Школа негодяев - Ян Валетов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сергеев снова не мог не отметить, насколько тактически грамотно было выбрано убежище. На береговой линии можно было выбрать куда более удачное место для швартовки, но только сюда невозможно было войти на плавсредстве, габариты которого хоть на полметра превышали размеры металлических шлюпок Исмаила. С точки зрения обороны укрытие казалось совершенным. Выставив пару пулеметных расчетов на господствующих над ландшафтом лобастых скалах, можно было сдерживать натиск превосходящих сил противника минимум пару дней. Если, конечно, у противника нет минометов, поправил сам себя Умка. Если минометы есть, тогда – бухта готовая братская могила. Да и пара вертолетов могла превратить все здесь в кипящий огнем котел… Но раз Исмаил организовал базу здесь, то, значит, минометы и вертолеты против него пока не использовали.
На берегу пираты засуетились, повинуясь гортанным выкрикам командиров, а сам Исмаил, убедившись, что все заняты делом, подошел к стоящим группой Сергееву и Юсуф Ахмеду с товарищами.
– Двое едут со мной в порт…
– Что он сказал? – сразу же спросил Базилевич.
Сергеев перевел.
– Михаил Александрович, – протараторил Базилевич испуганно. – Вы меня не оставляйте, я вас очень прошу! Я их боюсь!
– Давайте-ка по порядку, – сказал Сергеев. – Если получится, то возьмем, не получится – вас здесь не съедят.
И перешел на французский:
– Нас трое, Исмаил… Мы поедем втроем.
Негр пожал плечами.
– Дело ваше. Двое белых – это уже много. Даже – слишком много. Решайте, жду вас в лодке. Оружие оставьте здесь.
– Всё?
– Да, все, – буркнул Исмаил и зашагал к берегу.
Он крикнул что-то на ходу, и один из его людей метнулся к кромке берега.
Хасан морщился, прислушиваясь к разговору. Он мог уловить только отдельные слова и явно нервничал. Михаил перевел ему содержание короткой беседы.
– Зачем тебе нужна эта обуза? – пожал плечами араб. Он говорил совершенно беззлобно, только мазнул по пританцовывающему от волнения Базилевичу своими черными глазами, как по пустому месту. – Я бы на твоем месте его пристрелил. Не хочешь сам, отдай его им…
Он кивнул на шумную компанию, суетящуюся на узкой полосе каменного пляжа.
– Не будешь руки пачкать…
Челюсть Базилевича начала медленно отвисать, глаза округлились. Его знаний английского было достаточно, чтобы понять спич Аль-Фахри. И сообразить, что тот не шутит, а просто предлагает свое решение проблемы.
– Ми…ми… Михаил Ал-л-л-л-лексадрович! – выдавил он из себя. – Я пригожусь, честное слово! Я столько всего знаю! Вы себе и не представляете… Я вам все расскажу! Вот, что спросите – то и расскажу. Об этой поставке расскажу! О других расскажу, клянусь! Хотите – на колени стану!
И тут он действительно упал на колени и цепко, по-обезьяньи, вцепился Умке в штаны.
– Вы меня только не убивайте! Вы же их всех за яйца возьмете! И Блинова! И Титаренко! И дружков его! Я готов! Готов свидетельствовать!
Сергеев пытался оторвать руки Антона Тарасовича от своей одежды, но Базилевич держался крепко, как за жизнь. Последние дни изменили его, добавили смелости, но не настолько, чтобы превратить в настоящего бойца. Его автомат валялся рядом, но бывшему лидеру оппозиции и в голову не пришло решить вопрос собственной жизни с помощью оружия. Просить, стоя на коленях, было привычнее.
– Там все запачканы, – продолжал он. – Там чистых нет! Кто не на оружии, тот на нефти! Кто не на нефти, тот на газе! Кого к газу не пустили, тот на лекарствах откаты берет! Я обо всех знаю, поверьте, пожалуйста!
Сергеев окаменел от брезгливости. Он видел запись разговора Блинова с Базилевичем и помнил взгляд, которым Антон Тарасович сверлил спину Блинчика. Базилевич относился к тем людям, которые дрожат и пресмыкаются до самого последнего момента, но вполне способны в агонии вцепиться в руку врага и сжевать его до пяток. Страх делал их свирепыми и безжалостными. Загнанный в угол кот вполне может серьезно поранить, а то и убить собаку. Загнанный в угол трус не становится смельчаком, но смертельно опасен для преследователей.
– И в суд, если надо, пойдешь? – спросил Умка, разглядывая Базилевича сверху вниз.
Антон Тарасович закивал головой, словно заводная лошадка. Глаза смотрели преданно, и от этой преданности почему-то становилось крайне неуютно.
– Пойду, пойду… Если надо, то пойду!
– Полезный человек, – произнес Хасан, ухмыляясь своей фирменной зубастой улыбкой. – Смотри, как он тебя любит, Сергеев… Как отца!
– Я хочу жить, – вымолвил заискивающе Антон Тарасович. – Я просто хочу жить! Не убивайте меня…
Сергеев с трудом оторвал от себя руки Базилевича и отступил назад, чтобы не дать ухватить себя снова.
– Встань… – резко приказал он. – Если не хочешь, чтобы эти парни заволокли тебя за валун и изнасиловали – встань. Здесь не любят слабаков…
Базилевич поднялся с колен и оглянулся. Бойцы Исмаила смотрели на разыгравшуюся сцену почти в полном составе и посмеивались, показывая на Антона Тарасовича пальцами. Сам Моххамед Ахмат стоял поодаль, возле лодки, наполовину спущенной на воду, и поглядывал на вождя оппозиции в изгнании с недоумением и нескрываемой иронией.
«Знал бы он, – подумал Умка, – о том, сколько перьев сточили наши журналисты, чтобы рассказать народу, какой несгибаемый лидер всех недовольных властью и режимом живет в Лондоне! Как он мудр и отважен, и думает о людях, оставшихся на Украине, без перерывов на обед и сон, денно и нощно! И ведь народ верил! И не маргиналы верили, а вполне себе интеллигентные люди с образованием, политически активные. Оппозиция. Если выбирать лидера для оппозиции из двух вождей, стоящих на этом берегу, то я бы однозначно выбрал Исмаила».
– Едем? – спросил Хасан. – Или будем утешать?
Умка пожал плечами и двинулся к лодке.
Базилевич, подобрав автомат, засеменил вслед, то и дело опасливо поглядывая на публику. Секса Антону Тарасовичу явно не хотелось, несмотря на длительное воздержание.
Возле лодки лежала целая куча не очень чистых и, вдобавок, рваных шмоток, принесенных исполнительным посыльным Исмаила.
– Переодеваемся, – распорядился он и сам подал пример, стаскивая с себя пулеметные ленты. – Оружие тоже оставляем здесь…
Он передал свой М60 в руки ординарца-посыльного.
Хасан молча уселся на камни и принялся расшнуровывать ботинки десантного образца.
– Мы так и поедем – безоружными? – спросил Сергеев, следуя примеру араба.
– Возьмем пистолеты, – сообщил Исмаил. – Я, ты и он…
Палец указал на Аль-Фахри.
– Ему, – Моххамед Ахмат ткнул в Базилевича, – оружия не давать. Можешь взять его с собой, твое право, но только без оружия. Я не хочу, чтобы он кого-то случайно застрелил. Ничего с ним не случится. Присмотришь.
– Точно, – подтвердил Хасан, выслушав перевод, – а если и случится, невелика потеря. Закопаем.
Базилевич, натягивающий на себя растянутый трикотажный блейзер, затравленно стрельнул глазами.
В гражданской одежде они выглядели, мягко говоря, не респектабельно. Ботинки пришлось сменить на пляжные тапки, пистолеты (у Исмаила в запасе оказались старенькие, но ухоженные швейцарские «зиг-зауэры» и один пятнадцатизарядный «рюгер», который он без церемоний забрал себе) отправились за спину, под одетые навыпуск застиранные рубахи. При взгляде на Хасана Сергеев не удержался от улыбки – любой оборванец с палестинских территорий вызвал бы у полиции больше доверия. Обычная элегантность Аль-Фахри, который умудрялся выглядеть пристойно в любой ситуации, сменилась нарочитой неряшливостью собирателя пластиковых бутылок. Судя по ухмылке араба, сам Умка выглядел не лучше. Базилевич тоже смотрелся бомжом, только что одевшимся из мусорника. На их фоне драная футболка пирата казалась органичной – Исмаил привык носить такую одежду в повседневной жизни.
– Отлично, – похвалил маскарад Моххамед Ахмат, и первым запрыгнул в лодку.
Пока его ординарец уносил оружие и снятые вещи в сторону, их катер уже сталкивали на воду, еще секунда – и Исмаил рывком завел двигатель.
– Мы высадимся у порта, – сказал Исмаил спутникам, лавируя в лагуне по направлению к выходу, – там есть человек, которому я плачу. Он же даст нам ночлег, если мы не найдем твой корабль в порту до заката. Если колоны еще нет, мы поищем твоих друзей утром. Будем ждать.
– Если придется ждать долго? – спросил Сергеев.
Исмаил пожал плечами.
– Если с караваном что-то случилось, мы узнаем. Слухи всегда приходят в порт. Если с ним ничего не случилось, то рано или поздно, твои друзья здесь появятся. Больше им некуда деваться. День. Два. Неделя. Они придут.
Лодка скользнула в проход.
– В городе мало белых, – продолжил Исмаил, посчитав предыдущую тему исчерпанной. – Арабов много, – он покосился на Хасана. – А белых можно пересчитать по пальцам. Не говори, что ты русский. Не надо. Скажи, что ты поляк. Что ты работал на приисках в Заире и сбежал из Мбужи-Майи во время войны.[52]
