Пионер. Назад в СССР (СИ) - Ларин Павел

Псионика даст шанс не просто устроится в этом времени хорошо. Потому что подобных мне здесь нет. Псионика даст мне шанс завладеть всем миром. При желании. Я задумался, переваривая возникшую в голове мысль. А что? Она, эта мысль, не так уж плоха. Действительно, ни с чем таким местные не сталкивались. Я для них стану кем-то навроде волшебника. Или…или Бога…. О-о-о-о-о… У меня даже дыхание перехватило от возможностей, которые дала бы мне псионика. Именно здесь, в этом времени.

— Ванечкин, будешь доедать бутерброд? — Мишин подвинулся ближе вместе со стулом и теперь с вожделением смотрел на кусок булки с маслом и сыром, которые я, задумавшись, держал в руке.

— Буду, Вася, буду.

Толстяк тяжело вздохнул и отодвинулся обратно. На свое место. Однако, горе Мишина было недолгим. Богомол молча протянул ему свой, нетронутый бутерброд и ласково улыбнулся. Я такую улыбку видел у самых известных отравителей. Известных, естественно, в моем времени. Нет, этот парень меня точно пугает. Мурашки от него, отвечаю.

А вот Вася чуть не заплакал от счастья. Он клятвенно заверил, что Богомол теперь самый настоящий друг. Всем нам. С хрена ли всем нам, не понял. Но спорить не стал, ибо по фигу. Тем более, думаю неадекватный тип к нашей компании прицепился крепко. Ряскин тоже, выразительно хмыкнув, промолчал.

Мишин же с удовольствием поглощал булку, при этом не забывая сохранять важный вид. Интерес к его персоне пока еще не спал. На Васю смотрели все приветствующие в столовой дети и подростки. Кто-то украдкой, исподтишка. Кто-то в открытую. В основном, более откровенными в проявлении любопытства были хихикающие девчонки. И лишь со стороны первого отряда в нашу сторону летели флюиды ненависти.

Конечно, источником этих флюидов были Лапин и компания. Боюсь, насчет мести заморачивается не только Селедка. Правда, не знаю, кто страшнее. Эти — просто туповатые спортсмены, которые если что и могут, то лишь дать в морду. А вот Селедка… Там в полном порядке с фантазией. Да и характер у нее реально пакостный, надо признать.

— Вась, Уютов тебе задницу точно не простит. Надо ждать какой-то подставы с их стороны. — Сказал я Мишину вполне очевидную вещь.

Толстяк повернулся к столам старшего отряда, наткнулся на злой взгляд Володи и, подавившись, закашлялся. Слишком уж выразительно смотрел Уютов. Ряскин сразу кинулся хлопать друга по спине, пока Вася, красный от натуги, не начал дышать ровно.

— Да… Это точно. Мы теперь их главные враги. — Поддакнул Антон, когда Мишин пришел в норму. — Но какая разница? Ваш спор с Лапиным все равно имел бы плохие последствия. Плохие, скорее всего для тебя, Петь. А сейчас мы — команда. Как и хотели. Так что, справимся.

Богомол вдруг тихо захихикал, потирая при этом ладони. Мы втроем одновременно посмотрели на него. Молча. У меня возникло ощущение, что в его неадекватность начинают верить и Рыжий с Толстяком.

После завтрака мы вышли из столовой и отправились в корпус. По-прежнему строем. Хотя, спустя несколько дней лагерной жизни, строй был уже не слишком ровный. Часть подростков убежала вперед. Часть отстала. Вожатые тоже разделились. Елена Сергеевна контролировала «голову». Прилизанный — «хвост». Нина Васильевна вообще тактично свалила в младший отряд, заявив, будто ей надо проведать ребенка.

Я бы, конечно, предпочёл, чтоб Константин Викторович и Леночка поменялись местами. Просто наша компания топала в самом конце растянувшейся по дороге веренице подростков. Приходилось терпеть бдительного вожатого за своей спиной. Он напоминал конвой, честное слово. Может, дело в том, что после ночной вылазки нашей компании, Костик решил, за нами надо реально присматривать. Я буквально затылком чувствовал его пристальный взгляд.

А еще появилось странное ощущение. Мне все время хотелось где-нибудь прилечь. Голова сама собой клонилась на грудь. Глаза стали осоловелые. Радовало, что впереди нас ждёт так называемый «мёртвый час». Название, конечно, впечатляющее. На самом деле, это — обычный дневной сон. Не сразу, конечно, после обеда. Однако, все равно перспектива дремануть хотя бы немного, радовала сильно. Только когда мы оказались в корпусе, я сообразил, чего меня так плющит. Потому что по ночам нужно спать. Вот! Тем более, мне. Сосуд и сознание притираются друг другу. А я бегаю, как сайгак, по лагерю, чуть ли не до самого утра. В общем, вывод следующий. Тело необходимо беречь. Пока я не разберусь со своими пропавшими способностями.

Вчера все пацаны потратили время «мертвого часа» на то, чтоб потрындеть, поскакать по спальне, поржать. Потому что, ну, какой сон подросткам в возрасте, когда хочется, чего угодно, но только не спать. А вот сейчас я, например, сильно ждал этой возможности улечься в постель и вырубиться на пару часов.

Но…это уже стало традицией… Планам моим не суждено было сбыться.

— Нина Васильевна, а давайте Новый год устроим? — Очень неожиданно предложил Ряскин, когда мы сидели все вместе в комнате отдыха.

Нас после завтрака собрали для каких-то коллективных игрищ. Эти игрища, по задумке воспитателя и вожатых, должны были объединить отряд, как сплочённый организм. Должны были способствовать укреплению дружбы. Абсолютно нелепая тяга к совместному времяпрепровождению напрягала меня очень сильно. Невозможно побыть одному. Постоянно что-то происходит вокруг. Причем, непременно, мы обязаны быть вместе.

Даже Бегемот прибежала обратно, после того, как проверила чадо. Задача, которую поставили перед нами — придумать необычное занятие для всего отряда, которое позволит в полной мере реализовать свои фантазии. И в то же время, сплотит весь коллектив.

Это, наверное, прилетело нам за Белую Даму. Мол, если хотите придумывать всякую херню, то придумывайте хотя бы в рамках правил лагеря. И, желательно, при солнечном свете, а не ночью. И еще лучше, если в корпусе, под бдительным о́ком вожатых, а не в лесу.

— Давай лучше день твоего отъезда устроим. Всё веселее будет, — предложила Селедка.

Она больше не выглядела пугающе. Наоборот. Ее лицо снова обрело привычное выражение. Желчь, ехидство, издевка. Видимо, задумка Тупикиной не удалась и она перестала кривляться. Правда, что удивительно, Фокина сидела в стороне от своей подружки. С какой-то другой девчонкой. Может, поругались?

— На дворе –июнь. Не смущает тебя ничем данный факт, Ряскин? — Продолжила Селедка, поджав губы.

— Можно День космонавтики, кстати. Если уж про праздники. — Моментально вмешался Мишин.–Посадим Селедку в бочку и запустим на Луну.

В предложении устроить день отъезда Ряскина, пионеры ничего интересного не нашли а вот День космонавтики заинтересовал многих.

— Так у нас подготовки нет и скафандров, — заметил один из пацанов. Будто на полном серьезе мы могли бы кого-то отправить в космос. Что за уровень мышления у них?

— Я вас заочно принимаю в отряд космонавтов, а вместо скафандров дадим вам вёдра на головы. Делов-то. — Константин Викторович, который, конечно же, стоял перед нами, блеснул своим хреновым чувством юмора.

Прилизанный, кстати, выглядел еще более прилизанным, чем обычно. Он после завтрака успел метнуться в свою комнату и вышел оттуда какой-то тошнотворно нарядный. Учитывая, что пока весь пионерский коллектив собрался в комнате отдыха, под нашими окнами несколько раз туда-сюда прошла вожатая первого отряда, есть весомое основание считать, Константин решил организовать себе свидание со всеми вытекающими последствиями. Он даже причёску уложил немного по-другому. Обычно волосы у него были зачёсаны назад. Сейчас же, на лоб падал волнистый, естественный в своей красоте локон. Правда, локон этот, на самом деле, такой же естественный, как я — архиепископ. Но явно человек старался произвести впечатление. Хорошо, что объектом его внимания на этот раз стала не Елена Сергеевна. От мысли, будто Прилизанный может утащить ее на свидание, а потом ещё лапать своими скользкими, потными ладонями, меня слегка накрывало бешенство. Ну, как слегка… Руки чесались схватить его за этот локон, падающий на лоб, а потом бить мордой о стену. Долго, основательно бить. Пока у него физиономия не станет похожа на профиль пекинеса.