Terra Insapiens. Замок (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович

— Ну, скорее, субъект его коллекции, — посмеялся Артур.

У статуи Диониса стоял Мессия. Сложив руки на груди, он рассматривал греческого бога. Артур подошёл и, немного робко, решился заговорить.

— Вас, как верующего, не смущают языческие боги?

Мессия посмотрел на него спокойным взглядом.

— Нет… Меня не смутили бы и деревянные боги африканских племён. Лучше деревянный бог, чем никакого.

— Почему вы не исповедуете традиционное христианство, почему пытаетесь придумать какого-то своего Бога?

— Я не пытаюсь Его придумать, я пытаюсь Его найти.

— Но христиане уверены, что уже нашли Его.

— Вот это и плохо… Бога нельзя достигнуть, к Богу можно только идти. Нашедший — это остановившийся на пути к Богу. Далеко за спиной они у меня, я не останавливаюсь на своём пути.

Взяв под локоть Артура, он пошёл с ним по коридору.

— Две тысячи лет прошло со дня явления Христа. Вот уже и Новый Завет стал Ветхим… И все эти две тысячи лет верующие ждут конца света. Какое жестокое заблуждение! Как я могу следовать ему?.. Не для того Бог создал мир, чтобы потом скомкать и выбросить в мусорное ведро. У людей впереди вечность. И не в мире ином, а в этом, единственном созданном Богом. Мы должны построить достойное Его замыслов будущее. Нам доверена эта работа. И великий грех убегать от неё в придуманный мир иной.

— Почему же придуманный? Разве не о нём говорится в священных книгах?

Мессия бросил внимательный взгляд ему в лицо.

— Зачем вы говорите мне о священных книгах? Вы не хуже меня знаете, что книги эти написаны на протяжении многих веков десятками, если не сотнями, людей.

— Я люблю Евангелия, — продолжил он, — и послания апостолов. Но Ветхий Завет перечитываю редко. Это то, что нужно отнести в музей… Священные книги призывают бояться Бога, трепетать перед ним, ежеминутно помня о тех карах жестоких и вечных мучениях, которые насылает он неверным и оступившимся. О, если бы они призывали только любить Бога! Но нет — страх, ужас и проклятия чернеют на их страницах. И даже Евангелия, самые светлые книги из них, не избежали этого… Что представляет собой современное христианство? — победившую ересь. Был только один христианин. Даже апостолы уже были еретиками.

Как и в проповеди, он говорил тезисами, бросая семена, которые должны ещё прорасти.

— В какой-то момент вполне возможна была победа арианства, и тогда католиков бы сейчас предавали анафеме… Что означают церковные расколы — между католиками и православными, между католиками и протестантами? То, что человеческое в церквях давно победило божественное. Всё дальше и дальше они от Бога, потому что остановились в Его поиске. Остановившийся идёт назад.

— Если бы я не знал — кто вы, — удивлённо отметил Артур, — я бы подумал, что разговариваю с атеистом.

Мессия улыбнулся. Это была первая улыбка на его, всегда строгом и сосредоточенном, лице.

— Я верю в Бога. Я в Ад не верю… Ад придумали люди, причём злые люди. Это как нужно не понимать Бога, чтобы приписать Его воле чудовищный Страшный Суд и Адские муки! Как бесконечно далеки от Бога верующие в Ад!

— Вы не верите в Ад, но называете людей глиной и опилками. Разве глина любит гончара, разве опилки любят плотника?

Мессия внимательно посмотрел на Артура.

— Так не будьте глиной, не будьте опилками — полюбите своего Создателя… Впрочем, может быть вы правы. Это было неудачное сравнение. Я хотел подчеркнуть мысль, что любовь к Отцу должна быть бескорыстна.

Он вздохнул и ещё раз твёрдо повторил:

— Я верю в Бога. Нельзя жить без Бога в душе. Но об этом не рассказать, это надо прожить и прочувствовать… Бог подобен горизонту. К Нему бесконечно можно идти, но достичь Его невозможно.

Он, казалось, смотрел сквозь стены, на видимый ему горизонт.

— По-моему, — убеждённо сказал Артур, — в основе религии — вера в бессмертие души, и лишь затем уже вера в Бога. А вы отнимаете у человека веру в бессмертие.

— Пусть любят Бога без надежды на воздаяние. Такая любовь дороже тысячекратно.

— Но это глас вопиющего в пустыне. Люди за вами не пойдут.

— Тех хуже для них, — поставил точку Мессия.

Артур, не удержавшись, задал ещё вопрос.

— Почему вы защищали ветхозаветного Бога?

— Я защищал не его. Я защищал идею Бога. У мира есть Творец, Он имеет все права на своё творение, а человек не имеет права судить Его.

Слегка поклонившись, он добавил:

— Мне пора молиться… Я помолюсь и за вас — чтобы вы нашли Бога в своей душе и в мире.

Ньютон приклеивал скотчем на свою дверь какой-то листок. Артур подошёл посмотреть.

— Что это — тезисы Мартина Лютера? — поинтересовался он и прочитал надпись на листке: «не знающим геометрии вход воспрещён». А-а! Это предупреждение Эпикура! Против кого такие ограничения?

— Да Писака сунул нос в мою комнату, пока я мылся в душе. Я его прогнал тапком, как назойливую муху. Всё интересуется моим «вечным двигателем».

— А мне можно посмотреть? — спросил Артур и поспешно добавил: — Я знаю геометрию.

— Можете это доказать?

— Конечно! — не отступал Артур. — Спрашивайте!

Ньютон посмотрел на него критически, затем достал из кармана мелок и нарисовал на стене квадрат. Потом протянул мелок Артуру.

— Нарисуйте квадрат, чья площадь в два раза больше этого.

Артур внутренне облегчённо вздохнул. Он ожидал чего-то более каверзного. Он немедленно нарисовал квадрат, основанный на диагонали прежнего.

Ньютон сразу подобрел.

— Ну ладно, заходите!

Они зашли в комнату Ньютона. Оглядев её кругом, Артур не заметил ничего необычного, кроме школьной доски, заполненной какими-то формулами и больших стенных часов.

— Да… Мерлина сюда пускать нельзя, — подумал Артур и спросил — а где «вечный двигатель»?

— Да вот он! — указал Ньютон на стенные часы. — Приливная сила используется для подзавода часов. Чем не «вечный двигатель»? Пока Луна вращается вокруг Земли, эти часы не надо заводить.

Артур подошёл поближе и присмотрелся. Маятниковые часы были переделаны и место маятника занимало какое-то самодельное устройство. Осмотрев хитромудрую конструкцию, Артур придал своему лицу понимающее выражение и подошёл к столу. Над столом прямо под книжными полками в аккуратной рамочке висела молитва Билли Пилигрима. На столе лежала книга «Дао физики», заложенная закладкой. Артур взял её в руки.

— Лао искал Дао, а Дао искало Лао. Нашли ли они друг друга — неизвестно… — пошутил Артур. — Мне кажется эта книга — ещё одна попытка примирить религию и науку. Это свидетельство серьёзного кризиса науки. Пока наука была уверена в своих силах, она посмеивалась над религией. А теперь всё чаще и чаще посматривает в её сторону.

— Вы так думаете? М-м-м… Не могу говорить за всю науку. Квантовая физика в определённой растерянности, потому что теряет свойственную науке математическую ясность и точность. Но религия — это не ответ на её вопросы.

Он задумался и потёр подбородок.

— Как я видел свой путь? — продолжил он. — Религиозную идею спасения заменить научной идеей познания. Смысл жизни человека не в том, чтобы достичь вечного блаженства, а в том, чтобы исполнить себя. Путь человеческий — Дао познания. Познание — наша цель и предназначение. Для него мы рождены и нет у нас смысла иного. Не надо бежать из этого мира сансары в рай или в нирвану. Бегство из мира сомнительно, ибо говорит, что мы в этом мире случайно, и делать нам тут, кроме бегства, нечего. Но разум не случайно дан нам, как сильное оружие. Надо познавать этот мир, открывая его ему. Мы — глаза и разум мира. Каждый человек — это ещё один глаз, открытый миром, чтобы познать себя, ещё одна мысль Вселенной. Когда нет жизни, нет разума, мир исчезает. Не в чем ему отразиться, некому его осмыслить.

Они ещё долго разговаривали. Ньютон объяснял ему принцип работы своего «вечного двигателя». Артур слушал его с уважением и втайне недоумевал — как такой умный человек считается сумасшедшим? Но спросить об этом напрямую Артур не решился.