Этот неподражаемый Дживс - Пэлем Вудхауз

– Возможно. Но когда мы поднялись к дяде, она подвернулась совсем некстати. Мы вошли в гостиную, принялись очень мило болтать о том о сем, и все шло как нельзя лучше до тех пор, пока моя жена не заметила проклятую книжку. «Ах, вы читаете этот роман, лорд Битлшем?» – спросила она. «Прочел уже три раза», – ответил дядя. «Очень рада это слышать», – сказала она. «Как, вы тоже поклонница Рози М. Бэнкс?» – просиял дядюшка. «Я и есть Рози М. Бэнкс», – ответила моя жена.

– Ах ты черт! Не может быть!

– Увы.

– Ничего не понимаю! Она же работала официанткой в «Клубе почетных либералов».

Бинго с чувством лягнул канапе:

– Она пошла в клуб официанткой, чтобы собрать материал для новой книги – «Мервин Кин, клубный завсегдатай».

– Могла бы тебе об этом сказать.

– Ее так потрясло, что я полюбил ее, невзирая на скромный социальный статус, что она не спешила открыть мне правду. Сказала, что собиралась признаться позже.

– Ну и как развивались события дальше?

– Последовала ужасно неприятная сцена. Старика чуть удар не хватил. Обругал ее самозванкой. Потом оба стали одновременно орать друг на друга, и в конце концов она полетела в издательство за доказательствами своего авторства, чтобы заставить дядю прислать ей письменное извинение. Даже представить себе не могу, чем все кончится. Дядя лопнет от злости, узнав, что мы его водили за нос; но это еще что: представлять, какой жена поднимет шум, когда выяснится, что мы использовали этот трюк с книжками Рози М. Бэнкс, чтобы помочь мне жениться на другой? Ведь она впервые обратила на меня внимание после того, когда я сказал ей, что до нее ни разу не был ни в кого влюблен.

– Ты ей так сказал?

– Да.

– Ну знаешь!

– Ну, я и вправду не был… во всяком случае, по-настоящему. Разве можно сравнивать чувства, которые… Ладно, сейчас это уже не имеет значения. Что мне теперь делать – вот в чем штука.

– Не знаю.

– Спасибо, – сказал Бинго. – Всегда знал, что могу рассчитывать на твою помощь.

На следующее утро он позвонил мне по телефону, когда я только начал переваривать яичницу с беконом, – короче говоря, в то время, когда хочется без помех поразмышлять о смысле жизни.

– Берти!

– Слушаю.

– Ситуация накаляется.

– Что еще стряслось?

– Дядя ознакомился с представленными доказательствами и признал ее требования справедливыми. Я только что провел пять незабываемых минут, разговаривая с ним по телефону. Он кричал, что мы выставили его дураком, даже начал заикаться от бешенства. Но, несмотря на заикание, он недвусмысленно дал понять, что мое содержание накрылось.

– Какая жалость.

– Лучше себя пожалей, – мрачно буркнул Бинго. – Он собирается сегодня прийти к тебе за объяснениями.

– Ужас!

– И моя жена собирается сегодня прийти к тебе за объяснениями.

– Кошмар!

– Желаю тебе приятно провести время, – сказал Бинго и повесил трубку.

Я завопил:

– Дживс!!!

– Сэр?

– Дживс, я пропал.

– В самом деле, сэр?

Я вкратце обрисовал ситуацию:

– Что вы мне посоветуете?

– На вашем месте, сэр, я бы немедленно принял приглашение мистера Питта-Уолли. Если помните, сэр, он приглашал вас поохотиться с ним на этой неделе в Норфолке.

– Верно, приглашал! Клянусь честью, Дживс, вы, как всегда, правы. Привезите мои вещи к первому поезду после обеда. А до тех пор я залягу на дно в моем клубе.

– Вы предпочитаете, чтобы я сопровождал вас во время этой поездки, сэр?

– А вы сами хотите поехать?

– Если позволите высказать мое мнение, сэр, будет лучше, если я останусь здесь и постараюсь помочь молодому мистеру Литтлу. Возможно, мне удастся найти способ примирить враждующие стороны, сэр.

– С богом. Но если вам это и вправду удастся, вы совершите чудо.

Не могу сказать, что я хорошо провел время в Норфолке. Почти все время лил дождь, а когда не лил, я все равно был слишком взвинчен, чтобы во что-то попасть. К концу недели мое терпение лопнуло. Глупо, подумал я, похоронить себя в норфолкской глуши за много миль от дома лишь оттого, что дядя моего друга и его жена хотят переброситься со мной парой слов. Я решил вернуться в Лондон и смело, как подобает мужчине, встретить опасность: затаюсь у себя в квартире и велю Дживсу отвечать всем, что меня нет дома.

Я послал Дживсу телеграмму и прямо с вокзала поехал к Бинго узнать что и как. Но дома его не застал. Я позвонил несколько раз в дверной звонок и уже собирался уйти, когда услышал шаги в прихожей, и дверь

распахнулась. Должен признаться, это был не самый счастливый миг в моей жизни: я увидел пред собой круглую, как луна, физиономию лорда Битлшема.

– А-а-а… э-э-э… здравствуйте, – сказал я.

Последовало томительное молчание.

Я плохо представлял себе, как поступит старикан, если мне, не дай бог, доведется с ним когда-нибудь встретиться, – наверное, нальется кровью и мокрого места от меня не оставит. А он, к моему изумлению, лишь робко улыбнулся. Какой-то болезненной улыбкой. Глаза у него выпучились, он забулькал, словно у него комок застрял в горле.

– Э-э-э… – выдавил из себя он. Я ждал продолжения, но, видимо, на этом он свою речь закончил.

– Бинго дома? – спросил я после весьма неловкой паузы. Он покачал головой и снова улыбнулся. Наш оживленный диалог опять завял, после чего – хотите верьте, хотите нет – он вдруг неуклюже скакнул обратно в квартиру и захлопнул за собой дверь.

Я ничего не мог понять. Но поскольку аудиенция, как видно, была окончена, мне ничего не оставалось, как уйти.

Я начал спускаться по лестнице и вдруг увидел Бинго: перепрыгивая через три ступеньки, он поднимался ко мне навстречу.

– Привет, Берти! – сказал он. – Откуда ты свалился? Я думал, ты уехал из Лондона.

– Только что вернулся. Хотел зайти к тебе, разузнать, как обстоят дела.

– Какие дела?

– Ну как же! Вся эта история.

– А, вот ты про что, – с беспечным видом отозвался Бинго. – Все давно уладилось. Голубь мира осеняет крылом наше жилище. Все отлично, лучше и быть не может. Все устроил Дживс. Я всегда говорил, Берти, что твой камердинер – настоящее сокровище. За полминуты разрешил все проблемы с помощью очередной гениальной идеи.

– Но это же здорово!

– Я знал, что ты будешь рад.

– Поздравляю.

– Спасибо.

– Но как Дживсу удалось? Лично я ничего бы не смог придумать.

– Он взял дело в свои руки и уладил все в два счета. Дядя и моя жена теперь лучшие друзья. Часами разглагольствуют о литературе и подобных материях. Он частенько заходит к нам поболтать.

Тут я вспомнил.

– Кстати, он и сейчас у тебя, – сказал я. – Послушай, Бинго, а как он вообще в последнее время?

– Как обычно. А почему ты спрашиваешь?

– Может, он переутомился или еще что? Мне показалось, он как-то странно себя ведет.

– Так ты его уже видел?

– Он открыл мне дверь, когда я позвонил в твою квартиру. Сперва молча глядел на меня, выпучив глаза, потом захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Меня это, честно говоря, озадачило. Понимаю, если бы он меня отчитал, и все такое прочее, но, черт побери, у него был ужасно испуганный вид.

Бинго беззаботно рассмеялся.

– Да нет, все в порядке, – сказал он. – Я забыл тебе сказать. Хотел написать, да так и не собрался. Он думает, что ты сумасшедший.

– Он… что?

– Видишь ли, это была идея Дживса. Она блестящим образом разрешила все проблемы. Он предложил сказать дяде, что я совершенно искренне представил ему тебя как Рози М. Бэнкс что я неоднократно слышал от тебя, будто ты – автор всех этих книг, и у меня не было оснований сомневаться в том, что так оно и есть. А потом выяснилось, что ты страдаешь галлюцинациями и вообще чокнутый. Мы пригласили сэра Родерика Глоссопа – помнишь, ты еще как-то столкнул его сынишку в пруд в Диттеридж-Холле, и он очень кстати поведал всем, как он пришел к тебе на обед, а у тебя в спальне оказалось полным-полно кошек и рыбы, и про то, как ты, проезжая мимо на такси, сорвал у него с головы шляпу. После этого ни у кого не осталось ни малейших сомнений на твой счет. Я всегда говорил и не устану повторять: положись на Дживса, и тебе не страшны никакие удары судьбы.

Я многое могу стерпеть, но всему на свете есть предел:

– Ну знаешь, такой неслыханной наглости…

Бинго взглянул на меня с удивлением:

– Ты что, сердишься?

– Сердишься?! Значит, теперь весь Лондон считает, будто я чокнутый? Черт бы вас всех побрал…

– Берти, ты меня удивляешь и обижаешь, – сказал Бинго. – Вот уж не думал, что тебе трудно поступиться такой малостью ради счастья человека, который был твоим другом целых пятнадцать лет…

– Но послушай…

– Разве ты забыл, – сказал Бинго, – что мы учились в одной школе?

Я стрелой полетел домой, кипя от возмущения и обиды. Одно я знал твердо: с Дживсом надо расстаться. Первоклассный слуга, лучший в Лондоне, но это не смягчит мое сердце. Я ворвался в квартиру, точно тихоокеанский тайфун и… увидел пачку сигарет на маленьком столике, иллюстрированные еженедельники на большом столе, а на полу стояли наготове домашние туфли, и все было настолько так, как надо, что я сразу же начал успокаиваться. Ну знаете, как в той пьесе, когда один тип готовится совершить преступление и вдруг слышит забытую мелодию песенки, которую пела ему мать, когда качала его в колыбели. Я хочу сказать, что я смягчился. Да, именно смягчился.