Расколотые небеса - Андрей Ерпылев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отлично, сэр. Тем более что сигар у меня осталось не так уж и много… Разрешите? — Ньюкомб указал на изъятые у него ножнички и коробок спичек.
Больше всего штаб-ротмистр опасался, что арестованный попытается сделать с собой что-нибудь своими игрушечными ножничками, но тот лишь аккуратно отрезал кончик сигары и спрятал инструмент в нагрудный кармашек пиджака. Видя, как иностранец пытается прикурить от спичек, тут же гаснущих на сыром ветру, он достал из кармана зажигалку:
— Не мучайтесь вы…
— Спасибо, — поблагодарил Ньюкомб и вернул изящную вещицу — подарок от сослуживцев на тридцатилетие, — полюбовавшись предварительно отделкой. — Хотя сигары рекомендуется прикуривать именно от спичек, зажигалка тоже подойдет. Когда наступает форс-мажор, не до условностей, верно?
Арестованный мирно курил, облокотившись на перильца ограждения, по-прежнему улыбаясь и думая о чем-то своем. Вдыхая ароматный дымок, действительно куда более ядреный, чем у любимых штаб-ротмистром сигарет, Колокольцев несколько расслабился.
«Профессионал, — думал он, следя за прихотливыми формами дымных струй. — Действительно профессионал. Какое самообладание, а?…»
Он с гордостью вспоминал, каких усилий ему стоило добиться прослушки номера, как он скрупулезно собрал улики, чтобы арест иностранца не выглядел произволом… Несомненно, этот эпизод весьма благоприятно отразиться на его карьере. Примерно так и выразился шеф, когда ему на стол лег подробнейший рапорт. Следующий чин — наверняка без проблем, а там, глядишь, и…
Занятый приятными мыслями K°локольцев успел заметить нацеленную ему в горло ладонь «журналиста» лишь краем глаза и слишком поздно.
«Да, до моря далековато… — пронеслось в мозгу Ньюкомба. — Не допрыгнуть… Хотя почему бы не попробовать?…»
Безвольно оседающий на пол лоджии конвоир бессильно смотрел, как легко его подопечный вскакивает на парапет, презрительно улыбается ломящимся в стеклянные двери жандармам и, так и не выпустив из зубов дымящуюся сигару, шагает в пустоту…
Случайного автомобиля под окном, как это сплошь и рядом бывает в «шпионских» фильмах, почему-то не оказалось, поэтому остолбеневшие от ужаса прохожие видели, как нечто темное с сочным мокрым звуком врезалось в асфальт, обдав все вокруг на несколько метров веером алых брызг, и осталось лежать неподвижной уродливой грудой.
Лишь окурок сигары, откатился в сторону и долго еще тлел, рождая тонкую струйку голубоватого дыма…
Часть третья
Split personality [26]
19
Катя неотрывно смотрела в окно от самой Москвы, не отвечая на попытки соседей по купе завязать знакомство. День сменила ночь, затеплилось утро, а она все не могла сомкнуть глаз, хотя вагон скорого поезда Москва — Самара был отлично приспособлен для приятного путешествия — мягкие откидные кресла с удобными подлокотниками, уютные купе на четыре человека плюс остальные достижения XXI века к услугам пассажиров. Пассажиров, едущих куда-то на отдых или по делам, но не мятущейся души, догоняющей ускользнувшее навсегда.
Она не помнила, когда впервые возникла эта сумасшедшая идея. Но определенно не сразу после сухого объявления телевизионного диктора, не после первого репортажа из той — запредельной России, и даже не после восторгов сослуживиц.
А восторгам не было конца. Большего подъема подданные Империи не испытывали, наверное, лет тридцать пять, с того самого момента, как впервые в мире нога человека — российского космонавта Сергея Голицына — ступила на поверхность Луны в июле 1973 года. Подумать только: обитаемый мир был открыт не где-то в глубинах космоса, к чему землян многие годы готовили тысячи фантастов и не меньшее количество ученых, а рядом, буквально под боком. Причем не чужая планета, населенная какими-нибудь разумными ящерицами или интеллектуальными тараканами, а мир-близнец практически неотличимый от «старого», известного до мелочей. Что ни день, а то и по несколько раз в день вся Россия приникала к своим телеэкранам, чтобы увидеть очередной, неотличимый от своего родного, город, радостно ткнуть пальцем в знакомое лицо, мелькнувшее в толпе, взвизгнуть от восторга, при виде собственного близнеца, у которого вездесущие журналисты в этот момент берут интервью. А еще — поохать, узнав, что известная всем кинозвезда «там» — за «зеркалом» — погибла от передозировки наркотиков. Или, наоборот, возрадоваться, от неожиданного воскрешения другой, «здесь» покончившей с собой в творческом кризисе, а там уже объявившей о решении сняться в продолжении всем известного сериала.
Именно во время одной из таких передач, названной скорыми на руку телевизионщиками «Воскресшие кумиры», Катю словно током ударило: ведь это же не выдумки на потребу всемогущего рейтинга, это — реальность! Люди, умершие здесь, вполне могут жить там! И возможно, он тоже жив…
Екатерина Соловьева потеряла любимого человека больше года назад. Потеряла глупо, походя, как это сплошь и рядом бывает с молодыми людьми, еще не растерявшими детской уверенности в своем бессмертии, в бесконечности этого мира и в бесконечном же на его просторах счастье. Сколько раз все мы в молодости ссорились с любимыми по мелочам, уходили, хлопнув дверью… И не всегда удавалось вернуться. Точно так же Катя повздорила со своим парнем — тогда еще ей казалось, что он всего лишь «парень», — из-за какой-то мелочи и… Все просто и банально. Он хлопнул дверью и ушел. И все. «Ерунда, вернется!» — думала она в тот вечер, засыпая. А утро, при всей его хваленой мудрености, принесло страшную весть: его «Кабарга» на полной скорости влетела в машину дорожно-ремонтной службы, по чьей-то безалаберности поставленную не там…
И все. Не помогли ни слезы, ни мольбы к НЕМУ — всевидящему и всемогущему, вселюбящему и всепрощающему.
Боль забылась не скоро. Кирилл являлся во снах, садился в ногах постели, молчал с грустной улыбкой, не отвечая на слова раскаяния… Но жизнь берет свое, и мертвый друг постепенно стал прошлым. Красивым воспоминанием, несбывшейся мечтой. Что с того, что с другими парнями как-то не ладилось? Просто Катя рассталась с детством окончательно и стала по-настоящему взрослой. А взрослая жизнь по определению простой не бывает.
И вдруг вся непробиваемая стена, которую она столь тщательно возводила вокруг себя, рухнула в один миг.
Что, если он жив? Что, если можно приехать к нему, увидеть милые серые глаза, ямочку на подбородке, смешливые губы, упасть в ноги и возопить: «Прости меня! Я была не права!..»
Все последующие недели она жила только этой мечтой, и в один прекрасный момент, когда была готова бежать в приволжскую степь пешком, молить, чтобы ее пустили туда, на ту сторону, отдать за это все, что у нее только было за душой… на глаза попалась реклама в газете. Обычная реклама сродни той, что предлагают «незабываемый отдых на побережье солнечной Эритреи» или «великолепный круиз по романтичной Европе». Неведомая туристическая фирма «Зазеркалье» обещала визит «на тот свет» за очень смешную сумму. Ничуть не дороже того самого круиза. Правда, с учетом проживания в пятизвездочных отелях. Но ведь это самое «зазеркалье» и не старушка-Европа?
Подумать только: весь этот месяц, пока готовилась к путешествию, девушка прожила, как во сне, представляя, как ЭТО будет, и торопя дни, но чем стремительнее приближалась заветная грань за которой — неизвестность, тем больше ей становилось не по себе.
«А вдруг он не будет мне рад?… — думала Катя бессонными ночами, комкая мокрую от слез подушку. — А вдруг у него там — другая жизнь, семья, счастье?… Может быть, я зря затеяла все это?…»
Но поворачивать обратно было уже поздно: «путевка в никуда» встала в копеечку, причем для скромной банковской служащей — вовсе не маленькую.
— Самара! Самара! — раздался в коридоре голос проводника. — Через десять минут прибываем! Самара!..
И сонное купе ожило, а вместе со всеми немного ожила и путешественница.
«Ну вот, отступать поздно…»
* * *— Вы имеете право пребывать на территории Российской Империи не более четырнадцати дней…
«Черт бы побрал эту работу!»
Поручик Пограничной Стражи Вячеслав Кольцов терпеть не мог то, чем вынужден был заниматься.
Нет, он выбрал профессию защитника Родины по собственному желанию. Даже не просто защитника, а защитника ее передовых рубежей, хранителя спокойствия и безопасности Империи. Но сама профессия распорядилась с ним иначе…
Вот уже шестой год поручику приходилось заниматься «бумажной» работой — служить на пункте паспортного контроля московского аэропорта Тушино. А иначе — только отставка, поскольку к строевой службе врачебной комиссией он был признан негодным и подлежал списанию «за полученными ранами» подчистую. В неполные двадцать четыре года выйти в отставку поручиком с мизерной пенсией и полным отсутствием перспектив впереди? А все это — по вине ножа проклятого контрабандиста, сделавшего свое черное дело и повредившего в хорошо отлаженном боевом механизме под названием «Слава Кольцов» что-то настолько важное, без чего не обойтись. Никак. И хотя никаких особенных перемен в самочувствии пограничник не ощущал — эскулапы, как сговорившись, стояли на своем. Негоден, и все.
