Каин и Авель - Джеффри Арчер

Он вручил Авелю дорогую визитную карточку с тиснением.

– Благодарю вас, сэр, – Авель посмотрел на карточку: Дэвис Лерой, Ричмондская сеть отелей, Даллас. Ниже был напечатан девиз: «Каждый день – новый отель в новом штате». Имя всё равно было неизвестно Авелю.

– С нетерпением буду ждать тебя, – улыбнулся общительный техасец в клетчатом пиджаке.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Авель. Он улыбнулся Мелани, чьи глаза так и остались невозмутимо зелёными, и вернулся к Сэмми.

– Ты что-нибудь слышал о Ричмондской сети отелей, Сэмми?

– Да, конечно, мой брат когда-то работал младшим официантом в одном из них. В ней то ли восемь, то ли девять отелей по всему югу, а владеет ею какой-то придурочный техасец, но я не помню его имени. А тебе зачем?

– Да просто так, – сказал Авель.

– У тебя ничего не бывает просто так. А чего хотел этот, за столиком номер семнадцать? – поинтересовался Сэмми.

– Ворчал по поводу шума с кухни. Не могу сказать, что виню его.

– А что прикажете мне делать – посадить его на веранде? Что этот тип о себе думает? Что он, Джон Рокфеллер?

Авель предоставил Сэмми считать деньги и ворчать, а сам как можно быстрее убрал со своих столиков. Затем отправился к себе в комнату и стал проверять Ричмондскую сеть. Несколько звонков по телефону, и его любопытство было удовлетворено. Сеть оказалась частной компанией и включала одиннадцать отелей, самым впечатляющим из которых был один, класса «люкс», на триста сорок два номера. Находился он в Чикаго и назывался «Ричмонд Континентал». Авель решил, что ничего не потеряет, если зайдёт в гости к мистеру Лерою и Мелани. Он посмотрел, в каком номере остановился мистер Лерой. Номер 85 – лучший из тех, что не «люксы». Авель прибыл незадолго до четырёх и с огорчением обнаружил, что Мелани в номере отца не было.

– Рад, что ты заглянул ко мне, Авель. Садись.

Авель сел как гость – впервые за всё время его работы в «Плазе».

– Сколько тебе платят? – поинтересовался мистер Лерой.

Неожиданный вопрос застал Авеля врасплох.

– Я получаю двадцать пять долларов в неделю вместе с чаевыми.

– У меня начнёшь с тридцати пяти в неделю.

– А какой отель вы имели в виду? – спросил Авель.

– Если я разбираюсь в людях, Авель, ты сбежал со своего поста в три тридцать и тридцать минут потратил на то, чтобы выяснить, какой. Я прав?

Этот человек начинал нравиться Авелю.

– «Ричмонд Континентал» в Чикаго? – предположил он.

– Я был прав относительно тебя, – рассмеялся Лерой.

– А сколько человек занимают должности выше, чем помощник управляющего? – Мысль Авеля работала быстро.

– Только менеджер и я. Менеджер медлителен, мягок и скоро уйдёт на пенсию, а поскольку мне надо следить ещё за десятью отелями, то над тобой не будет много опеки, хотя должен признаться, этот отель в Чикаго – мой любимый: он первый на севере, и Мелани там учится.

Авель внимательно слушал.

– Показатели работы отеля съехали вниз в последнее время, – продолжил Лерой, – а последний помощник управляющего неожиданно уволился без объяснения причин. Поэтому мне нужен человек на его место, чтобы реализовать возможности этого отеля полностью. А теперь послушай, Авель: я внимательно наблюдал за тобой и знаю, что ты – тот самый человек. Тебе не кажется, что переезд в Чикаго будет тебе интересен?

– Сорок долларов в неделю и десять процентов от дополнительной прибыли, которую я обеспечу, – и я возьмусь за эту работу.

– Что? – переспросил ошарашенный Дэвис Лерой. – Никто из моих сотрудников не получает долю в прибыли. Другие потребуют повышения зарплаты, когда узнают.

– А я не собираюсь им говорить, если вы не скажете.

– Да, теперь я понимаю, что нашёл нужного человека, раз он торгуется лучше, чем янки, которому надо обеспечить приданым шесть дочерей. – Он хлопнул по ручке кресла. – Я согласен на твои условия, Авель.

– Должен ли я представить рекомендации?

– Рекомендации? Я знаю твою подноготную и всю твою жизнь с того дня, как ты приехал из Европы, и до получения степени по экономике в Колумбийском университете. Как ты думаешь, чем я был занят последние несколько дней? Я не могу рисковать, назначая человека на второй по значимости пост в моём лучшем отеле. Когда ты сможешь начать?

– Через месяц, считая с сегодняшнего дня.

– Хорошо. Буду ждать тебя с нетерпением, Авель.

Отъезд из Нью-Йорка и прощание с «Плазой» – его первым настоящим домом после замка под Слонимом – оказались эмоционально гораздо тяжелее, чем предполагал Авель. Расставание с Джорджем, Моникой, немногочисленными друзьями по университету было неожиданно трудным. Сэмми и официанты устроили ему прощальную вечеринку.

– Мы ещё услышим о тебе, Авель Росновский, – сказал Сэмми, и все с ним согласились.

«Ричмонд Континентал» разместился в прекрасном месте на Мичиган-авеню в сердце самого быстрорастущего города Америки. Это порадовало Авеля, слишком хорошо знавшего выражение Элсворта Стэтлера о том, что в гостиничном бизнесе есть три главных фактора успеха – местоположение, местоположение и местоположение. Авель вскоре обнаружил, что местоположение – это единственный благополучный элемент в работе отеля. Дэвис Лерой слишком мягко оценил его деятельность, когда сказал, что производственные показатели несколько снизились. Управляющий Дезмонд Пэйси был не медлителен и мягок, как сказал о нём Лерой, а просто ленив. Он не понравился Авелю ещё и тем, что выделил ему небольшую комнату в пристройке для персонала, а не в самом отеле. Даже поверхностное знакомство с бухгалтерией «Ричмонда» показало, что гостиница в среднем заселена менее чем на сорок процентов, а рестораны никогда не заполняются больше чем наполовину, не в последнюю очередь ещё и потому, что готовили там отвратительно. Персонал говорил на трёх или четырёх языках, среди которых не было хорошего английского. Не было также и намёка на приветливое отношение. Ясно, почему последний помощник управляющего сбежал отсюда в такой спешке. Поскольку чикагский «Ричмонд» был любимым отелем Дэвиса Лероя, Авель испугался за остальные. Их судьба будет незавидной, даже если его новый работодатель нашёл бездонный мешок с золотом в углу своего техасского ранчо.

Самую лучшую новость Авель получил в первые дни пребывания в Чикаго: он узнал, что Мелани Лерой была единственной дочерью в семье.

14

Уильям и Мэттью начали занятия на первом курсе Гарварда осенью 1924 года. Несмотря на возражения бабушек, Уильям не отказался от стипендии имени Гамильтона и за двести девяносто долларов побаловал себя «Астрой», последней моделью «Форда-Т» – своей первой настоящей любовью в жизни. Он выкрасил «Астру» в жёлтый цвет, что наполовину снизило её цену, но вдвое увеличило число его подружек. Калвин Кулидж наголову разбил своих соперников на выборах и вернулся в Белый дом, а объём торгов на Нью-Йоркской фондовой бирже достиг рекордного за пять лет уровня.

Оба молодых человека (бабушка Кэббот заявила, что их больше нельзя называть мальчиками) не могли дождаться начала занятий. После энергичных летних занятий теннисом и гольфом они были готовы приступить к более серьёзным делам. Уильям начал заниматься в тот же день, когда прибыл в их новую комнату в «Золотом береге» – существенно более удобную и просторную, чем та, что была у них в школе, – а Мэттью отправился в местный гребной клуб – разузнать, как там и что. Мэттью избрали капитаном команды первокурсников, и Уильям каждое воскресенье отправлялся во второй половине дня на берег реки Чарльз, чтобы поболеть за своего друга. Он внутренне завидовал успехам Мэттью, но внешне вёл себя высокомерно.

– Смысл жизни не может состоять в том, чтобы восемь людей-гигантов ворочали огромными палками в бурной реке, а один коротышка покрикивал на них.

– Скажи это в Йельском университете, – парировал Мэттью.

А Уильям тем временем быстро показал своим профессорам, что в математике он умеет не меньше, чем Мэттью в спорте, – всегда быть на километр-другой впереди всех. Он стал также президентом дискуссионного клуба первокурсников и убедил своего внучатого дядю – президента Лоуэлла – претворить в жизнь план, по которому выпускающиеся из Гарварда студенты пожизненно страховались на сумму в тысячу долларов, а бенефициаром становился университет. Уильям подсчитал, что это обойдётся каждому участнику в доллар в неделю, а участвовать в схеме будут сорок процентов выпускников, что даст Гарварду около трёх миллионов долларов ежегодного дохода, начиная с 1950 года. На президента предложение произвело огромное впечатление, и он полностью поддержал его, а спустя год предложил Уильяму войти в состав комитета по сбору пожертвований для университета. Уильям с гордостью согласился, не подозревая, что это назначение окажется пожизненным. Президент Лоуэлл уведомил бабушку Каин, что совершенно бесплатно получил в своё распоряжение мозги величайшего финансового гения нового поколения. Бабушка Каин раздражённо ответила двоюродному брату, что «у всего есть свои причины и что это научит Уильяма не пропускать то, что напечатано мелким шрифтом».