Пища богов (пер. Тан) - Герберт Уэллс

Как это ни странно, но невеста, въезжая в Англию, совсем не знала о существовании других гигантов. При дворе ее отца такт и сдержанность были чуть ли не единственными строго выполняемыми заповедями, и потому она вообще имела очень мало сведений об окружающем мире, а о гигантах ей никто не смел и заикнуться. До случайной встречи с молодым Редвудом она считала себя единственным исключением из всего рода человеческого.

Попав в среду английского народа, столь демократичного, но в то же время и столь лояльного, она принуждена была жить чуть ли не в заточении, потому что громадные массы публики — и по железной дороге, и в экипажах — ежедневно приезжали к загородному дворцу, в котором обитала принцесса, с единственной целью — хоть одним глазком взглянуть на нее. Для того, чтобы погулять на свободе, она должна была вставать очень рано. На одной-то из таких ранних прогулок принцесса и встретилась с молодым Редвудом.

Большой парк дворца, служившего ей резиденцией, тянулся миль на двадцать к югу и западу от главных ворот. Старые каштаны его аллей были вполне достойны молодой девушки, прогуливавшейся под ними, так как даже по сравнению с ее ростом казались высокими. В данное время года они сплошь были покрыты цветами. Принцесса сначала любовалась цветами, а затем принялась рвать их, выбирая самые большие, и так увлеклась этим занятием, что не заметила молодого Редвуда и чуть не столкнулась с ним.

Двигаясь между каштанами, которые одни только в окружающей природе были достойны ее по размерам, принцесса чувствовала себя одинокой, а между тем суженый ее был тут же, близко, и смотрел на нее…

Нам придется прибегнуть к помощи воображения, чтобы понять восторг, овладевший молодым человеком при виде такой красоты, которая для нас, пожалуй, и не существовала бы. Громадные, пугающие нас своими размерами, формы принцессы его не отталкивали. Она казалась ему стройной, ловкой, грациозной девушкой, созданной как раз для того, чтобы служить для него подходящей парой. В легком элегантном платье, отягивавшем ее мягкие и красивые формы, с открытым воротом, обнажавшим белую шею и часть груди, в соломенной шляпе, с букетом цветов в руках, принцесса показалась Редвуду обворожительной.

Неожиданно увидав его, она остановилась в изумлении, как перед сверхъестественным явлением, нарушившим все законы природы.

Редвуду шел тогда двадцать второй год. Он был стройный черноволосый юноша, очень серьезный и задумчивый.

Одет он был в куртку и брюки из темной кожи, прекрасно обтягивавшие его стройное тело.

Несколько мгновений молодые люди простояли молча, глядя друг на друга и не сознавая всего значения своей случайной встречи. Редвуд не особенно удивился. Он знал о существовании принцессы и даже искал случая взглянуть на нее, но сердце его все-таки отчаянно билось.

— Вы — принцесса, — сказал он, — та самая, которую кормили «Пищей богов»! По крайней мере, так говорит мой отец.

— Да, я принцесса, — отвечала она, едва опомнившись от изумления, — а вы кто такой?

— Я — сын того человека, который изобрел «Пищу богов».

— Как вы говорите? Я не понимаю! — возразила принцесса в полном недоумении. — Какая «Пища богов»?

— Разве вы о ней не слыхали?

— О «Пище богов»? Нет, ничего не слыхала!

Страшно побледнев и дрожа с головы до ног, после небольшой паузы принцесса добавила:

— Я ничего не знала… Неужели… Редвуд ждал окончания вопроса.

— Неужели есть и другие гиганты?

— Да разве вам никто об этом не говорил? — воскликнул Редвуд с удивлением.

— Никто не говорил! — отвечала принцесса, чувствуя, что весь мир теперь приобретает для нее иное значение, и краснея от внезапного прилива безотчетной радости.

— Так вы ничего не знаете! — воскликнул Редвуд. — Никогда не слыхали о нас, о людях, с которыми нас породнила «Пища богов»!

Принцессе казалось, что она сейчас же или заплачет, или упадет в обморок. Справившись немного с своим волнением, она сказала тихим голосом, как во сне:

— Ничего мне не говорили… Мечтала я, правда… о многом мечтала, но даже и сама не думала, чтобы мои мечты могли сбыться… Расскажите же мне, пожалуйста, все, что знаете. Кто вы такой? Какая «Пища богов»? Расскажите подробно и ясно. Зачем они от меня скрывали, что я не одна во всем мире?

2

Вы можете себе представить двух молодых гигантов разного пола, оживленных, покрасневших, любующихся друг другом и в то же время сконфуженных, наперебой говорящих, спрашивающих, рассказывающих, прерывающих разговор минутами красноречивого молчания, взглядами и улыбками, вызывавшими еще большее смущение, еще большее наслаждение, — одним словом, ту упоительную сцену, которая испокон веков характеризует встречу двух лиц, самой судьбою предназначенных друг для друга, каковы бы ни были их размеры. Принцесса сразу узнала все, что было скрыто от нее в детстве. Она поняла, что не представляет собою уродливого исключения, а входит в состав братства, хотя пока еще немногочисленного и разбросанного по всему миру, но призванного царить над последним. Молодой Редвуд рассказал ей о своем отце, о Коссаре, о Пище, о борьбе пигмеев с гигантами и закончил вдохновенной тирадою.

— Мы представляем собою только начало нового порядка вещей, — сказал он. — История пигмеев была лишь вступлением в историю человечества. Мы с отцом веруем, что придет время, когда пигмеи исчезнут с лица земли, когда мы, гиганты, начнем нашу собственную жизнь, творя и созидая такие вещи, которые никогда никому и не снились… Но это все еще в будущем…

— А я-то ничего об этом и не знала! — воскликнула принцесса.

— Мне иногда кажется, — продолжал Редвуд, — что мы явились слишком рано. Прежде должно было явиться нечто другое. Мир не был подготовлен к тому, чтобы помириться с величием, создаваемым «Пищею богов». Произошли различные столкновения, вышли ошибки. Пигмеи теперь нас ненавидят, потому что мы слишком велики для них, мешаем им, нарушаем их порядки… Да и как же иначе? Я при каждом своем шаге поневоле разрушаю труды их рук и нарушаю все издавна признанные ими границы. Вот для того, чтобы встретиться теперь с вами, я должен был совершить много незаконного и запрещенного. Я не смею входить в города, переходить мосты, гулять по полю, я отрезан теперь от всяких сношений с нашими братьями, такими же гигантами, исключая трех сыновей Коссара — да и к ним проходить становится все труднее… А с другой стороны, они лишают нас всякого комфорта, всяких приспособлений для жизни, так как все созданное ими слишком мало для нас, самим же нам создавать слишком трудно — за отсутствием подходящих инструментов и даже свободного места… В общем, плохо нам живется: пигмеи пользуются всяким случаем причинить нам какой-нибудь вред.