Вор черной масти - Екатерина Русак

- И эта война воров происходит по заранее намеченному плану, так? Что ж, хорошо. Пусть они поубивают друг друга. Но, как ты считаешь, Лаврэнтий, может быть их проще расстреливать?

Берия помнил недавно чуть не произошедший крупный международный скандал со Шведским Красным крестом. А причины его имели более раннюю историю. В 1941 году в первые дни Великой Отечественной войны на Шведскую территорию было выброшено Советское судно с экипажем. Советские моряки всю войну находились на территории нейтрального государства, а в 1946 году были возвращены в СССР. Все они были немедленно арестованы, осуждены и отправлены в ГУЛаг. Но тут зарубежные гости, нагрянувшие внезапно, вдруг захотели повидать моряков, которым они оказали гостеприимство. Иностранцы были уверены, что моряков уже нет в живых. Поэтому настаивали на личной встрече с ними. Подменить их было невозможно: шведы знали их в лицо. Советскому руководству срочно пришлось разыскивать моряков по лагерям, откармливать их на специальной диете, что бы представить западным гостям живыми и здоровыми...

Берия сверкнул стеклами очков, решительно возразил:

- Нет, не проще. Мы прорабатывали этот вопрос. Сейчас любой наш шаг находится под особенным пристальным вниманием Запада. Нам предпочтительнее, что бы этот процесс происходил стихийно, без всякого нашего вмешательства. Мы не должны давать ни малейшего повода западной прессе, что бы она могла очернить наше государство в превышении мер насилия над людьми и опозорить нас в глазах общественности. Массовые расстрелы заключенных нам нежелательны.

- Массовые? - Сталин поднес потухшую трубку ко рту. - Какую цифру надо понимать под словом массовые, Лаврэнтий?

- Два-пять процентов от общего числа заключенных, товарищ Сталин. Это примерно соответствует ста семидесяти - двести двадцати тысячам человек. Расстрелять такое число заключенных незамеченным, в то время как в СССР отменена смертная казнь, представляется крайне трудной задачей. Это невозможно будет скрыть от западной разведки.

- Харашо. Оставим это... Как у нас обстоят дела по ЕАК[2]?

- Продолжаем работать. Цензура Главлита подготовила список около пятисот книг еврейских авторов на русском языке, которые являются сионистской, националистической литературой, и не подлежат больше распространению[3]. Многие лица еврейской национальности уже уволены с руководящей работы.

- Продолжай, Лаврэнтий. Действуйте решительно.

11 июня 1949 года. 20 часов 22 минуты по местному времени.

Юго-восточная окраина города Читы.

***

А в Москву из Читы специальным кодом была отправлена следующая шифрограмма:

Начальнику 3-го Отдела 3-го Главного Управления МГБ подполковнику Пуминову В.Н.

Копия Начальнику 4-го Управления МГБ генерал-майору Рогову В.П.

11 июня 1949 года. Совершенно секретно.

"По нашим оперативным данным, полученным в результате наружного наблюдения за объектом, при личном контакте с ним, можно сделать заключение: ни в какие контакты с представителями иностранных разведок, в том числе из Китайского консульства в городе Чита объект не вступал. Объект за последние два с половиной месяца находился постоянно под контролем нашего управления и майора ГБ Волосникова Н.Я.

09 июня 1949 года произошел вооруженный конфликт между старшим лейтенантом Внутренних Войск Фомичевым С.М. и ведомым объектом в ресторане "Эльдорадо" города Читы. Старший лейтенант Фомичев С.М., находясь в нетрезвом состоянии, вел себя недостойно офицера, оскорбляя посетителей нецензурной бранью, и под конец безо всяких на то оснований открыл огонь из табельного оружия на поражение объекта. Объект был вынужден воспользоваться нелегально добытым немецким пистолетом системы Вальтер П-38, в результате чего старший лейтенант Фомичев С.М. был убит на месте. При перестрелке, объект был контужен срикошетившей пулей, выпущенной из пистолета Фомичева С.М., и оказался в бессознательном состоянии.

Мной старшим лейтенантом МГБ Рункиной Т.Ф. и старшим лейтенантом МГБ Карзуковым Е.С. было принято решение вывезти объект с места свершения преступления до выяснения всех обстоятельств дела в безопасное место.

В настоящий момент объект находится в надежном укрытии в удовлетворительном состоянии. Органами МВД города Читы продолжается его поиск в связи с убийством офицера Внутренних войск.

Нуждаемся в инструкциях по дальнейшему проведению операции. Между тем, считаю нужным сообщить свои соображения, что наше дальнейшее присутствие при объекте не результативно".

Старший лейтенант МГБ Рункина Т.Ф.

------------------------------------------

[1] В этом здании находилась комендатура НКВД-МГБ, где в 1937-1950 годах приводились в исполнение приговоры в отношении лиц, осужденных на смертную казнь, а также тех, кого правительство считало необходимым ликвидировать в особом, то есть несудебном, порядке.

[2] Дело по Еврейскому Антифашистскому комитету 1948-1952 годы

[3] Приказ Главного управления по делам литературы и издательств номер 620 от 15 июня 1949 года.

ГЛАВА 13. ПРОЩАЙ ВОЛЯ.

11 июня 1949 года. 07 часов 14 минут по местному времени.

Юго-восточная окраина города Читы.

***

Я очнулся от головной боли. Хотел открыть глаза, но передумал и остался лежать, прислушиваясь к окружающим звукам. Звук часов-ходиков, доносившийся до меня, подсказал, что я нахожусь в квартире, а не в камере.

Я осторожно наполовину открыл глаза и увидел перед собой лицо Клавдии.

- Очнулся! - выдохнула она. - Наконец-то!

- Где я? - прошелестел я едва слышно.

- Дома! Дома у меня! - ответила она.

- Воды! - хрипло произнес я.

Клавдия метнулась за черпаком. Быстро вернулась, помогла мне сесть на постели. Я слабыми, непослушными руками принял ковшик и напился воды. Осмотрел рассеяно комнату. Двоения в глазах у меня не замечалось. Значит, сильного сотрясения нет. Уже хорошо.

- Давно я лежу так? - спросил я.

- Вторые сутки пошли.

Я снова опустил голову на подушку. Собрался с мыслями и вдруг испугался:

- Как я попал сюда?

- Тебе нельзя говорить, - напомнила Клавдия, присев рядом.

- Зато тебе можно, - парировал я.

- Но ты очень слаб. Я тебе бульона мясного приготовила.

Она смотрела на меня совсем как моя мать в детстве, когда я был болен. Я попросил у нее что-нибудь от головной боли.

Она принесла, и я принял порошки, которые она мне дала, выпил через борт[1] наваристый суп и поддерживаемый Клавдией, добрел до уборной, справил нужду, вернулся в дом и снова уснул.

Проснулся я ужу вечером. В доме было тихо. Я лежал и рассматривал комнату. У Клавдии был старый дом. Бревенчатый. Со скрипучими половицами. В углу, напротив входной двери в комнату висели иконы. Кто был из святых изображен на них, назвать вам не смогу, так как в этом деле я совсем не разбираюсь. Где-то под потолком звенел комар. Но в этом доме было спокойно, уютно по-домашнему.