Крылья распахнуть! - Ольга Голутвина

Дик с самым несчастным видом позволил снять мешочек с пояса. Сеор Дэмиано поднял перед собой обнаруженный в мешочке диплом с сургучной печатью на золотом шнуре и торжественно зачитал его вслух.

— Печать не сомните! — вырвалось у Дика.

— Да-да, с печатью поаккуратнее, — деловито откликнулся демон. — Диплом мне еще пригодится.

— Собираетесь капитанствовать? — удивился Дик. — А как насчет знаний?

— Воспользуюсь вашими, — коротко объяснил демон, и Дик заткнулся.

«Риэли, небесная циркачка, — взмолился он про себя, — не дай пропасть, Шутница, ведь не смешно же!»

Облако поднялось выше, золотые искры завертелись в бешеной пляске. Потянуло холодом.

Дик понял, что разговоры закончились.

— Донатус, позволишь ли ты мне войти? — спросил мягкий, но властный голос.

Сеор Дэмиано подвинул руку по столу — ближе к рукояти пистолета.

— Да, — выдохнул пленник. Рот снова пересох, словно Дик и не пил воду.

Облако обволокло его, обдало холодом. Дику показалось, что он растворяется в мерцающем морозном тумане.

«Я три года был Донатусом, — в ужасе подумал юноша. — Я привык отзываться на это имя… и сейчас отзовусь, откроюсь… но я же Дик, Дик, Дик! Это имя дал мне дед… самое короткое…»

Облако шарахнулось прочь.

— Не понимаю… — В голосе демона звучало смятение. — Я не могу… он не пускает…

— Что за фокусы, молодой человек? — злобно каркнул сеор Дэмиано. Похоже, горло у него тоже пересохло.

Дик сумел скрыть ликование и предложил коварно:

— Может, попробовать полным именем?

— Донатус деу Вильмготериан, — вопросил демон, — дозволишь ли ты мне войти?

Дик и сам не знал, что он сейчас испытывает — страх или азарт. Но он понял, каким оружием надо отбивать атаку.

— Да, — произнес он побелевшими губами.

Мороз навалился так, словно Дика с головой сунули в сугроб. И этот сугроб шевелился, мягко, но настойчиво толкаясь в сознание Дика.

А юноша мысленно отстранял от себя все, что было связано с самозванством.

«Мало ли кто как меня называл! Дядя звал демоненком… нет, это сейчас не надо, это я зря вспомнил. Я Дик Бенц, сын Миранды Бенц, и не родня я никаким баронам!»

Облако отпрянуло от Дика, словно отнесенное прочь порывом ветра.

— Убью… — негромко посулил сеор Дэмиано.

— Как он сопротивляется!.. — потрясенно бормотал демон. — Как же он сопротивляется! Я словно бьюсь о крепостную стену. Попытаюсь еще раз.

Лютая стужа сковала Дика, пронизала до костей.

— Барон Донатус деу Вильмготериан, позволит ли ваша милость мне войти?

— Да! — выдохнул Бенц.

«Вот барона и спрашивай! — с веселой яростью добавил он про себя. — Я — сын актрисы, и фамилия у меня материнская. Вы к барону? Он тут не проживает, не топчитесь зря…»

Вокруг бился ураган золотых искр. Откуда-то донесся слабый рокот, словно вдали шумело море. Холод держал Дика в незримых кандалах. Воля таяла, решимость гасла.

«Чувствует ли сейчас что-нибудь настоящий барон?» — отстраненно подумал юноша.

И тут свирепый холод разом исчез.

Дик захлопал глазами.

Нет, он не чувствовал себя человеком, который вошел с мороза в теплую комнату. Не покалывало иголочками онемевшую кожу, не горели щеки. Просто пропало ощущение, будто Бенц заживо вмерз в льдину.

Облако отплыло в сторону, опустилось к самому полу — и осело, растеклось по ковру, словно весенний подтаявший сугроб.

Но в гневном, жестком голосе демона не было даже тени слабости:

— Дэмиано, это и называется исполнением договора? Ты поклялся приводить добычу, которую я смогу получить. А иначе я имею право вселиться в тебя!

Бледный, страшнее покойника, сеор Дэмиано не ответил. Он взял мешочки с пулями и порохом и, повернувшись к полке, начал пристраивать их на месте, за книгами.

— Ты меня слышишь?! — голос демона звучал по-человечески сварливо. — Ты собираешься исполнять свое обещание? Я…

Демон не закончил фразу.

Сверху что-то рухнуло. Облаком взвилась побелка. Дик закашлялся.

И тут же по слуху, по душе, по нервам ударил вой, полный боли и отчаяния.

На ковре билась жесткая сеть, вся в побелке. Она тряслась, она вздымалась пузырем, из-под нее несся вой.

«Серебро! — потрясенно понял Дик. — Серебряная сеть!»

Сеор Дэмиано пал на четвереньки и пополз вокруг упавшей с потолка сети. Он подтыкал ее края под бьющегося демона, как заботливая мать подтыкает одеяльце под ребенка.

— Я знал… — бормотал он бессвязно, — я готовился… я…

Он вскочил на ноги, метнулся к столу, схватил большую бутыль чернил и вновь пополз по ковру вокруг пленника. Зубами выдернул пробку, плеснул чернил на руку и пальцами принялся выводить на светлой шерсти ковра причудливые знаки.

— Я готовился!.. — визгливо выкрикивал он. — Я ждал!.. Рано или поздно… во всех комнатах, под слоем побелки… и шнур! Будешь тут сидеть… пока…

Дик поднялся со стула — и даже не заметил, что ноги его послушались. Он не сделал попытки бежать, завороженно глядя, как под измазанными руками сеора Дэмиано возникал круг чародейных письмен.

— Думал, сможешь меня взять? — вопил хозяин. — Я нашел в книгах… я узнал…

Круг замкнулся. Но сеор Дэмиано продолжал стоять на четвереньках. Полупустая бутыль чернил завершала ряд темных каракулей, как точка завершает фразу.

Демон бился и выл. А его враг, успокаиваясь, старался восстановить дыхание.

— Попался, тварь колдовская? — выговорил он наконец с тяжелой злобой. — Долго я об этом мечтал. Буду держать тебя в круге, пока не согласишься переписать договор…

Сеор Дэмиано закашлялся: наглотался побелки. Но даже сквозь кашель закончил:

— Будешь… служить мне… как раб…

Демон на мгновение затих, а потом разразился таким ревом, что содрогнулись стены.

— Не будешь, да? — издевательски процедил сеор Дэмиано. — Так трепыхайся, мучайся. Растворишь эту сетку — я другую принесу.

Бенц сверху вниз глянул на сеора Дэмиано. Тот, стоя на четвереньках, похож был на жуткого паука. Лысина блестела, испачканные в чернилах пальцы нервно елозили по засыпанному побелкой ковру. Черные знаки казались решеткой, и книготорговец глядел сквозь эту решетку, словно видел за нею зверя.

Дик вспомнил, как был пленником этого мерзавца. А если бы стены его темницы были раскаленными и мучили его каждое мгновение?..

Тут крики демона оборвались. И в невыносимой тишине раздался стон. Тихий, полный муки и такой человеческий, что Дик не выдержал.

Со всего маху он двинул ногой по мерзкому существу — там, внизу. Угодил в бок, да так крепко, что хозяин взвыл и опрокинулся на бок.