Гора Дракона - Дуглас Престон

— Избыточная проницаемость капилляров?

— Сосуды перестали сохранять герметичность. Каким-то образом небольшая часть его кровяных клеток распалась, выделив гемоглобин. Он начал проникать из капилляров в различные части тела. Чистый гемоглобин, как вы, вероятно, знаете, опасен для тканей человека.

— Это и привело Вандервэгона к кризису?

— Сейчас еще слишком рано делать выводы, — ответил следователь. — Но увеличение уровня допамина имеет существенное значение. Что вам известно о допамине и серотонине?

— Не слишком много. Это нейромедиаторы.

— Верно. При нормальном уровне их содержания никаких проблем не возникает. Но избыток может оказывать серьезное влияние на поведение человека. У параноидных шизофреников повышен уровень допамина. Механизм действия ЛСД основан на временном увеличении того же нейромедиатора.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Карсон. — Повышение содержание нейромедиаторов в мозгу Эндрю вызвано тем, что он безумен?

— Возможно, — ответил Тис. — Или наоборот. Нет ни малейшего смысла об этом рассуждать, пока мы не узнаем больше. Давайте вернемся к главной цели моего приезда сюда и поговорим о штамме Х-гриппа, над которым вы работаете. Может быть, вы сумеете мне объяснить, каким образом, пытаясь нейтрализовать вирус, вы сделали его смертельно опасным.

— Господи, если бы я мог ответить на ваш вопрос… — Ученый немного помолчал. — Мы до сих пор плохо понимаем, как Х-грипп делает свою грязную работу. Когда мы создаем новые комбинации генов, никто не знает, что может произойти. Наборы генов взаимодействуют, подчиняясь невероятно сложным законам, а потому извлечение одного гена или введение нового часто приводит к непредсказуемым эффектам. В определенном смысле их действие напоминает исключительно сложную компьютерную программу, все тонкости которой никому не известны. Ты никогда не знаешь, к чему приведет введение новой информации или изменение кода. Возможно, ничего не произойдет. Или программа будет работать лучше. А может быть, вообще выйдет из строя.

Карсон вдруг осознал, что более откровенен со следователем из Управления профессиональной безопасности, чем это может понравиться Бренту Скоупсу. Но Тис был проницательным человеком; лицемерить не имело смысла.

— А почему вы не используете в качестве наполнителя для гена Х-гриппа менее опасный вирус? — спросил Тис.

— Это довольно трудно объяснить. Вы наверняка знаете, что тело человека состоит из двух видов клеток: соматических и зародышевых. Чтобы ген Х-гриппа приводил к полному исцелению — иными словами, чтобы его действие передавалось потомкам, — мы должны внедрить его ДНК в зародышевые клетки. Соматические клетки для этих целей не годятся. А вирус, несущий Х-грипп, обладает уникальной способностью оказывать воздействие на зародышевые клетки.

— А как насчет этики изменения этих клеток? Речь идет о появлении у человека новых генов. Это обсуждалось в «Маунт-Дрэгон»?

«Интересно, почему он завел разговор на эту тему?» — подумал Карсон.

— Послушайте, — сказал он, — мы вносим наименьшее изменение из всех возможных: внедряем ген, имеющий длину всего в несколько сотен базовых пар. И это приведет к тому, что у человека появится иммунитет против гриппа. Я не вижу здесь никаких нарушений морали.

— Но разве вы сами только что не говорили, что небольшое изменение даже одного гена может привести к непредсказуемым последствиям?

Ученый нетерпеливо кивнул.

— Конечно! Но именно для этих целей используется фазовое тестирование, которым я занимаюсь. Мы пытаемся предусмотреть все побочные эффекты. Генная терапия должна пройти полный набор дорогих тестов, которые обходятся «Джин-Дайн» в миллионы долларов.

— На живых людях?

— Естественно. Исследования начинаются «в пробирке» и с животных. На первом этапе участвуют всего несколько добровольцев. Второй этап продолжается значительно дольше. Эксперименты проводятся с группой, которую контролирует «Джин-Дайн». Все делается с огромной тщательностью. Вам это известно не хуже, чем мне.

Тис кивнул.

— Прошу меня простить, если я слишком долго задерживаюсь на данном вопросе, доктор Карсон. Но если возможны «непредвиденные побочные эффекты», то не приведет ли ваша деятельность к вечному их закреплению у всей человеческой расы, даже если вы привьете ген Х-гриппа всего лишь нескольким людям? И создадите тем самым новое генетическое заболевание? Или людей, отличных от всех остальных? Вы ведь помните: мутация в одном человеке — всего лишь в одном! — стала причиной того, что человечество получило ген гемофилии. А теперь в мире тысячи и тысячи людей с этой болезнью.

— «Джин-Дайн» не стала бы тратить почти полмиллиарда долларов, не проработав все детали, — резко возразил ученый, сам не понимая, почему у него возникли сомнения. — Речь не идет о компании, которая только что вошла в бизнес. — Он обошел вокруг стола, чтобы взглянуть в лицо следователю. — Моя работа состоит в том, чтобы обезвредить вирус И уж поверьте мне, этого более чем достаточно. А что они станут с ним делать после нейтрализации, не моя забота. Существует множество жестких государственных рамок, регламентирующих все аспекты проблемы. И вам они должны быть прекрасно известны. Возможно, вы сами писали половину этих проклятых ограничений.

В его шлеме прозвучали три ноты.

— Нам пора уходить, — сказал Карсон. — Сегодня намечена ранняя дезактивация.

— Хорошо, — ответил следователь. — Вы меня не проводите? Боюсь, что я заблужусь, не пройдя и пятидесяти футов.

Когда Карсон вышел наружу, он немного постоял на месте, прикрыв глаза и наслаждаясь теплым вечерним воздухом. Он почти физически ощущал, как ветер пустыни уносит его напряжение и страх. Он открыл глаза, обратил внимание на необычные цвета заката и нахмурился. Потом повернулся к Тису.

— Прошу меня простить, если я был с вами излишне резок, — сказал он. — Это место давит на меня, в особенности ближе к концу дня.

— Я вас прекрасно понимаю. — Следователь потянулся, почесал облупившийся нос и оглядел белые здания, эффектно освещенные лучами заката. — Здесь совсем не так плохо, когда заходит огромное красное солнце. — Он посмотрел на часы. — Нам следует поторопиться, если мы хотим успеть на обед.

— Пожалуй, вы правы, — ответил Карсон, но в его голосе послышалось отвращение.

Тис повернулся и взглянул на него.

— Похоже, желания у вас не больше, чем у меня.

Карсон пожал плечами.

— Завтра со мной все будет в порядке. Просто сейчас у меня пропал аппетит.

— У меня тоже. — Следователь немного помолчал. — А почему бы нам не отправиться в сауну?

Ученый бросил на него недоуменный взгляд.

— Что вы сказали?

— В сауну. Встретимся там через четверть часа.

— Вы сошли с ума? Мне бы и в голову не пришло…

Карсон смолк, когда увидел выражение лица Тиса. Он понял, что это приказ, а не приглашение, и пристально посмотрел на следователя.

— Ладно, через пятнадцать минут, — сказал он и направился в свою комнату.

Когда архитекторы создавали планы «Маунт-Дрэгон», они учли, что его обитатели будут находиться в плену бескрайней пустыни, и потратили немало сил, чтобы их отвлечь и предоставить максимум комфорта. Длинное низкое здание развлекательного комплекса находилось рядом с жилым корпусом и было оборудовано лучше, чем большинство аналогичных заведений на дорогих курортах. Здесь имелась беговая дорожка длиной в четверть мили, корты для сквоша и ракетбола, плавательный бассейн и тренажерный зал. Впрочем, архитекторы не учли, что большинство ученых настолько поглощены своей работой, что всячески стараются избегать физических нагрузок. В результате комплекс регулярно посещали только Карсон, который любил бегать по вечерам, и Майк Марр, проводивший долгие часы, работая со штангой.

Пожалуй, самой необычной частью комплекса была сауна: за основу приняли шведскую модель со стенами и скамьями из кедра. Сауна пользовалась популярностью, когда в «Маунт-Дрэгон» приходила холодная зима пустыни, но летом ее мало посещали.

Карсон подошел к сауне из раздевалки, посмотрел на термометр, указывающий температуру внутри, и понял, что Тис его опередил. Карсон распахнул дверь и невольно отпрянул, когда ему в лицо ударил поток горячего воздуха. Он вошел и сразу увидел следователя, который сидел на скамье рядом с контейнером, наполненным раскаленными углями. Белая простыня прикрывала его худые бедра Бледная кожа забавно контрастировала с красным обгоревшим лицом. По лбу ручьями стекал пот, собираясь на кончике облупившегося носа.

Ученый выбрал место вдали от следователя, осторожно устроившись на горячем дереве. Он старался не делать глубоких вдохов — таким раскаленным был воздух.