Дело о краже артефактов (СИ) - Лифантьева Евгения Ивановна "Йотун Скади"

Немного выше по течению — небольшой залив. Его и изрядный кусок берега окружает решетка вроде парковой. Внутрь этой ограды можно попасть через роскошные ворота, украшенными коваными цветами и листьями. Иван подошел поближе: ворота на замке, за ними — широкие ступени, спускающиеся к воде. У низкого причала — десятка два весельных лодок и небольших яхт со спущенными парусами. Лодки забавные, с высокими носами, увенчанными головами животных. На противоположном берегу заливчика — что-то вроде гаражей, только ворота открываются в воду.

В целом картина производила странное впечатление: словно в одном месте оказались куски из разных эпох и реальностей. Каменная набережная, несомненно — самая древняя часть. Она вымощена практически вечными гранитными блоками, каждый из которых весит, несомненно, немало тонн. Камни слежались в монолит, а там, где телеги с грузом сворачивают с дороги, появилась неглубокая колея. Интересно, сколько раз должна проехать телега по гранитной плите, чтобы остались вдавленные колесами выемки? Склад с печкой внутри, похоже, — такой же старый, но ощущение ветхости ему придает лишь провалившаяся местами черепица. Стены же, сложенные из такого же тесаного гранита могут простоять ту еще не одну сотню лет.

Деревянная часть причала намного моложе, но она тоже выглядит очень старой. И, похоже, последнее время ею не пользуются. А вот решетка и спуск к лодкам — новенькие, словно появились тут только вчера.

Задумчиво хмыкнув, Иван принялся искать вход в каменный сарай.

Ему невольно вспомнилась слышанная на Земле байка из девяностых годов. Рассказывал один из старых оперов. Дескать, какой-то «новый русский» выписал из Англии безумно дорогое охотничье ружье, но, когда пришла посылка, обнаружил, что в комплекте нет ни ремня, за который ружье вешается на шею, ни даже петелек, за которые его можно бы было прицепить. «Новый русский» отправил фирме-изготовителю возмущенное письмо и получил очень вежливый ответ: «Сэр, если вы можете купить наше ружье, то вы можете нанять слугу, который будет его за вами носить».

Если господа в Кнакке любят кататься на лодках, то обязан быть тот, кто этими лодками занимается.

Вход в каменный лабаз, как и ожидал сыщик, был со стоны воды. Сначала нужно пройти через калитку в дощатом заборчике, за которой прятался крохотный, но вполне обжитой дворик. Посреди двора тетка вполне человеческого вида — черноволосая, в простой белой рубахе и ситцевой юбке. Она увлеченно стирала что-то в деревянном корыте, а босоногая девчушка лет десяти развешивала на натянутой вдоль стены дома веревке какие-то тряпочки.

— Простите, я…

Хозяйка хмуро взглянула на гостя, но, видимо, суровое выражение лица предназначалось кому-то другому, и женщина растянула губы в извиняющейся улыбке:

— Ничем не могу помочь, мастер! Лик ушел на ярмарку, у меня ключей нет, так что прокатную лодку дать не могу.

— Простите, я не хочу лодку, — ответил Иван. — Я из полиции…

— Ой! — пискнула лодочница.

Девочка, услышав про полицию, застыла с открытым ртом, да так и стояла, пока сыщик разговаривал с ее матерью.

— Я ни в чем не виновата! — выпалила женщина. — Если господа приедут, я ворота открою, а что проката нет — так то наши убытки. Да и кто по утрам катается?

— Да не нужна мне лодка! — раздраженно повторил Иван. — Я вас расспросить хочу, не слышали ли вы чего ночью.

— А чего слышать-то? Спали мы. Ничего не слышали.

Иван тяжело вздохнул, уселся на табуретку, предварительно сняв с нее таз с бельем, достал из папки лист бумаги и карандаш и строго спросил:

— Для начала: звать-то вас как?

— А? Что?

— Звать как? Я протокол писать буду!

— Так это…

Лодочница задумалась, но, видно, решила перестать валять дурака:

— Колина Метин, жена Ликевила Метин. Мы законно владеем этим домом, мой дед выкупил его у города, и участком земли в восемь лин на берегу, а так же тремя плоскодонками для прогулок вдоль берега и одной килевой шлюпкой… Это — наша младшая, Миата, — лодочница кивнула в сторону дочери. — Сыновей Лик отвез к деду на уборку яблок…

— А где сейчас ваш муж?

Женщина скривилась:

— На ярмарку пошел…

«Ага, — подумал Иван. — Похоже, удравший с утра на ярмарку муж означает то, что он появится поздним вечером, причем в стельку пьяный».

Однако вслух говорить о своих догадках сыщик не стал, моральный облик местного лодочника волновал его сейчас меньше всего:

— Слышали ли вы с мужем ночью какой-нибудь странный шум? — повторил Иван тот вопрос, с которого начал.

Женщина пожала плечами:

— А вы как думаете? Мы уж и околоточному жаловались! Снести причалы надо! Там же вечно пьянь лазит! Того и гляди — запалят настил, да и нас заодно по миру пустят! Медную шайку у нас украли! За лодки господские кажну ночь трясемся — вдруг уведут или спалят? Счастье хоть, что забор заговоренный, господин Суволли, покойник, постарался…

— То есть ничего странного вы не слышали? — переспросил Иван.

— Ма! — подала голос девочка.

— Что «ма»?

— Скажи дяде про мертвяков!

— Это еще что? — насторожился Иван.

— Да не слушайте вы ее, сочиняет, — отмахнулась женщина. — Вечно ей мертвяки видятся. Да и не странно: дом-то наш древний, его еще до нашествия Тьмы построили. Тут раньше, когда Кнакк границей был, сборщики налогов жили. Комнат много, которые — как кладовки, которые — вроде как для солдат. Нам-то много не надо, да и не протопишь эту махину зимой. Дед его за бесценок купил — никому не нужен был. А Миа по пустым закутам лазит и сказки сочиняет. Играть-то ей не с кем, я ее наверх, на дорогу, не пускаю, мало ли что. Или у лодок трется, за барышнями подглядывает, или сказки сочиняет…

— Не думаю, что сказки, — перебил женщину Иван. — О какой жути она говорит?

— Ну…

Женщина запнулась, но все же продолжила:

— После полуночи вроде как вскрик какой был. Мы подумали, что опять кто-то из заводских так напился, что до моста не дошел, решил под причалами залечь, да по пьяни на что наткнулся. Но потом тихо стало и страшно. Не знаю, чего страшно, но и я, и Лик еще долго уснуть не могли. Он, дурень, даже собирался пойти посмотреть, что там случилось, но я его не пустила. А утром он и говорит: «Пойду на ярмарку, поболтаю с мужиками, а то до сих пор холод по спине».

— После полуночи? — повторил Иван. — Ну, хорошо, спасибо тебе, хозяйка. А может, кого видели ночью? Может, кто из господ припозднился, лодку причаливал или еще что?

— Да вроде нет… А что случилось-то?

— Человека ночью убили под причалом. Вот — ищем. Ладно, мастерица Метин, коли надо будет — повторите все, что мне говорили, околоточному. Ну, и про вашу шайку я ему напомню.

Глава 23

Господин Оорно проводит собственное расследование и находит пуговицу.

Однако Ивану далеко не сразу удалось попасть в полицейское управление. Стоило ему выйти за калитку, наверху на откосе показалась двуколка, запряженная гнедым жеребчиком. В качалке стоял и размахивал руками господин Бурегаг. Сложно сказать, как ему это удавалось, но факт оставался фактом: лошадь неслась широкой рысью, колеса грохотали по камням крутого спуска, а неугомонный великан, кажется, даже подпрыгивал от нетерпения, рискуя каждую секунду вылететь из экипажа.

Сделав широкий круг перед домиком лодочника, Бурегаг бросил вожжи и кинулся к Ивану:

— Наконец-то! Какое счастье, что вы еще не уехали! Я был с той стороны причалов, полицейские сказали, что вы пошли куда-то сюда. Господин Дурин, метр Оорно очень просит вас прибыть в поместье… у него чрезвычайно важные новости!

Иван пожал плечами и заглянул в приоткрытую калитку:

— Мастерица Метин, можно попросить вашу дочку сбегать к тому концу причалов?

Иван сунул в ладонь девочке мелкую монетку:

— Добеги туда, где кончается настил, найди кого-нибудь из полицейских и скажи, что сыщик Дурин поехал в поместье Суволли. И пусть сообщат лейтенанту Мулориту, чтобы он, как только освободится, ехал туда же. Запомнила?