Святые наших дней - Митрополит Иларион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Монастырь Симонопетр
Поражает Афон и своей архитектурой. Монастыри расположены по обе стороны хребта, и некоторым из них уже более тысячи лет. Где-то сохранились мраморные полы и каменная кладка тысячелетней давности. Некоторые монастыри смотрятся особенно живописно, например, монастырь Симонопетра, построенный на вершине отвесной скалы. Выходя на монастырский балкон, ты оказываешься над пропастью. Дыхание перехватывает от высоты и от фантастического панорамного вида на море, обычно голубое и спокойное, но иногда, в непогоду, пенящееся волнами.
Монастырская костница Свято-Пантелеимонова монастыря, Афон
В некоторых монастырях можно увидеть иконы XII–XV веков, росписи того же периода, в богатых монастырских библиотеках хранятся драгоценные коллекции старинных рукописей. В каждом монастыре содержится большое собрание частиц мощей различных святых, которые после вечерни выносят для поклонения верующим.
Впечатляют и монастырские «костницы». Афонских монахов хоронят на братских кладбищах, где они покоятся три года. Затем кости монаха вынимают из земли, омывают и кладут на полки – черепа отдельно, кости отдельно. Длинные ряды белых черепов с зияющими глазницами напоминают об участи, которая ждет каждого человека. Одновременно они свидетельствуют о монашеской традиции, которая не прерывалась на Афоне в течение многих столетий.
За трапезой в афонских монастырях обычно читаются жития святых, иногда – творения Отцов Церкви. Большой неожиданностью для меня стала афонская кухня. Отправляясь на Святую Гору, я мысленно подготовился к суровой аскетической трапезе, к сухоядению и строгому посту. Каково же было мое удивление, когда почти в каждом монастыре я оказывался за трапезой, наполненной всевозможными вкусными яствами, включая свежую рыбу и морепродукты, изготовленный монахами сыр и выжатое ими же вино, свежие овощи и маслянистые черные оливки. В армии я съедал обед за шесть минут, а здесь трапезы длятся минут по двадцать, а то и тридцать. По окончании трапезы первым выходит игумен, который становится у выхода и поднимает руку в благословляющем жесте. Монахи и паломники проходят мимо, склонив головы.
Свято-Пантелеимонов монастырь, Афон
Первым монастырем, где я остановился, был Свято-Пантелеимонов. Значительная часть монастырских зданий в тот момент находилась в аварийном состоянии, а атмосфера была в целом довольно неприветливой. Монахи прятались по кельям, и паломники были в основном предоставлены сами себе. Однако были и приятные встречи. Запомнился иеромонах Исидор, всегда радостный и благожелательный, работавший в монастырской лавке. Запомнился и игумен архимандрит Иеремия, уже тогда находившийся в преклонном возрасте, но отличавшийся бодростью и живостью. Ему суждено будет прожить сто один год и до конца дней сохранить трезвость мысли.
Побыв в Пантелеимоновом монастыре два или три дня, я отправился пешком по греческим монастырям и скитам. Тут меня ждало много приятных сюрпризов и открытий. Прежде всего, знание новогреческого языка открывало мне все двери. Встречали меня очень радушно и в каждом монастыре давали возможность совершить литургию. Путешествовал я почти исключительно пешком, в редких случаях пользовался катерами. Я поставил себе целью за неполный месяц обойти все двадцать афонских монастырей. Эта цель в итоге была почти достигнута: лишь один монастырь мне не удалось посетить из-за непогоды.
Б. К. Зайцев
В 1928 году русский литератор Борис Зайцев так описал свое посещение Святой Горы: «Афон предстал мне в своем вековом и благосклонном величии. Тысячелетнее монашеское царство! Напрасно думают, что оно сурово, даже грозно. Афон – сила, и сила охранительная, смысл его есть ‘‘пребывание’’, а не движение, Афон созерцает, а не кипит и рвется, – это верно. Но он полон христианского благоухания, то есть милости, а не закона, любви, а не угрозы. Афон не мрачен, он светел, ибо олюблен, одухотворен».
Эти слова очень созвучны моему первому впечатлению от Афона. Повсюду меня встречали светлые, одухотворенные лица монахов, в которых не было ни тени суровости. Наоборот, всегдашнее радушие, доброжелательность.
Монастырь Ватопед.
Фото нач. ХХ в.
И еще одно наблюдение русского писателя: «Афон очень уединен и мало занят внешним. Это как бы остров молитвы. Место непрерывного истока благоволения. Афонцы мало знают о пестрых делах “мира” и судят о них не всегда удачно. Но они не устают молиться о мире, как молятся и о себе. Они, сравнительно, не много занимаются наукой, философией, богословием. Зато непрерывно служат Богу – в церкви, в келии. Это придает им особый оттенок. “Мир” справедливо полагают они грешным, но я не замечал у них гордыни или высокомерия к нему. Напротив, сочувствие, желание оказать помощь. Простота и доброта, а не сумрачное отчуждение, – вот стиль афонский, и недаром тысячи паломников (“поклонников”) перебывали в этих приветливых местах».
Через шестьдесят с лишним лет после того, как были написаны эти строки, ничего не изменилось, дух Афона остался прежним.
Калива в скалах, Афон
Посещение каждого монастыря происходило примерно по одному и тому же сценарию. Когда я оказывался внутри монастыря один или с группой других паломников, нас встречал монах, в обязанности которого входило расселение гостей. Он вел всех новоприбывших в архондарик – место для приема посетителей. Там всем давали по рюмочке ýзо (крепкой анисовой водки) и по кусочку розового лукума, обсыпанного сахарной пудрой. В некоторых монастырях еще предлагали крепкий греческий кофе со стаканом воды. Потом расселяли по кельям.
Вечером я присутствовал на вечерне и повечерии, а рано утром – на полунощнице и утрене, которая переходила в часы и литургию. В большинстве монастырей мне предлагали самому совершить литургию, и монахи были впечатлены моим произношением. Некоторые не верили, что я русский. Я же пользовался возможностью практиковать греческий язык, который до того знал больше по книгам или аудиозаписям.
Кафоликон Великой Лавры
Помимо монастырей, я посещал также скиты, каливы и кельи. Некоторые скиты на Афоне столь плотно заселены, что ничем, по сути, не отличаются от монастырей, кроме статуса. А вот в каливах и кельях иногда живут по два-три монаха, а в некоторых может проживать один отшельник в полном одиночестве. С такими отшельниками я тоже имел возможность повстречаться и пообщаться.
Монахи в стасидиях.
Покровский храм Свято-Пантелеимонова монастыря, Афон
Особое впечатление произвела на меня местность, находящаяся за скитом Иоанна Предтечи на юго-восточной оконечности Афона. Эта местность представляет собой высокое скалистое плато, откуда открывается феерический вид на морские просторы. Само побережье представляет собой высокие отвесные скалы: если подойти слишком близко к краю, можно сорваться вниз и разбиться насмерть. Но даже на этих обрывах некоторые монахи разместили свои кельи-пещеры, добраться до которых можно только по узкой скальной тропе.
В ночь с субботы на воскресенье, а также в канун больших праздников в монастырях и скитах Афона служится всенощное бдение. И это совсем не то, что у нас в России называется всенощной. Это реальное бдение, которое начинается после захода солнца, длится всю ночь и заканчивается при свете дня.
Мое посещение Великой Лавры совпало с днем памяти ее основателя – преподобного Афанасия Афонского. В этот день, а точнее в ночь перед ним, совершалось самое продолжительное на Афоне всенощное бдение: оно началось около 7 вечера, а закончилось около 11 утра следующего дня. Сначала почти два часа пели и читали предначинательный псалом «Благослови, душе моя, Господа». Потом еще час пели «Господи воззвах» со стихирами. Еще час шла лития. В общей сложности вечерня длилась часов пять. После нее часть монахов отправилась пить кофе, другая часть осталась
