Суфийские ордены в исламе - Дж Тримингэм

Ханака с гробницей султана Байбарса ал-Гашанкира в Каире (построена в 706/1307-709/1310 г.) была рассчитана на 400 суфиев15, а ханака Сирайкуса имела 100 келий, каждая на одного суфия16. Гробницы стали неотъемлемой принадлежностью самых разных общин. Однако если в рибатах и завийа покоились останки основателя и его преемников, то в ханака, как, например, в ханаке Байбарса II, о которой только что шла речь, находилась только могила святого ее основателя. В нескольких ханака имелись реликвии: в Рибат ал-Асар, неподалеку от Каира, хранились кусок железа и кусок дерева, по преданию, принадлежавшие Пророку17.

Упадок суфийского центра типа ханака связывают с появлением стадии таифа, которая организационно оформилась в виде гробницы-завийа. В неарабской Азии эти общины продолжали называть ханака, но все же основой и оправданием их существования стали гробницы. В Средней Азии гробницы-ханака отличались большим разнообразием - среди них были как роскошные мавзолеи, построенные тюркскими и монгольскими правителями, так и скромные сооружения, где ишан (местное название шейха) жил со своей семьей и последователями. Все эти ханака, как большие, так и маленькие, оказывали гостеприимство путникам, равно как и бродячим суфиям. Община обычно собиралась вместе к зиме, а с наступлением весны дервиши снова отправлялись в свои странствия. Большинство ишанов время от времени наведывались в степь, чтобы собрать приношения от киргизов и других кочевых племен.

Эти общины, хотя и относились к определенному Пути мистического познания, все были независимым выражением божественной милости, даруемой человечеству через личность, чья святость распространялась посредством его гробницы, через его преемников, независимо от того, были ли они его кровными наследниками. Гробница-завийа святого основоположника была центром комплекса, и ее филиалы приобщались к святости тем же путем, что и материнская завийа, несмотря на то что они обзавелись собственной гробницей. В результате такой перемены религиозной ориентации малоизвестные городские общины, которые, как и старые ханака, не имели выхода в широкие общественные сферы, замыкались в себе, приходили в упадок и постепенно отмирали. Они не выполняли никакой жизненно важной функции, что могло бы поддержать их существование, разве что обеспечивали бесплатный кров и пищу, и поэтому существовали, пока продолжали поступать пожертвования. В рассказе об ал-Ханака ал-Кадим в Алеппо, отрывок из которого был процитирован выше, Абу Зарр сообщает, что в его время кухня уже не работала.

Гробница-ханака и завийа, которые с самого начала были связаны с шейхом, существовали, пока функционировала барака основателя. Нельзя отрицать, что у этих общин были свои периоды процветания и упадка, но их было великое множество, и они постоянно сменяли одна другую. Зарождались они обычно в частных домах, хозяева которых, по слухам, получали бараку, и затем по ассоциации с гробницами повсюду в мусульманском мире превращались в центры религиозной жизни. Если барака продолжала действовать независимо от того, исходила она от живого или мертвого святого (вали), паломники и подношения текли рекой. О важной роли этих общин в социальной жизни мусульманских стран можно судить по рассказам путешественников, таких, как Ибн Джубайр и Ибн Баттута. Последний находил гостеприимство повсюду в Азии - среди групп факиров, обычно связанных с культом гробницы, как, например, в обители в Казеруне, к западу от Шираза, основание которой приписывают Абу Исхаку ал-Казеруни (ум. 1034). Под эгидой его имени и бараки там возникла богатая корпорация18. Общины такого типа не были бедными, однако их доходы не предназначались для того, чтобы обеспечить привольную жизнь их членам. Д'Оссон подтверждает это на примерах Турции XVIII в. Он пишет: "Независимо от того, каковы были средства общины, старейшины ее никогда не допускают кичливой роскоши. Избыточный доход распределяется между бедняками или идет на цели благочестивые и благотворительные. Шейхи и дервиши тщательно следят за выполнением этою неизменного правила. Привыкшие с детства к лишениям, они пекутся только о соблюдении своего долга"19.

Мы ограничимся общим описанием схемы организации орденов на последней стадии таифы, так как различия между главными суннитскими орденами касаются в основном деталей, не имеющих первостепенного значения.

По всему арабскому миру во главе каждой таифы стоит шейх. Он духовный наследник основателя, чья божественная сила и качества переходят к нему по наследству. Он называется шайх ас-саджжада (хозяин молитвенного коврика или подстилки; перс. саджжада-нишин), поскольку наследует коврик основателя как символ власти. "В Сонусе, - пишет Ибн Баттута, - живут потомки Ахмада ар-Рифа'и, и среди них шейх 'Иззаддин, который ныне является шайх ар-ривак и владельцем саджжады ар-Рифа'и"20. Саджжада (или бисат, пустаки) означает "трон" ордена в том смысле, что на нем восседает шейх во время церемонии посвящения и получения звания.

Наследование "трона" (саджжада) - духовное, и шейх необязательно должен быть потомком основателя, хотя со временем появляется тенденция возвести в правило преемственность по родственной линии. Шейх назначал своим преемником кого-нибудь из членов своей семьи, а если он по какой-либо причине этого не сделал, то после его смерти его желание истолковывают с помощью целой системы прорицаний. Принцип наследования по родственной линии, хотя и приводил часто к тому, что преемниками становились некомпетентные или светского склада люди, был тем не менее важным фактором укрепления ордена. В Сирии наследование по родственной линии так и не стало обязательным. В некоторых орденах (халватийа и шазилийа) должность шейха была выборной. В общине в Алеппо где давался обет безбрачия, дервиши выбирали шейха21. В других сирийских орденах, например в рифа'ийа, наследственная преемственность по родственной линии с самого начала стала нормой.

Шейх непосредственно назначает халифу и мукаддамов ответственными за филиалы в других частях страны или в других городах. Каждому из них давался мандат (иджаза), подтверждавший его права. Главы небольших местных орденов удерживали за собой право посвящения новых членов, но по мере того как разрастались ордены, полномочия перешли к халифа. Последние, кроме того, были наделены особыми функциями в отношении распорядка жизни общины и ритуальных церемоний. Существовала даже специальная должность вакила при таифе. В Сирии и Египте это обычно был важный и почетный пост, так как в ведении вакила находились административные дела и финансы. Он посылал представителей для сбора налога и взимания податей, устраивал мавлиды и другие праздники Непосредственным помощником шейха был наиб, или заместитель. В сирийских орденах существовала должность накиба, или распорядителя, который ведал музыкой во время литургии.

Любой крупный орден имел в своем ведении руководителей отделений ордена, находившихся под наблюдением регионального халифы, однако их титулы не всегда отражают их истинную роль. В Магрибе мукаддам - эквивалент местного халифы. Этим же титулом по всему Востоку величали местных шейхов. Муршид, а чаще пир, встречается в иранских и индийских регионах. В Египте шайх - общепринятый термин, но он бытовал наряду с более распространенным 'аммна ("дядюшка"). Руководители филиалов часто обучали учеников и устраивали местные радения (зикр). В городах существовало множество дочерних групп. Должность мукаддама или халифы нередко сохранялась в одной семье. В этом случае шейх обычно подтверждал посвящение на должность. Часто в городах многие из этих мукаддамов или халифа имели в своем распоряжении завийу, и тогда должность не была обязательно наследственной внутри одной социальной группы. Свои служебные функции халифе или мукаддаму приходилось часто исполнять прямо на улицах, в домах или временных пристанищах членов общины, а также в доме местного шейха.

Разные языковые районы имели свою терминологию. Турецкие ордены, в том числе бекташийа, называли своего руководителя пир-эви или просто деде, а глава любой обители был пустнишин ("сидящий на бараньей шкуре") или просто баба, что равнозначно термину "шейх". Глава ордена мавлави, обычно называемый челеби мулла, имел и другие титулы, включая мавлана хункийар (особая форма персидского худавандгар). Чаще всего использовались арабские термины. Связанный с членами ордена бекташей семейными узами или уроженец той же деревни, но не прошедший инициацию назывался ашик (араб. 'ашик). Посвященный назывался мухип (араб. мухибб), давший обет - талип (талиб). Дервиш был мурид, а мирянин, прошедший обряд посвящения (насип), считался мунтесипом (мунтасиб).

Общественное устройство ордена станет полностью понятным, только если дать описание отдельных групп, чего мы здесь сделать не можем. Основное отличие западных орденов от восточных состоит в титулах должностных лиц и в круге их обязанностей. В Османской империи глава каждой ветви халватийа сам был халифой основателя ветви. Его представителями были наибы, в подчинении которых находились мукаддамы. Поэтому на Востоке, как мы уже указывали, должность мукаддама была незначительной, в то время как в Магрибе он был заместителем главы ордена. Иранские и турецкие ханака и текке сильно отличались от магрибинской завийи с ее весьма разнообразными функциями. Ханака в арабских районах, как правило, не были общинами в классическом смысле, а скорее объединением случайных людей, хотя и соблюдавших единые правила общежития. Связующая сила турецких текке была различной в разных орденах, но все они были истинными коммунами. Поскольку члены ордена подчинялись определенной дисциплине, их семьи жили неподалеку, за пределами помещения общины.