Искатель. 1997. Выпуск №1 - Кир Булычёв

Тип-Тип ел до отвала и к этому времени стал гладким и жирным. Его все чаще тянуло в сон. Он стал вялым и раздражительным и уже не так охотно вылезал из своей берлоги.

Однажды, продрав глаза, медвежонок увидел, что вход завален снегом. Он конечно, мог раскидать его, но… В будке тепло, уютно, и так сладко спится. Тип-Тип зарылся мордочкой в шерсть, повертелся, устраиваясь поудобнее, и задремал.

Спал медвежонок три дня. До весны не дали солдаты. Им стало скучно, и они откопали своего четвероногого друга.

Тип-Тип выскочил из будки злой и взъерошенный и, недолго думая, с ревом набросился на солдата, колотившего палкой по крыше его дома. Но тот был начеку. Ноги сработали быстрее мысли.

Рывок цепи отрезвил Тип-Типа. Он рыкнул, но уже не грозно, скорее так, для порядка, осмотрелся и в удивлении замер. Кругом было белым-бело. Только серой лентой уходила вдаль взлетно-посадочная полоса.

Из столовой появился улыбающийся Федькин. Тип-Тип потянул носом и, уловив запах наваристого борща, сменил гнев на милость.

…Шел снег, погода стояла нелетная, и скоро вокруг Тип-Типа собрались друзья. Медвежонок любил эти сборища. Он чувствовал себя в центре внимания и обычно, чтобы выпросить лишний кусок сахара, вытворял черт знает что: кувыркался, прыгал, хлопал в ладоши, а то просто, скорчив обиженную физиономию — вы посмотрите, как жизнь моя горька! — просил подаяние.

Жалостливы люди. Все сразу же лезли по карманам, искали, чем бы угостить медвежонка, а если не находили, посылали кого-нибудь в столовую, за конфетами.

Но сегодня Тип-Тип был в миноре. Его пытались расшевелить, одобрить — нет, он отказывался веселить публику. Он устал, ему хотелось отдохнуть. Но взгляд — воровской, наметанный — лениво скользил по толпе, ощупывая карманы. Медвежонок пытался определить, у кого действительно есть сахар, а кто валяет дурака. На последних можно было вообще не обращать внимания, но зато с первыми… Тип-Тип умел их обрабатывать.

Генерал появился неожиданно. Он втиснулся в толпу откуда-то сбоку, и, оставаясь незамеченным, молча наблюдал за баловнем-медвежонком. Тот в это время деланно зевал, и весь вид его, казалось, говорил: «Ох, и скучно же с вами, братцы!»

Тип-Тип первый обнаружил новенького и сразу же смекнул, что можно поживиться. Он боком, словно побаиваясь, подошел к генералу, обнюхал его и потупился, выражая смирение. Генерал почесал медвежонка за ухом

— Он конфету просит, товарищ генерал, — подсказал присутствующий при этом Федькин.

Генерал сунул руку в карман, но ничего там не нашел. «А с какой стати я должен таскать с собой конфеты?» — говорил его удивленный и вместе с тем озабоченный вид.

Тип-Тип, видя, что генерал колеблется, зацепил его зубами за ногу.

— Все, — хохотнул один из офицеров, — теперь не отстанет.

Генерал рассмеялся и призвал на помощь подвернувшегося под руку Федькина.

— Сходи, пожалуйста, в буфет за конфетами.

Федькин козырнул и исчез, причем так стремительно, что генералу показалось, что не было ни солдата, ни денег, которые он только что держал в руках.

А Тип-Тип продолжал насиловать генеральский ботинок. Он то усиливал, то ослаблял хватку, близоруко щурился, подмаргивал, словно хотел сказать: «Не бойся, больше, чем полноги, не откушу».

Точно из-под земли вырос Федькин:

— Порядок, товарищ генерал. — Он протянул ему кулек с конфетами «Мишка на севере». Генерал взял конфету, поморщился, выражая неодобрение.

Федькин ухмыльнулся:

— Думал как лучше, товарищ генерал.

Первую конфету медвежонок есть не стал, засунул под себя. Вторую — тоже. Генерал, осерчав, дал третью. Тип-Тип сгреб и ее, но ботинок не выпустил. Он, очевидно, смекнул, что кулек полон, и решил выманить все конфеты до единой. Наконец они кончились. Генерал смерил медвежонка презрительным взглядом:

— Что ж ты такой жадный! Неужели мало?

Тип-Тип будто и не слышал. Не отрываясь, он продолжал следить за вытянутой рукой Федькина с зажатым в ней белоснежным кульком. Он, по-видимому, считал, что в пакете кое-что осталось.

Сцена затягивалась. Солдаты уже откровенно хохотали, офицеры, пытаясь скрыть улыбки, тактично отворачивались.

Выбрав момент, генерал с силой рванул ногу. И тут — случилось неожиданное. Медведь взревел — как потом выяснилось, генерал прищемил ему язык — и бросился на обидчика. Цепь лопнула.

Генерал улепетывал, как заяц. Но разве уйдешь от взбешенного медведя? Тип-Тип догнал его шагах в тридцати от проходной и страшным ударом лапы свалил наземь. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не Федькин. Он вцепился медвежонку в загривок и не отпускал до тех пор, пока не подоспели солдаты.

Генерал встал без посторонней помощи, отряхнулся и, чуть прихрамывая, ушел в штаб.

Солдаты взволнованно обсуждали случившееся. В том, что медвежонку это даром не пройдет, не сомневался никто. Но насколько строго будет наказание? Приказ явился в виде растерянного дежурного офицера: «Ввиду того, и т. д… опасен для жизни… убрать медведя с территории аэродрома в 24 часа или… пристрелить. Впредь никаких животных без особого на то разрешения не заводить».

Солдаты совещались долго, но так ни до чего и не договорились. Одни предлагали отвезти медвежонка в какую-нибудь глухомань и там отпустить на все четыре стороны. «А где она, твоя глухомань? — резонно отвечали другие. — Леса давно в порядок приведены: повырублены, расчищены. Из Брянска Смоленск видать. Да и потом не годится это, медвежонок ручной — с него на следующий же день шкуру сдерут».

Третьи советовали сдать в зоосад, четвертые — взять на поруки, а Федькин высказал мнение отправить его тихой скоростью к нему на родину, мотивируя тем, что там воздух, люди и вообще обстановка что надо. Но предложение не прошло. Солдаты решили, что медвежонок или в пути от голода умрет, или его на месте на сало пустят.

— Надо бежать за майором, — наконец решил старшина. — Знаешь, где он живет? — обратился он к понурившему голову Федькину.

— Знаю.

— Вот и дуй. Скажи, так, мол, и так, товарищ майор, выручать надо. — Старшина задумался, уверенно закончил: — Он что-нибудь придумает.

И снова Тип-Типу пришлось менять свое местожительство. Он визжал, сопротивлялся, не хотел лезть в машину. Но его скрутили, затолкали на заднее сиденье, по бокам уселись старшина и Федькин, и медвежонок, оскорбленный в лучших чувствах, рыдая, покинул аэродром.

Прошла долгая зима, наступило лето, а Тип-Тип все еще не мог привыкнуть к своей новой жизни. Да разве это была жизнь! Кругом ни кустика, ни травинки, все голо, плоско, выжжено. С трех сторон — скалы с прорубленными в них ходами и пещерами, то бишь берлогами, а с четвертой — ров, наполненный водой, и высоченная каменная стена. Дальше — куда пи кинь взгляд — то же самое: кирпич, стекло, бетон. С ума сойдешь!