А колдун с самого начала пути был на шаг впереди: это его люди, лично отобранные им гвардейцы, шли рядом с ними всё это время, а когда утомленный переходом Император засыпал, маг "прощупывал" окрестности на много парсо вокруг, остерегаясь сюрпризов и стараясь первым отыскать то, к чему так стремился Истман. Вот и сегодня, пока правитель предавался мечтам, в красках представляя себе смерть ненавистной магички-полукровки и ее друзей, Брунис уединился в маленькой палатке и по установившейся привычке пустил вперед щуп... И едва не закричал от радости, когда посланный им поисковый луч наткнулся на древнее строение, излучавшее такую же древнюю силу. Оно было еще далеко, в двухстах парсо, если не больше. Но это было ОНО!

   Слишком просто всё вышло, нереально просто. Маг не видел на пути преград и опасностей, и одно это вызывало подозрения. Отдав несколько распоряжений охраняющим лагерь солдатам, он поспешил к Императору, чтобы в его словах или поступках отыскать подтверждение или опровержение своих догадок. Увы, его величество уже изволили почивать.

   Но утро дало точный ответ.

   Истман долго изучал карту, искоса поглядывая то на мага, то на стоявших вокруг людей. Потом отметил какую-то точку, как показалось Брунису, наобум.

   - Мне нужно поговорить с вами, магистр, - сказал он после недолгого раздумья и скрылся в своем шатре.

   Бородач прошел за ним. Стоило немалых усилий, чтобы не рассмеяться, видя как этот умалишенный, возомнивший себя гением, сосредоточенно перебирает разложенные на складном походном столике бумаги, надеясь, что чародей не заметит, как он попутно шарит рукой в складках плаща.

   - Не это ищете, ваше величество? - маг вынул из-за спины костяной нож.

   Истман побледнел, но остался стоять на месте.

   - Ты не сможешь им пользоваться, - выговорил он тихо. - Он служит только мне.

   - Я знаю, - улыбнулся Брунис. - Но я и не собираюсь им пользоваться. Мне хватает собственного дара, а скоро...

   Он прервался на полуслове, а Император, кажется, не заметил этого "скоро". Как завороженный Истман смотрел на нож, долгие годы поивший его чужой силой. В голубых глазах разгорались искорки безумия.

   - Отдай мне его. Если он тебе не нужен, отдай!

   - Конечно же.

   Истман протянул руку, сделал шаг вперед...

   И не пришлось расходовать бесценный дар. Убийца магов, древний нож, много лет бывший любимой игрушкой и незаменимым наркотиком для своего хозяина, вошел в его грудь легко, как в теплое масло. Наверное, такой финал был закономерен: ведь этот нож убивал Императора день за днем с тех самых пор, как тот впервые опробовал его.

   - Ты хорошо начал, - склонился над недвижимым телом колдун. - Но плохо кончил.

   И собственный дар - не игрушка для слабаков. Он коварен и непредсказуем, и уже не одного глупца свел в могилу. Так что говорить о ворованном?

   На миг Брунис усомнился, а сможет ли он сам, достигнув цели, достойно пережить обретение чужой силы, силы Велерины, силы мира. Но семь лет - слишком долгий путь, чтобы повернуть назад.

   - Уходим, - приказал он ожидавшим его людям.

   На оставшийся в шатре труп было жаль даже крошечной искры для погребального костра. А на этих камнях, как говорили, живут граки - мелкие степные волки. И им тоже нужно что-то есть...

Глава 7

   Начиналось всё неплохо. Вышли на сухое ровное пространство между деревьев, что в густом лесу можно считать удачей. Очень скоро нашли охотничью тропку, ведущую как раз в нужном нам направлении, и шли по ней несколько часов в абсолютном молчании, прерываемом лишь редкими предупреждениями идущего впереди Белки, которые передавали по цепочке: "Яма слева", "Корни", "Плющ". Последнее не мешало бы уточнить. Не все поняли, что об обычном плюще проводник предупреждать не стал бы. Но узнали мы об этом только тогда, когда Эйкен уже расчесал до крови вздувшиеся на руке волдыри.