Время легенд - Норма Бейшир

— Успокойся, — сказала она убежденно, — люди каждый день венчаются.

Андреа встревоженно взглянула на нее.

— Но я-то первый раз! — вновь запричитала она. — А вдруг я наделаю каких-нибудь глупостей?

— Смотри на это иначе, — усмехнулась Джейми. — Если ты и совершишь глупость, то по крайней мере ты сделаешь это с помпой. А зная твою мать, можно быть уверенной, что она никому ничего не позволит заметить! — Джейми поправила длинную фату.

Андреа повернулась к ней, складки белого шелка взметнулись вокруг ее ног.

— Вот спасибо!

— Стой смирно, — приказала Джейми, закрепляя вуаль большими заколками, — не то потеряешь фату.

— Не потерять бы голову.

Джейми улыбнулась:

— Может, вам с Томом стоило сбежать?

— Я так и хотела, — вздохнула Андреа. — Но родители и слушать не стали, особенно мама. Весь этот цирк — ее рук дело.

Джейми оглядела свадебный наряд подруги — на двадцать тысяч долларов шелку, жемчуга и старинных кружев. Невиданное платье, которое, без сомнения, украсит страницы библии швейной индустрии — журнала «Женская одежда». Китти Марлер может гордиться — даже подвенечное платье ее дочери будет вынесено в газетные заголовки, мысленно забавлялась Джейми.

Андреа подошла к туалетному столику, надела тройную нитку жемчуга и серьги. Джейми, стоя перед зеркалом, отразившим ее в полный рост, придирчиво осматривала собственный туалет. Энди сдержала слово — ни единой розовой нитки. Темно-абрикосовое платье из шелка, простое, приспущенное с плеч, обрамленное широкой полосой гофрированных кремовых кружев. В широкополой шляпе из оранжевого вельвета она напоминала красотку с юга. Наряд для исполнительницы роли Скарлетт О’Хара, хмыкнула она без восторга. Определенно не ее стиль, но для данного случая сойдет.

Выглянув в окно, она увидела собирающихся на лужайке гостей. Образцовый сад, как на картинке, был разукрашен белыми широкими лентами, и кругом, куда ни кинешь взгляд — белые цветы. Белый ковер тянулся от дверей во внутренний дворик, куда должны были выйти невеста со своей свитой, до алтаря, где уже дожидались священник и жених. С противоположной стороны стояли стулья для приглашенных. Джейми вспомнились свадебные фотографии ее родителей.

«А это что такое, папочка?» — спросила однажды Джейми, вытаскивая из ящика толстую книгу в белом кожаном переплете. Ей тогда было всего шесть лет, и она с трудом удерживала тяжелый фолиант.

Отец какое-то мгновение молча смотрел на него, и странное выражение появилось на его лице.

— Это наш свадебный альбом, принцесса, — сказал он наконец. — Фотографии из тех времен, когда мы с твоей мамой были женаты.

— Были? — Джейми склонила голову набок, глаза ее заблестели от любопытства. — А разве сейчас вы не женаты?

Отец засмеялся.

— Ну, разумеется, принцесса, — потрепал он ее по волосам. — Я лишь хотел сказать…

— Можно посмотреть? — нетерпеливо попросила она.

— Если хочешь, давай, посмотрим вместе.

Она радостно кивнула. Посадив ее к себе на колени, он открыл альбом с большими фотографиями чудесной, романтической свадьбы. Для Джейми они были как картинки из книжки волшебных сказок — принцесса и ее великолепный принц.

— Какая мама была красивая, правда? — завороженно произнесла Джейми.

— Она и сейчас красивая, солнышко, — возразил он очень мягко.

— Она гораздо симпатичнее, когда улыбается, — решила Джейми и для убедительности ткнула маленьким пальчиком в одну из фотографий. Потом, нахмурившись, посмотрела на отца: — Но теперь она почему-то не улыбается.

Отец покачал головой.

— Да, принцесса, — ответил он, покачивая ее на колене. — Твоя мама заболела и поэтому перестала улыбаться.

— И теперь она умрет, да, папочка? — спросила она, и ее мордашка сморщилась от огорчения.

Он был ошарашен ее вопросом.

— Нет, солнышко, ну, конечно же, нет!

Но он ошибся. Мамы не стало ровно через две недели.

Уже смеркалось, когда Джейми улизнула со свадебного пиршества, с облегчением влезла в джинсы и майку и полетела на своем «джипе» обратно на Манхэттен. Выруливая по скоростному Лонг-Айлендскому шоссе, она поймала себя на мысли, что думает о доме на Саунд-Бич, где она выросла. Когда она ушла оттуда? Лет шесть назад? Несмотря на все, что там случилось и стало причиной ее внезапного отъезда, она скучала по старому, беспорядочно выстроенному дому. Там прошли лучшие годы ее жизни. Интересно, изменилось ли там что-нибудь после ее отъезда?

Повинуясь безотчетному порыву, она свернула на 21-ю дорогу и покатила на Саунд-Бич. Крутясь по спиралям шоссе, идущего по Лонг-Айленду вдоль залива, она решила, что здесь ничего не изменилось. Да и дома те же, хотя, возможно, за это время они и сменили хозяев. Семьи многих детей, с которыми она когда-то играла, разъехались, да она почти и не встречалась с ними, поступив в 1974 году в Принстон.

Она оставила свой «джип» на стоянке недалеко от ворот во владения Линдов и вылезла, чтобы оглядеться. Взобравшись на белую ограду, она всматривалась в свой дом, стоявший отсюда всего в нескольких сотнях ярдах. Похоже, внешне он не изменился, хотя его было плохо видно. Там все еще жили Харкорты. В ее доме. Она могла бы выкинуть их, как только раскрылся их обман, но потом махнула на них рукой. Это было пустым вздором в сравнении с болью, которую она испытала в тот апрельский день и которая не оставляла ее до сих пор. Главным тогда для нее было убраться от них как можно дальше.

Но почему они так вцепились в этот дом? Вот что ее интересовало. Они всегда уверяли, что приехали сюда только затем, чтобы присматривать за ней после «смерти» ее отца. Но ведь отец не умер, размышляла Джейми, и давний гнев снова захлестнул ее душу. Она вспомнила тот день, когда нашла на чердаке походный рундук отца, битком набитый письмами и подарками от него. Они не позволяли ей даже взглянуть на них. Если он жив, почему они хотели заставить ее поверить в его смерть? И ради чего они с такой дьявольской изощренностью пресекли все его попытки связаться с ней?

Ее всегда волновали вопросы, на которые она не находила ответа. Так ее мучало, что Джозеф и Элис Харкорты не доводились ей тетей и дядей. Почему она все время чувствовала это? Что же, может, и жаль, что так. Джозефа она всегда любила, да и он хорошо к ней относился в отличие от Элис. Он хоть старался понять ее и даже, как ей казалось, раскаивался в том горе, которое они ей причинили. Но Элис она никогда не доверяла, и тогда, на чердаке, поняла почему. Она врала всегда и во всем — так почему Джейми должна ей верить, что они состоят с ней в родственных отношениях?