Юбка с разрезом - Агнесс Росси

Глава двадцать первая

Эндрю, моему третьему сыну, было два года, когда Джон решил поменять дом. Этот дом — свадебный подарок Лоррен — был неплох для начала, но дела у Джона шли хорошо, и теперь мы были в состоянии подыскать что-нибудь получше. Сначала мне смертельно не хотелось уезжать из Вентнора: здесь у меня были подруги, Джон-младший и Дэвид ходили здесь в школу. Но нужно быть практичной — в нашем доме всего три спальни, а я планировала еще одного ребенка, хотела девочку.

К тому времени основная часть семейного бизнеса сосредоточилась в Нью-Йорке. Джон проводил там два-три дня в неделю, нанял шофера, чтобы с пользой проводить время в дороге. Он хотел поселиться вблизи Манхэттена. Лоррен осмотрела те места и выбрала Сиддл-Ривер, Нью-Джерси. Она была уверена, что недвижимость там в один день может вздорожать в десять раз по сравнению с тем, что мы заплатим сейчас. Конечно, она была права.

Джон был слишком занят, чтобы заниматься поисками дома, и решил переложить это на нас с Лоррен. Мне было скучно с ней, я не знала о чем разговаривать. С того самого утра, когда много лет назад она попыталась запугать меня разводом, мы никогда не оставались с глазу на глаз, без Джона и мальчиков. Надо сказать, я поражалась готовности Лоррен все забыть. Там, где я выросла, если свекровь с невесткой поссорятся, то уже никогда снова не заговорят, тем более вежливо.

Даже у гроба своей свекрови невестка будет сидеть с каменным лицом. Лоррен была другой. Она вела себя так, словно мы с ней были нечаянно втянуты в конфликт, а сейчас все позади. Она трезво смотрела на вещи: Джон ее сын, я его жена и надо с этим мириться. Я уверена, что понравилась ей больше, когда сумела настоять на своем. Точно так же один бизнесмен втайне уважает того, с кем было не просто заключить сделку.

Так получилось, что мы замечательно справились со своим делом, Лоррен и я. Поискам дома посвящалось два-три дня в неделю. Я вставала утром, одевалась и ехала в Атлантик-Сити за матерью: она вызвалась присматривать за детьми. Мать была временно без работы и горела желанием помочь. Ей хотелось побыть с внуками. Джон заставил меня сунуть ей потихоньку немного денег, но она не взяла. Когда я предложила ей деньги, она всем своим видом показала: я пока с голоду не умираю.

Мать была строгой, но не грозной, точно такой же была бабушка в отношениях со мной. Бабушки-ирландки не балуют детей. У них с детьми устанавливаются отношения строгой фамильярности. Общение с моей матерью пошло на пользу детям. Бабушка Бреннан открыла им целый мир, и им не приходилось ни о чем ее упрашивать.

Лоррен со мной выезжала на бульвар Гарден Стейт в своем темно-синем «ягуаре». В 1960 году Сиддл-Ривер был красивым, спокойным сельским районом. Много зелени, фермы, грядки с овощами по обеим сторонам дороги. Мне эта дорога казалась слишком длинной, даже слегка подташнивало. Я так благодарна Лоррен за ее энергию. Вы бы ее видели! Как она преображалась при встрече с агентами по недвижимости: сидела прямо, как шомпол; инстинктивно, как охотничья собака, приходила в состояние боевой готовности, прислушиваясь только к внутреннему голосу, который говорил: «Покупай, покупай, покупай!» При ней всегда был блокнот в кожаном переплете, куда заносилось самое главное: адреса, характерные особенности дома, цифры. Она нетерпеливо постукивала карандашом по блокноту, если агент начинал болтать чепуху. Мое нежелание переезжать исчезло бесследно, когда я увидела, что получаю взамен. Хорошая подъездная дорога, огромная кухня с посудомоечной машиной, отдельная спальня для каждого ребенка, плюс еще две для гостей. Меня покорили высокие, как в соборе, потолки, восточные ковры, часы времен наших дедушек. Когда Лоррен оставляла меня в столовой с канделябрами или у входа в длинный-предлинный коридор, я, глядя вокруг себя, думала: «Неплохо для девочки с Атлантик-Авеню. Совсем неплохо».

В конце каждого такого дня мы с Лоррен останавливались в маленьком ресторанчике «Парамус», и, сидя перед тарелками с чизбургерами, обсуждали осмотренные за день дома. Когда мы входили в ресторан, еще только смеркалось. Когда выходили, было уже темно. Взбодренные кофе, мы ехали домой.

Моя мать и Джон сидели в гостиной и смотрели телевизор. Я заглядывала к мальчикам. Они к тому времени крепко спали, умытые и накормленные. В спальнях было убрано, одежда к следующему дню приготовлена и лежала на комоде. Джон, Лоррен, моя мать и я пили чай и делились своими впечатлениями за день.

Хорошо было сидеть на кухне, рядом с родителями, говорить вполголоса, потому что внизу спали наши дети, их внуки. Крепкая, сплоченная семья.

Лоррен всегда подбрасывала мать до дома. Мы с Джоном выходили вместе с ними к дороге, провожали взглядом модную машину Лоррен. Наши матери не были такими разными, как я думала. Обе всю жизнь тяжело работали, были женщинами властными, заботились о тех, кого любили. Джон говорил, что они вряд ли поладили бы друг с другом, если бы стали общаться еще ближе. После их отъезда мы с Джоном смеялись, лежа в кровати, недоумевая, о чем они могут говорить по пути из Вентнора в Атлантик-Сити.

Мы с Лоррен осмотрели не меньше пятидесяти домов, прежде чем нашли свой. 18 акров, со всех сторон лес, 8 спален в доме, 5 ванных, бассейн, сарай. Владельцы дома разводились, и им не терпелось продать его. Лоррен торговалась просто великолепно. Как только у детей закончились занятия в школе, мы переехали.

Расстаться с моей подругой Джуди оказалось намного легче, чем я предполагала. На следующий день после того, как нас поймали на воровстве в магазине «Вулворс», я дождалась, когда наши мужья уйдут на работу, и отправилась навестить ее. У нее раздулась губа, почернело вокруг глаз, все руки были в синяках. «Что ты собираешься делать?» — спросила я ее заговорщицки и достаточно насмешливо, как будто случившееся с Джуди было всего лишь новое занимательное происшествие в нашем квартале. Джуди презрительно посмотрела на меня и отвернулась. «Делать? А что, по-твоему, я должна делать?»

Джуди не могла скрыть синяки от соседей. Она была унижена, а мы все морально подавлены. Она была вынуждена идти в супермаркет в темных очках.

Джуди начала сторониться меня. Мы уже не входили друг к другу без стука. Говорили только о детях, я никогда не спрашивала об их отношениях с Томом.

Семейные отношения Джуди испортились вконец. В любое время я могла проснуться от громких голосов или хлопанья дверей. Как-то ночью, проснувшись, увидела полицейскую машину перед домом Джуди. Я думала, что Джуди из гордости отдалилась от меня. Ее положение вызывало жалость — она продолжает жить с человеком, который ее бьет. Проще жить в одиночестве, чем так.