Серебряный ублюдок (ЛП) - Уайлд Джоанна

Мы не залезли на самую высокую часть скалы, но мы находимся достаточно высоко, чтобы, когда Бекка повернулась и спрыгнула без малейшего колебания, это удивило меня. Я смотрю, как она пушечным ядром падает в воду, затем всплывает вверх, подталкиваемая водой, задыхаясь и смеясь.

— Боже мой, чертовски холодно! — кричит она. — Ты не предупредил меня. Здесь холоднее, чем в обычной реке.

— Потому что здесь глубоко, и постоянная тень, — кричу я в ответ, улыбаясь.

Я ныряю следом за ней, поглощенный беззаботной радостью. Разрезая ледяную холодную воду, я всплываю в десяти футах от неё и бросаюсь к ней.

Хочу почувствовать, какие эти тугие соски скользкие и мокрые наощупь.

Бекка смеется и окатывает меня брызгами, я хватаю её руками и крепко притягиваю к себе, наши скользкие тела скользят и трутся друг о друга.

— Очень, очень охрененно холодно, — шепчет она. — Но становится лучше, потому что мое тело начинает неметь.

Ее правда — я даже не чувствую свой член, и у меня стойкое ощущение, что мои яйца решили перебраться прямиком в мое тело.

— Знаешь, я бы с удовольствием трахнул тебя в воде, но не уверен, что это получится, — признаюсь я.

Она смеется, а потом, наклонившись вперёд, целует меня. Я наслаждаюсь этим ощущением. Даже с моим членом, который не подает признаков жизни, это лучшее свидание, которое у меня когда-либо было. И да, это свидание. Меня это даже не волнует. Я был полным идиотом, когда решил, что стоит так долго ждать.

Ей нужно было это время, тупица.

Барахтаясь ногами сильнее, я держусь на поверхности, с ней в руках, посасывая ее губы, пока мои руки свободно блуждают по её телу. Я нахожу расщелину её задницы и опускаю пальцы ниже. Кажется, я нашел хороший способ согреть свои пальцы...

Бекка начинает дрожать сильнее, и мне нравится думать, что это не просто от холода. Её руки обхватывают мои плечи, крепко сжимая меня. Мне так нравится её держать.

Но она приподнимается и толкает меня под воду.

Я выныриваю с брызгами, а она старается уплыть как можно дальше и всё время истерически смеется.

— Ты заплатишь за это дерьмо! — кричу я, начиная плыть за ней.

— Что ты собираешься делать? Отшлепать меня?

— Это отличная идея, детка. Я в полном восторге.

Спустя тридцать секунд она снова в моих объятиях, и мы боремся в воде, пока её губы не синеют от холода.

К счастью, у меня есть план, как я могу ее согреть.

Конечно, сначала мне придется разморозить свой член.

***

Через час мы лежим в траве на берегу реки, сухие и счастливые. Я добрался до ее киски, а она мне отсосала, а потом мы снова потрахались, вот так-то, мать вашу.

Жизнь хорошая штука.

К сожалению, солнце начинает садиться. Долина реки достаточно узкая, и свет стремительно начинает исчезать. Бекка забирается ко мне на колени, сложив руки на моей груди. Я хватаю её за талию, думая о своей женщине.

У нее нет белья под футболкой — каким-то образом мне удалось его потерять, когда я забирал нашу одежду со скалы. Какой только херни не случается, не так ли. Теперь она одета только в футболку и джинсы, и, клянусь Богом, она выглядит как мечта байкера. Её лицо облепляют пряди волос, омытых водой, и кончик ее носа слегка розовый.

— Ты понимаешь, что я оберегаю тебя? — спрашиваю я. — Мы можем называть это как угодно, но это так. Признай это.

Бекка, склонив голову, мягко улыбается.

— Да, я думаю, это так, — шепчет она, затем, наклонившись, целует меня.

Байкерский рай, прямо здесь. Жаль, что мой член отказал мне в еще одном одолжении, видимо даже если сейчас моя жизнь бы зависела от этого, он не отказал бы себе в удовольствии опозорить меня, ублюдок.

Тем не менее, это большая проблема, учитывая все обстоятельства.

Бекка

Пак храпит. Не сильно, поэтому выглядит очень милым.

Хотя я бы никогда не стала использовать слово «милый» по отношению к нему, но, когда он заснул, в выражении его лица было что-то мягкое и почти нежное. Конечно, шрам всё ещё остается на месте, но теперь он полностью расслабленный, счастливый, поэтому жесткость покинула его черты. Я всё же не уверена до сих пор, насчёт всего, насчет его слов, что он меня оберегает, но я полагаю, что все должно идти своим чередом и все получится, ведь он прав. Что бы это ни было, все реально, и это тоже делает меня счастливой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сколько сейчас времени? Часы показывают пять утра… Мне хочется пить. Соскользнув с кровати, я тихо иду на кухню за водой.

Мы решили остаться у меня, потому что у меня было определенно лучше — уютно и комфортно.

На телефоне мигает индикатор. Кто-то звонил — может быть, пока мы вместе принимали душ? Выпив воды, я хватаю трубку, чтобы прочитать сообщения.

«Бекка, детка, это мама. Я сказала тебе, что всё в порядке, и всё будет хорошо. Но я не в порядке, дорогая. Мне очень сильно досталось. У меня сломана рука, и я уверена, что получила сотрясение мозга. Одни девушки пытались отвезти меня в больницу, но я боюсь туда идти. Если полицейские придут за Тини, они закроют его на несколько часов, но потом он внесет залог, и все станет только хуже. Мне действительно нужно, чтобы ты отправила мне деньги. Много денег. Иначе я никогда не уйду отсюда живой. Я ненавижу поступать так с тобой, детка, но так обстоят дела, а я не хочу умирать».

Мой желудок поднимается к самому горло — ее голос еще никогда так не звучал. Как будто он пытался ее задушить. Я знаю это чувство.

Однажды Тини тоже пытался меня задушить.

Я должна что-то предпринять. Пак был прав — женщина заслуживает звание аферистки, без вопросов. Но это моя мама, и она искренне верит, что умрёт. Я слышала это в её голосе.

Такое невозможно изобразить.

Я подхожу к своей машинке и сажусь перед ней, пальцы пробегают по черной краске и золотистым сусальным узорам. Ей больше ста лет... Самая ценная вещь, которой я владею. Сколько она стоит? Может мне попробовать ее продать?

Я думаю о добром, любящем лице Реджины, о морщинах вокруг ее глаз... о том, как она обнимала меня, пока я плакала.

Бесценно.

Машинка «Zinger» тоже бесценна, и я не имею права её продавать... она не моя. Я просто буду пользоваться ею, пока не настанет ее время перейти к следующему владельцу, потому что такую вещь нельзя ни купить, ни продать.

Вместо этого я подхожу к своей банке для чаевых, решив подсчитать кучу четвертаков, монет и пятицентовых монет. Двадцать минут спустя я определяю, что у меня есть 122 доллара, не считая ста баксов, которые я получила от принца Хэндси. Вместе с моим счетом, который составляет 144 доллара, но это было до того, как я оплатила счёт за электричество и заполнила свой бензобак.

Этого должно быть достаточно. Мне нужно позвонить ей.

— Ты в порядке? — спрашивает Пак, когда я забираюсь обратно в постель.

— Да, всё хорошо, — шепчу я, надеясь, что так и будет.

Довольно вздохнув, он обхватывает меня своими большими руками, будто даже сейчас готов меня защищать от всего на свете. И даже память о мамином голосе не может удержать меня ото сна от таких ощущений.

***

Есть что-то чудесное в том, чтобы просыпаться в постели с сексуальным мужчиной. Ну, много чего замечательного, далеко не последним пунктом в этом списке было то, как он перевернул меня на живот и трахнул сзади.

Да, эта часть была очень хороша.

Ещё лучше был сытный завтрак, который он помог мне приготовить. У меня не было никаких продуктов, что Пак исправил с легкостью, просто перейдя через крышу и совершив набег на свою собственную кухню. Вместе мы приготовили яйца, бекон и кофе, а потом сидели рядом, как настоящая пара.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Какой твой рабочий график? — спрашивает он. — Я знаю, что у тебя школа днём...

— Я занимаюсь в школе около двадцати-тридцати часов в неделю, — говорю я ему. — Обычно это очная программа, но они сделали для меня исключение. Пока Тереза дает мне работать по ночам, со вторника по субботу.