Неизвестные приключения Шерлока Холмса - Адриан Дойл

— Да, я обратил внимание на слова «готова при необходимости начать действовать», а это, как я понимаю, вымогательство, и, вне всякого сомнения, речь идет об очень крупной сумме.

— Все гораздо хуже, Уотсон. Шантажисты требуют не денег. В уплату за их молчание герцогиня должна доставить им копии некоторых государственных документов, которые хранятся сейчас в опечатанном сейфе отделения банка «Ллойдс» на Оксфорд-стрит.

— Но это же абсурд, Холмс!

— Вовсе нет. Не забывайте, что покойный герцог был заместителем министра иностранных дел, а нам известно немало случаев, когда даже самые преданные слуги Короны хранили у себя копии договоров и меморандумов, оригиналы которых находились в полной безопасности под охраной государства. Вероятно, существовало немало веских причин, по которым человек, занимавший столь высокий пост, как герцог, мог сделать для себя копии документов, которые в то время были совершенно безвредны, но с годами и при изменившихся обстоятельствах превратились в серьезную угрозу, попади они на глаза руководству враждебного Англии государства. Наша несчастная леди сейчас перед выбором. Либо она предает интересы своей страны в обмен на это брачное свидетельство, либо ее публично изобличают, что приведет к краху не только репутации одного из самых уважаемых семейств, но и самих жизней двух ни в чем не повинных женщин, одна из которых к тому же должна в самом скором времени выйти замуж.

— Вы видели оригиналы этих бумаг из Баланса?

— Их видела герцогиня, и они показались ей подлинными. Признала она и подпись своего мужа.

— Ее могли ловко подделать.

— Верно, но я навел справки во Франции. В 1848 году в Балансе действительно жила женщина, носившая указанное имя, которая вышла замуж за англичанина и позже сменила адрес.

— Но подумайте сами, Холмс! — не сдержал своих сомнений я. — Французская провинциалка, напавшая на след бросившего ее супруга и решившаяся на шантаж, потребовала бы денег. Какой прок ей от каких-то копий старых государственных документов?

— Вот! Здесь вы попали в самую точку, Уотсон, и именно поэтому я взялся за это расследование. Вы когда-нибудь слышали об Эдит фон Ламмерайн?

— Что-то не припоминаю.

— Это неподражаемая женщина, — продолжал Холмс с долей восхищения в голосе. — Ее отец был всего лишь младшим офицером российского черноморского флота, а мать содержала таверну в Одессе. Едва ей исполнилось двадцать, как она сбежала из дома и обосновалась в Будапеште, где буквально за одну ночь снискала скандальную славу, став причиной дуэли на саблях, в ходе которой погибли оба дуэлянта. Позже она вышла замуж за престарелого прусского помещика. Он увез молодую жену к себе в имение, но уже через три месяца очень кстати для нее преставился, переев голубей, фаршированных каштанами. Хотел бы я поближе взглянуть на эти каштаны!

Поверьте мне на слово, — продолжал он, — но ни одно светское событие сезона, будь то в Лондоне, в Париже или в Берлине, не обходится без ее присутствия. Если когда-либо природа словно специально создавала женщину для ее будущей профессии, то эта женщина — Эдит фон Ламмерайн.

— Вы имеете в виду, что она профессиональная шпионка?

— Ну нет! Она настолько же выше классом любой шпионки, насколько я превосхожу обычного сыщика из полиции. Достаточно сказать, что, как я давно подозревал, она вращается в кругах самых высокопоставленных политических интриганов Европы. Таким образом, мы имеем дело с женщиной, одинаково умной, амбициозной и безжалостной, в руки которой попали те самые брачные документы, способные буквально уничтожить герцогиню Каррингфорд и ее дочь, если только герцогиня не пойдет на предательство, а оно может нанести интересам Англии непоправимый ущерб.

Холмс сделал паузу, чтобы очистить свою трубку, выбив из нее остатки табака в ближайшую к нему чайную чашку.

— А я сам сижу здесь, Уотсон, совершенно бессильный и беспомощный, не зная, как защитить бедную женщину, обратившуюся ко мне за советом и помощью, — закончил он с горечью.

— Дело действительно до крайности неприятное, — сказал я. — Но, если вспомнить, что просил передать вам Билли, то здесь замешан еще и некий лакей.

— Вынужден признать, что меня глубоко озадачило это сообщение, — отозвался Холмс, внимательно наблюдая за потоком кебов и экипажей, проезжавших у нас под окном. — Кстати, джентльмен, которого называют Лакей Бойс, на самом деле вовсе не лакей, хотя и отзывается на такую кличку. Она, как я понимаю, приклеилась к нему, потому что он действительно начинал когда-то свою карьеру в роли слуги. Но сейчас он — главарь одной из самых опасных в Лондоне банд уличных грабителей и махинаторов со ставками на бегах. Ко мне он едва ли питает добрые чувства, поскольку в основном благодаря моим усилиям его упекли на два года за решетку после разоблачения мошенников, скармливавших скаковым лошадям возбуждающие снадобья в Рокмортоне. Но шантаж — это не по его части, и я никак не соображу.

Холмс резко оборвал себя и, как журавль, вытянул шею, чтобы лучше видеть происходящее на улице.

— Но что это? Богом клянусь, это он сам собственной персоной! — воскликнул Холмс. — И, если не ошибаюсь, направляется прямиком к нам. Вероятно, лучше всего будет, Уотсон, если вы спрячетесь за дверью спальни.

Холмс усмехнулся и направился к камину, где устроился в стоявшем рядом с очагом кресле.

— Типы, подобные мистеру Лакею Бойсу, лишаются значительной части своего красноречия, если разговор происходит при свидетелях.

Внизу раздались трели дверного звонка, и, скрывшись за дверью спальни, я услышал скрип тяжелых шагов, поднимавшихся по лестнице, потом стук в дверь гостиной и возглас Холмса, разрешавшего посетителю войти.

Сквозь оставленную мною узкую щель я смог разглядеть крупного мужчину с красноватым, но вполне добродушным лицом, обрамленным пушистыми бакенбардами На нем были клетчатый плащ, котелок и перчатки, а в руке он держал тяжелую ротанговую трость. Я ожидал увидеть нечто совсем не похожее на этого слегка смешного и совсем не страшного в своей вульгарности персонажа, который внешне походил на фермера из глухой провинции. Но мое впечатление мгновенно изменилось, когда я смог как следует рассмотреть глаза визитера, которыми он с порога уставился в моего друга, вставшего ему навстречу. Они были подобны двум блестящим бусинам, очень ярким и жестким, но самым неприятным в них была жутковатая неподвижность, более свойственная глазам ядовитого пресмыкающегося.

— Нам надо потолковать, мистер Холмс, — сказал он голосом, неожиданно тонким для человека столь мощного телосложения. — Поверьте, есть о чем. Могу я присесть?

— Я бы предпочел, чтобы мы оба остались стоять, — последовал резкий ответ моего друга.

— Что ж, как вам будет угодно. — Краснолицый здоровяк, медленно поворачивая голову, осматривался в нашей гостиной. — А вы тут миленько устроились, очень уютно и, как вижу, ни в чем не знаете недостатка. Держу пари, мне бы тоже понравилась домашняя стряпня той достойной пожилой женщины, что впустила меня с улицы. Не пора ли ей сменить жильца, а, мистер Холмс?

— Смена адреса в мои планы не входит.

— Но ведь могут найтись другие люди, которые подумают об этом за вас. «Бросьте, — говорю я им, — мистер Холмс такой импозантный джентльмен». — «Так-то оно так, — отвечают мне те, другие, — но вот нос у него чересчур длинный, и потому, наверное, он вечно сует его в дела, которые совершенно его не касаются».

— Все это очень интересно. Я вижу, Бойс, вас настоятельно попросили явиться сюда, иначе вы бы не сорвались из Брайтона в самый последний момент.

Фальшивую благожелательную улыбку посетителя тут же словно стерли с его лица.

— Как, черт возьми, вы узнали, откуда я приехал? — взвизгнул он.

— Очень просто. У вас из кармана торчит программка сегодняшних скачек на Южный кубок. Но я, мистер Бойс, довольно-таки разборчив в том, что касается людей, с которыми мне приятно общаться. А потому, будьте добры, переходите к сути дела, и давайте покончим с этой беседой.

Бойс вдруг осклабился, обнажив оскал злобного пса.

— Я покончу не только с этой беседой, если ты, назойливая ищейка, будешь продолжать свои грязные трюки, — прохрипел Бойс. — Держись подальше от мадам…

Он намеренно сделал многозначительную паузу, не сводя с Холмса своих неподвижных глаз-пуговиц.

— Или пожалеешь, что на свет родился, — закончил он свою угрозу.

Холмс усмехнулся и, довольный, потер руки.

— Мне это уже начинает нравиться, — сказал он. — Значит, вы действительно явились ко мне от мадам фон Ламмерайн?

— А вот теперь ты переступил черту! — возопил Бойс, мгновенно ухватившись рукой за свою трость. — Я думал, тебя проймет мое предостережение, а ты позволяешь себе называть имена, которые тебе лучше бы навсегда забыть. И сейчас… — В одну секунду из полости внутри трости он извлек длинный и устрашающе острый с виду клинок, зажав его в правой руке. — Сейчас, мистер Шерлок Холмс, мне не осталось ничего, кроме как привести свою угрозу в исполнение.