Время легенд - Норма Бейшир

— Сенатор попал в пробку по дороге из Ла-Гуардии, — отозвался репортер, стоящий справа от Джейми. — Говорили всего о «нескольких минутах», но, откровенно, я что-то начинаю в этом сомневаться.

— Это ужасно! — Джейми завела глаза в притворном расстройстве.

Мартин Кэнтрелл хмыкнул.

— Не знаю, приезжает сенатор ли Марлоу вовремя хоть когда-нибудь, независимо от того, есть ли пробка на дороге или нет, — доверительно сказал он Джейми. — Во время последних выборов о нем даже ходила шутка — дескать, сенатор Марлоу приходит поздно, но не в последнюю минуту. Все еще гадали, успеет ли он выставить свою кандидатуру.

— На выборы политики никогда не опаздывают, даже если они способны опоздать на собственные похороны, — умудренно заметила Джейми.

— У вас что, есть опыт в подобных делах? — спросил он с некоторым любопытством.

— Пустяки, — качнула она головой. — Мой дедушка занимался политикой.

— И кто же это? — заинтригованно спросил он.

— Гаррисон Колби.

Толпа беспокойно зашевелилась, когда один из помощников сенатора Марлоу вышел на сцену и подошел к микрофону.

— Сенатор уже здесь, — возвестил он. — Через минуту он к нам присоединится.

— Эту песню мы уже слышали, — буркнул какой-то репортер с дальнего конца зала.

Джейми снова повернулась к Кэнтреллу.

— Может быть, день и не будет вовсе потерянным.

— Для меня-то во всяком случае, — улыбаясь, заявил он. — По крайней мере, я надеюсь на это, если вы, конечно, не откажетесь поужинать со мной сегодня.

— Поужинать?.. Но ведь мы не знакомы! — Она сделала вид, что шокирована его приглашением.

— Ну, это можно легко исправить! — Он немедленно протянул ей руку. — Я Мартин Кэнтрелл, Ти-би-си, программа новостей.

— Вы всегда так представляетесь? — засмеялась она. — Как в концовке телепередачи?

— Только когда хочу произвести должное впечатление, — сказал он.

— Ах так. — Она медленно кивнула. — В таком случае должна признаться, что я вас узнала: каждый вечер вижу вас на экране. А я Джейми Линд, еженедельник «Уорлд вьюз».

Он усмехнулся:

— А вы всегда представляетесь подобным образом?

— Ну нет, — засмеялась она. — Только когда пытаюсь произвести впечатление. Кстати, об ужине…

Джейми редко назначали свидания. Ее чувства еще в детстве были подвергнуты испытаниям, о которых нельзя забыть, и она неохотно сближалась с кем бы то ни было. У нее было лишь несколько близких друзей, вечера она предпочитала проводить в дружеском трепе со своими коллегами. Она уверяла себя, что ей безразлично, если товарищ по профессии вдруг окажется привлекательным мужчиной, — вот таким, например, как Марти Кэнтрелл. Он ей очень понравился, и, по крайней мере, от себя она не стала этого скрывать.

— Скажите, пожалуйста, мистер «Новости», — почему ведущий такой известной и обширной программы, как ваша, вдруг заинтересовался такими незначительными сюжетами, как выступление сенатора Марлоу?

— Наверное, это дань моему прошлому, — усмехнулся он. — Я начинал диктором на маленькой радиостанции в родном городе, — ответил он, потягивая светлое канадское пиво.

— А откуда ты?

— Браунсвил, Техас, — с этого все началось, — сказал он. — А потом Бока-Ратон. Флорида, Майами и Атланта — по порядку.

— Цыган! — подытожила Джейми. — Вроде меня.

Глаза их встретились.

— Мы одной крови.

Когда официант принес заказ, Джейми не смогла удержаться от гримасы. В отличие от большинства коренных ньюйоркцев пища в первозданном виде ее совершенно не прельщала. Ей не нравилось непрожаренное мясо, не говоря уж о сырой рыбе. «Вот влипла!» — сокрушенно подумала Джейми. Марти хмыкнул, как будто прочел ее мысли.

— Это тунец, — кончиком палочки он ткнул в темно-красные кусочки на ее тарелке. — Здесь все подают в натуральном виде и холодное. А не тепловатое и не в желе, как в иных местах.

Джейми попробовала и была приятно удивлена.

— А это что? — спросила она, показывая на коричневый шарик, окруженный ожерельем из морской травы.

— Дары моря.

— Нет, а что именно?

— Осьминог.

Она сморщила нос, брезгливо отставляя тарелку.

— Нет уж, спасибо.

Мартин заливался смехом, глядя на ее гримасы.

— Да ты попробуй, — уговаривал он. — Очень вкусно. Правда.

Но Джейми только непреклонно трясла головой.

— Ну нет, у меня принцип — не есть того, кто может съесть меня, — отрезала она, холодея от самой мысли, что это берут в рот.

— Но как же он тебя съест? — развлекался Марти. — Ведь он неживой.

Поставив локти на стол, от чего ее в детстве так и не сумели отучить и подперев рукою подбородок, она посмотрела на него испытующим взглядом.

— А чтобы потом, — осторожно начала она, — мне не пришлось бороться с желанием придушить кого-нибудь самой.

Позже она решила, что, несмотря на осьминога, вечер был чудесным. Марти настоял на том, чтобы проводить ее домой, хотя она горячо уверяла его, что в этом нет никакой необходимости. В спорах и разговорах он довел ее до самых дверей.

— Лучше поторопись, — сказала она, вставляя ключ и открывая дверь. — Уже поздно.

— Ну и что? — Он вошел вслед за ней. — Какая разница.

— Вряд ли ты что-нибудь выиграешь. — Она чувствовала себя не в своей тарелке.

— Не важно. — Он слегка прижал ее к стене. — Я занесу это в статью расходов. Расписание уместно только на железных дорогах. — В темноте он коснулся ее губами.

— Без этого не можешь уйти? — пролепетала она, когда он слегка ослабил поцелуй.

— Ммм… конечно, могу. — Его язык властно коснулся ее языка. Руки обвились вокруг ее талии, и к своему ужасу она ощутила, как набухают у нее соски под шелковой блузкой; она не сомневалась, что он тоже чувствует это. Он просунул руку под тонкую ткань блузки, пальцы его проворно расстегнули застежку лифчика, теплая ладонь легла на грудь. Стены закружились перед глазами Джейми от его настойчивых прикосновений, а он прижимался к ней все откровеннее, не оставляя никаких сомнений в своем намерении. Его пальцы нежно теребили ее сосок. Набрав побольше воздуху, она внезапно оттолкнула его.

— Марти… — прошептала она.

Он пытался разглядеть ее в темноте.

— Извини, — вздохнул он. — Я не хотел тебя обидеть… Просто я подумал…

— Я к этому не готова, — сказала она, глядя в пол.

Он кивнул и почесал затылок с видом не то разочарования, не то недовольства, а может быть, и того, и другого.

— Что же, пора убираться.

Она лишь кивнула.

— Начало обескураживающее, — улыбнулся он. — А может быть, попробуем еще раз — с самого начала?