Серебряный ублюдок (ЛП) - Уайлд Джоанна

— Оу, ты можешь поговорить с моим ружьем, — отрезает Тереза.

— Нет необходимости, — мягко отказывается альфа-парень. — Он сожалеет о своём поведении и хочет оставить щедрый чек в качестве своих извинений. Он больше сюда не вернется. Поднимай свою задницу, придурок.

Он толкает своего друга, чтобы подчеркнуть это, и мы наблюдаем, как мудак медленно встает. К моему удивлению, он сует руку в карман и вытаскивает свой кошелёк, перебирая купюры, прежде чем достать пятьдесят баксов и протянуть их мне.

— Попробуй еще раз, — отрезает темноволосый.

Мудак снова открывает свой кошелёк, и вытаскивает через секунду ещё пятьдесят.

— Теперь скажи, что ты сожалеешь.

— Мне жаль, — шипит он.

— Теперь жди меня в грёбаной тачке.

С этими словами Хэндси бросает на меня злобный взгляд и медленно уходит.

— Я очень сожалею об этом, — говорит Темная шевелюра.

Как ни странно, он, кажется, обращается к Дарси, что не имеет никакого смысла, но опять же, тут все бессмысленно.

— Я поговорю с Буни, — отвечает она. — Он будет на связи.

— Благодарю.

Я встречаюсь взглядом с Даниэль, мои глаза широко распахиваются.

«Что, чёрт возьми, это было»? — кричат ее глаза.

Я жму плечами, потому что понятия не имею.

— В мой кабинете, — повторяет Тереза.

Горькое чувство снова ударяет меня в живот. По крайней мере, я заработала достаточно, чтобы оплатить телефон до того, как меня уволят...

— Все остальные, возвращайтесь в зал. Шоу окончено.

— Ладно, скажи мне прямо, — говорит она, когда мы заходим внутрь, а дверь закрывается за нами. — Что, бл*дь, там произошло?

— Он лапал меня на протяжении всей ночи, — я стараюсь говорить медленно, чтобы не казалось, что я защищаюсь. — В последний раз, когда это случилось, он сунул руку мне между ног. Даниэль послала меня на улицу, чтобы я успокоилась, а когда я вернулась, он ждал и снова схватил меня. Я должна была защищаться.

Тереза смотрит на меня свысока, о чем-то задумавшись. Чёрт. Как будто... она понимает меня...

— Хорошо, — выдает она, наконец-то. — Так ты в состоянии закончить смену? Мы можем справиться без тебя, если тебе нужно домой.

Что?

— Я напала на одного из клиентов, — напоминаю ей, окончательно запутавшись.

— Нет, клиент напал на тебя, — перебивает она твердо. — Знаю, что у нас репутация жёсткого бара, но никто не насилует моих сотрудников. Этому парню повезло, что ты добралась до него раньше меня.

— Ох... — Ух ты. Не ожидала такого. — Ну... Думаю, я могу вернуться к работе? В смысле, я в порядке. Он мне ничего не сделал.

— Отлично, — говорит она. — Выпей что-нибудь, чтобы успокоиться, а потом возвращайся к работе. И не волнуйся, что этот говнюк снова тебя побеспокоит. Дарси позаботится об этом.

— Почему...? — я закрываю рот, проглатывая вопрос, понимая, что мне это не нужно и что я не хочу знать ответ.

Не-а. Лучше оставить все как есть, так что я ухожу из её офиса и выпиваю свой шот.

Потом снова приступаю к своим столам.

Дарси и Буни всё ещё сидят в зале, и Дарси смотрит на меня задумчивым взглядом. Я решаю притвориться, что ничего не случилось. Даниэль подходит ко мне, закинув руку мне на плечо.

— Ты в порядке?

— Да, — отвечаю я. — Ничего страшного. По-моему, мне начинает нравиться это место.

Даниэль улыбается, легонько толкая меня.

— Мне тоже.

К счастью, заказ, который поступает ко мне с другого столика — последний, и остаток ночи проходит без драмы. Я затаскиваю свое бренное тело в квартиру в три часа ночи, измученная, но довольная. Включив музыку, беру стакан воды и сажусь за стол, чтобы подсчитать чаевые. Это не целое состояние, но я могу оплатить счёт за электричество и купить продуктов на неделю, если буду экономить.

В конце концов, работать в «Лосе» оказывается не так уж и плохо.

Я смотрю на швейную машинку, чувствуя надежду впервые за этот день. Гладкая, чёрная машина с золотой филигранью и офортом взывает ко мне, и я смеюсь. Может быть, завтра я начну то одеяло, которое задумала. Я даже придумала узор, которым буду шить. Лестница Иакова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ну и что, если Пак теперь меня ненавидит? Я облажалась, но я сделала всё возможное, чтобы исправить это. Я понятия не имею, что может случиться с моей мамой, но, если она захочет оставить Тини, я буду рада ее принять. Если она не станет этого делать, по крайней мере, я уже доказала, что могу позаботиться о себе.

Пак

Воскресенье

— Ты должен был мне позвонить, — говорю я Буни, желая ударить его.

Мы собрались в клубе на еженедельную встречу. Дарси готовила нам блины, яйца и бекон, когда мы приехали, поэтому я предложил ей помощь, потому что вот такой я благодетель.

Также я хотел знать, упоминала ли Бекка обо мне после того, как я ушёл прошлой ночью.

Не то чтобы я знаю, как готовятся все эти штуки. Конечно, нет… но я оказался на кухне, помогая готовить завтрак на случай, если Дарси пожалеет меня и поделится со мной информацией. Именно тогда она рассказала мне о Бекке, придурке в коридоре и поступке Рурка Маллоя.

Через тридцать секунд я уже стою перед Буни, требуя ответов.

— Зачем я тебе должен был звонить? — спрашивает он насмешливым голосом. — Ты не раз говорил, что не претендуешь на неё. Она сама прекрасно справилась с ситуацией — не велика мелочь.

— Мы всегда защищали её, — протестую я. — Тебе нужно было отправить чёртово сообщение.

Глаза Буни жестко загораются.

— Мы присматривали за ней, — говорит он. — Но она не собственность клуба. Ты хочешь, чтобы мы относились к ней как к старухе, так требуй её. Поднатужься или убирай задницу с горшка.

Я хочу и дальше продолжать спорить. Ударить его, или ругаться, или даже послать его. Мой президент смотрит на меня по-доброму, потому что он прав, и мы оба это знаем. Она не моя. Будет ли клуб по-прежнему защищать Бекку? Без сомнения. Мы бы защитили любого в Каллапе, если бы пришлось… Но она сама защищала себя прошлой ночью, и не было никакого прямого оскорбления Ублюдков.

— Возьми её или отпусти, — добавляет Буни, его голос смертельно серьезен. — Это неопределённое дерьмо не сработает. Мы все слышали её в «Лосе». Либо то, что она сказала, подходит для тебя, либо нет. Мяч на твоем поле.

Я смотрю на него, потому что все, что он сказал правильно. Хотя, я всё ещё разочарован в ней. Она вынесла мне весь мозг, но у меня было достаточно времени подумать об этом, наслаждаясь прошлой ночью своей выклянченной сигаретой, прежде чем уехать с парковки.

Да. Вот так мы и вляпываемся. Я сидел один в темноте, одержимый девушкой, словно какой-то чертов подражатель Роберта Паттинсона.

По крайней мере, я курил, а не пил игристое.

Буни жмет плечами.

— Пришло время для церкви. Соберись.

***

Я занимаю своё место за потертым старым столом, который мы накрыли в задней комнате. К нам присоединились двенадцать братьев, и ещё пятеро не смогли приехать. Двое были на пенсии, хотя они все еще носили наши цвета. Другой должен был работать, а последние двое были в Монтане, посещая другой чаптер.

На самом деле я никогда не планировал остаться в Каллапе. Я был парнем из Монтаны, родился и вырос там... Но почему-то мне так и не удалось уехать после того, как я вернулся из тюрьмы. Отчасти, из-за Бекки. Отчасти, из-за Риперов — Пэйнтер и я стали близки, и обычно мы встречаемся, по крайней мере, раз в неделю. В последнее время — реже, с тех пор, как он начал встречаться с Мелани, но такова жизнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Итак, мы собрались здесь, чтобы обсудить ситуацию с Шейном МакДонохом, — объявляет Буни. — Есть новости. Пак, хочешь поделиться?

— Вчера вечером я поговорил с Рурком Маллоем, в «Лосе», — говорю я, заставляя себя сконцентрироваться. — Это был разговор, открывающий глаза. Мы знаем, что МакДонох замешан в какой-то борьбе за власть со своим отчимом, Джейми Каллаганом. У нас не было подробностей, но прошлой ночью я многое узнал. Серьезное дерьмо. Маллой сказал мне, что они полны решимости удержать МакДоноха от претензий на его наследство — он должен взять под контроль «Смеющуюся Тесс» в следующем году, когда ему исполнится двадцать один год. Маллой говорит, что местный профсоюз поддерживает его.