Чужая война - Наталья Игнатова

Почему?!

– Тэшэр зарр!

Сам не помню, как я оказался рядом с нашим стражем. Помню только, что почему-то не было перчатки на руке, которой я врезал ему по зубам. А удар ногой по уже лежащему телу прошел скорее машинально. Потому что леденящий холод, превративший сердце в застывший комок, кричал о бесполезности любых ударов.

Лицо провожатого было холодным. И не изменилось, когда мой кулак вышиб ему зубы. И ни капли крови не выступило на губах. Он был мертв. Давно мертв. Он был холлморком. Вот так-так.

Делая вид, что мерзкие мурашки не ползут по спине и волосы на голове не встают дыбом от ужаса, я отошел от неторопливо поднимающегося мертвяка.

Бр-р-р… Заниматься воскрешением трупов не позволяет себе ни один уважающий себя маг. Кто же ты, Князь? Кто ты, посмевший перейти все писаные и неписаные законы и отпустивший гулять по живой земле мертвое тело? Ты хотел нашей смерти? Почему? Или оценивал наши силы? Зачем? Впрочем, и то и другое одинаково плохо.

Брайр, Брайр. Что же ты предвидел, мой родич, почти бесплатно отдавая двум монахам клинки из лунного серебра?

И все же, я не убью холлморка, пока не…

Что?

Да бес его знает. Но убивать нельзя.

Сим лежал, завернувшись в одеяло и закрыв глаза. Он не спал. И не притворялся спящим. Просто с закрытыми глазами легче было думать. А еще, закрыв глаза, он не видел Эльрика… таким.

«Быстро же я привык к тому, что его высочество справится с любой напастью».

Смотреть и видеть. Слушать и слышать.

Сим видел.

Он видел злость, клокочущую в шефанго, когда врукопашную сошелся Эльрик с Невидимкой. Видел яростную радость, рвущуюся торжествующим ревом, когда, прижавшись спиной к сосне, принц рубил наседающих на него чудовищ. Он видел ненависть, когда, еще не остыв от боя, Эльрик сбил с ног обернувшегося к нему Спутника.

А потом Сим увидел страх.

Де Фокс испугался. Испугался по-настоящему, до дрожи в руках, до смертной бледности, до судорожного комка в горле.

И тогда Сим испугался тоже. Он прекрасно понимал, маленький, кажущийся безобидным гоббер, что за невообразимые тысячелетия своей жизни Эльрик должен был просто разучиться бояться чего бы то ни было. Люди устроены так, что пугает их лишь неизвестность.

Что же такое этот Спутник, навязанный загадочным Князем?

Сим поймал себя на этом «что» и поежился под одеялом. Оговоркой тут и не пахло – не бывает в мыслях оговорок.

И спросить бы у Эльрика напрямую. Да нельзя. Во-первых, в жизни не признается принц, что испугался. Только замкнется в себе да скажет что-нибудь нелестное по его, Сима, поводу. Во-вторых… во-вторых, он все расскажет сам. Когда сочтет нужным. Остается лишь надеяться на то, что де Фокс не опоздает с рассказом.

Гоббер приоткрыл один глаз, выглядывая в теплую ночь.

Где-то за пределами светового круга сидел на карауле Элидор. Выделяясь в темноте смутными тенями, бродили, дышали и фыркали, изредка взбрыкивая, стреноженные лошади. Белый конь Спутника стоял неподвижно, уставившись в загадочную даль. И сам Спутник сидел возле костра, глядя в пустоту так же, как его коняга.

«Прав Элидор – смотрит „это“ так же, как шефанго».

Эльрик, вопреки обыкновению, лег не возле костра, а рядом с перепуганной Киной. Девочка как вцепилась в него после боя, так и не отпускала. Еле вырвался принц, чтобы к ручью сходить, от крови отмыться. А сейчас он не спал, хоть и прикидывался спящим. Гоббер голову мог прозакладывать, что Эльрик так и не сможет заснуть.

Эльфийку почти не видно было – она устроилась у де Фокса на плече, спрятавшись в кольце его рук, и, в отличие от шефанго, заснула мигом, хоть и твердила, что теперь всю ночь будет ждать медведей.

Сим представил себе, как придут на место их новой стоянки оставленные далеко отсюда изрубленные туши, и вновь поежился. Такое бывало, он слышал. Но не в аквитонских же лесах, в самом-то деле!

«А Элидор почти не ревнует. Невдомек ему, что, как бы Кина к Эльрику ни относилась, со стороны принца нашего братскими чувствами и не пахнет».

Гоббер яснее всех других членов их странной команды видел скрепляющие их четверку тонкие, но очень прочные нити. И любовь была одной из них.

Эльрик и Кина.

Кина и Элидор.

Он, Сим и Тресса. Тресса, мелькнувшая как видение, в которое сейчас и верилось-то с трудом. Первый раз столкнувшись с настоящим шефанго, половинчик так до сих пор и не смог уложить в своей голове неразделимость женской и мужской ипостасей. Да, он видел Трессу, в этом сомневаться не приходилось. Но где она сейчас? Что с ней? Какое отношение имеет к ней огромный, слегка сумасшедший Эльрик?

«Он – сумасшедший. А ты нормальный, да?» Сим фыркнул и перевернулся на другой бок.

Что скрывать, Тресса де Фокс восхитила, изумила и покорила его. Нет, любовью здесь и не пахло. Это было самое настоящее преклонение. Своими глазами гоббер увидел невероятное. Он увидел прекрасное чудовище, словно вышедшее из диких муэлитских легенд. Ожившую эллийскую статую, в которой не было ничего человеческого и которая в то же время была больше человеком, чем многие другие женщины. Мертвые красные глаза в прорезях бархатной маски. Длинные клыки и когти. Светло-серая кожа… Такая гладкая и нежная. И голос, мягкий, низкий… сумрачный.

«Разве что голос», – в который уже раз подумал Сим.

В бархатистом рыке Эльрика действительно прослеживались иногда знакомые нотки сдерживаемого смеха. В первый и единственный раз, когда гоббер увидел Трессу, он был очарован этим. И приложил все усилия к тому, чтобы развеселить свою страшную и прекрасную собеседницу.

У него получилось.

Эльрик, кажется, не смеялся вообще.

«Надо будет подробнее расспросить Элидора про шефанго», – сказал себе Сим.

Да. Первой ниточкой были любовь и преклонение.

Второй?

Взаимная нетерпимость эльфа и шефанго сменилась на тщательно скрываемую – или еще не понятую? – приязнь. Причем почти одновременно. Сперва что-то наметилось со стороны Элидора. Дело понятное – Кина, которую Эльрик защищал и оберегал вплоть до появления потенциального возлюбленного. А потом и со стороны принца. Это Симу было совершенно неясно. Он отметил для себя момент, когда поймал изменение в отношениях – незадолго после того памятного боя с Невидимкой. Но причины оставались загадкой.

Как бы там ни было, вторая ниточка протянулась между ними тремя, незаметно взяв Кину в некое подобие охранного круга, как раз с того времени.

Сим задумался о себе самом. Связка он – Элидор? Да, пожалуй. Познакомились они совсем недавно, но успели сработаться за это время так, словно всю жизнь отправляли их на выходы такой вот спаянной двойкой. Но слышать об Элидоре гобберу доводилось и раньше. «Тот, кто всегда возвращается». Такое прозвище было у мрачного, нелюдимого эльфа. Сим никогда не завидовал этому. Элидор – боец. Он, Сим, – наблюдатель. Каждому свое. И если эльф действительно мог не вернуться из любого выхода, то половинчик просто обязан был возвращаться. Да. Зависти не было. Было задумчивое уважение. Было непонимание. Сим вообще не понимал мрачных, угрюмых типов, которые в ответ на невинную шутку могли раскроить череп. Было искреннее восхищение способностью Элидора убивать всем, что есть под рукой.

«Нам не приходится обговаривать свои действия, – с легким удивлением констатировал гоббер. – И никогда не приходилось. Как будто мы действительно давным-давно сработанная двойка».

Мелькнула было мысль разобраться, зачем, собственно, он, Сим, уехал из Аквитона вместе с Элидором. Ведь мог бы сидеть сейчас в монастыре, наслаждаясь всеми прелестями мирной жизни. Или отправился бы выполнятьновое задание – это уж от ситуации зависит. В любом случае, не было бы бешеной скачки, валящей с ног усталости, живого мертвеца в компании.

Но разбираться Сим не стал. Зачем? Достаточно того что они четверо слишком странная команда, чтобы разойтись так вот запросто.

Ниточки. Тонкие, невидимые, прочные нити, протянувшиеся между ними.

Было и еще что-то. Но это «что-то» казалось Симу расплывчатым и необъяснимым. Оно выходило за рамки его понимания, ускользало куда-то в сферы заумные, понятные лишь пресловутым Эльриковым «отцам-настоятелям», игоббер даже не пытался разобраться во всей этой бредятине. Он оставлял ей право на существование, но и только. Человеческие души, отношения людей между собой, предсказуемость и неожиданность их поступков – вот что входило в круг Симовых интересов. За тридцать лет своей жизни гоббер, полагавший, что навидался всякого, в такой странной компании еще не оказывался.

«Все ужасно интересно! – подумал он с энтузиазмом. И тут же радость угасла. – Только чего же все-таки испугался Эльрик? Эльрик… Ладно хоть никто, кроме меня, этого не заметил».

Эльрик де Фокс

Мы не разговаривали до самого Миасона. Молча оседлали с утра коней. Молча выехали на дорогу. Ни слова не сказали друг другу за долгие часы скачки. И, кажется, даже когда вырвались на дорогу, ведущую к городским воротам, веселее никому не стало. Мрачной молчаливой группой мы въехали в город. Молча швырнули стражникам по монете пошлины. И тут-то холлморк вдруг отделился от кавалькады, махнул нам рукой, мол, поезжайте, и свернул на узкую, вонючую улочку.