Система Ада - Павел Кузьменко

- Что такое? - Все обернулись в его сторону. Мертвец лежал на боку, широко открыв изумленные глаза. На его подбородке в луче близко поднесенного фонарика была видна плохо выбритая рыжая щетина. Это был их одноклассник Василий Рябченко.

- Кто его? - Савельев посветил Шмидту в лицо.

- Я, - тихо ответил Шмидт.

ГЛАВА 9

Теперь уже в госпиталь они шли не только с добытыми медикаментами, но и для того, чтобы доставить пострадавшего. Добирались довольно долго. Шмидт несколько раз пытался ковылять сам, опираясь на ствол автомата, от которого Макаров на всякий случай отстегнул магазин. Но так получалось очень медленно и мучительно. В основном Макаров нес его на закорках.

Боль в ноге временами становилась нестерпимой. После того как раны омылись при форсировании холодной реки Леты, стало чуть полегче, но потом мучение началось опять. Боль заставляла забывать о том, о произошло, как забывается все, препятствующее oживанию. Но воспоминание накатывало снова и снова, точно сердце упрямо загоняло эту мысль обратнo в мозг, а тот хотел, чтобы она вытекла с кровью из Раны.

Конечно, случайно, конечно, волею несчастливых обстоятельств, но он сегодня убил своего друга, с которым учился, смеялся, пил водку. Проклятая судьба. Наверное, и Равиль тоже воюет за дудковцев. Ничего себе - заблудились в пещерке.

С горем пополам добрались до уже знакомых чертогов адского госпиталя. Хирург был занят (а тут, оказывается, имелся и хирург), поэтому до операции Макаров свалил Шмидта на ближайшую свободную койку, которых в этом довольно людном гроте было всего штук восемь. Большинство больных и раненых коротало жизнь на полу.

Молчаливая молоденькая медсестра принялась менять повязки на кровоточащих ранах. Другая женщина стала аккуратно сворачивать использованные кровавые бинты, тут их, должно быть, не выбрасывали. Макаров все стоял рядом, не уходил, чего-то дожидаясь. Неожиданно из-за его спины возник Савельев. Брови на его лице вели самостоятельную жизнь, то складываясь в гневные складки, то поднимаясь в недоумении.

- Мишка... Мишка... - он точно мучительно подыскивал слова, - какая же ты сволочь...

- Это почему? - удивленно обернулся к нему буревестник.

- Тот дуд ковец, которого он убил, был наш товарищ. Васька Рябченко. Мы вместе в пещеру пришли.

- А, ну бывает, - махнул рукой циничный пещерный житель.

- Нет, не бывает! Так не должно быть! - И Савельев плюнул Мише в лицо.

У того даже слезы выступили от обиды. Да что ж это...

А Макаров спокойно, разворачиваясь вместе с ударом, врезал Савельеву по носу. Тот отлетел назад, опрокинулся через спинку другой кровати на заоравшего от неожиданности человека. Выбираясь оттуда, Саша еще наступил на другого пациента, лежавшего на полу но все же выбрался только для того, чтобы тут же получить от Макарова крюк в живот.

- Я те поплююсь, козел. Если б он того дудка не убил, дудок убил бы тебя. Понял? Выходи, на хер, строиться в коридор с теми двумя. Сейчас вас назад поведу.

Макаров повернулся к раненому Мишке и улыбнулся ему. Это была первая человеческая улыбка в этом чертовом подземелье.

В коридоре госпиталя вернувшиеся с боевого задания увидели все того же вездесущего адмирала Двуногого с пышущим здоровьем иссиня-выбритым лицом. Рядом с ним стояла Катя Зотова и не сводила печальных глаз с Саши. Буревестник Макаров выстроил троих бойцов.

- Товарищ адмирал, разрешите доложить?

- Товарищ буревестник, разрешаю во имя мира и прогресса!

- Товарищ адмирал, боевое задание выполнено. Там, правда, дудковцы успели в контейнере пошарить...

Адмирал нахмурился, услышав неуставные интонации. Макаров спохватился и продолжил:

- Все, что там было - лекарства и медикаменты, - доставлено в военно-полевой госпиталь для оказания медицинской помощи. На обратном пути нашему отряду пришлось принять бой, неравный бой с превосходящими силами дудковских выродков и палачей рабочего класса, колхозного крестьянства и трудовой интеллигенции, - Макаров перевел дыхание. Некоторые священные формулы давались ему с трудом. - Благодаря высокой боевой выучке и зотовской смекалке отряд одолел кровожадных и беспощадных врагов и вышел из боя с самыми незначительными потерями. Впередсмотрящий Шмидт ранен и доставлен в военно-полевой госпиталь для оказания медицинской помощи. Впередсмотрящий... --Он скосил глаза на стоящего рядом Чугунко и прошептал уголком губ: - Как его там?

- Таломатов! - вдруг гаркнул отважный и недалекий впередсмотрящий Чугунко.

- Маломанов убит! - закончил буревестник и тут же, что-то вспомнив, закончил рапорт: - Смертью храбрых на поле боя! Последними его словами были:

"Дело Зотова живет и побеждает!"

- Молодцы! - радостно воскликнул Двуногий. - Просто зотовские чудо-богатыри. Слава о вас пребудет в веках! Лично товарищ Зотов и командование выражают вам благодарность. Все вы будете сегодня представлены к обеду и ужину. Товарищ Шмидт будет представлен к скорейшему выздоровлению, а товарищ впередсмотрящий Барабанов - к высокой награде. Посмертно, - последнее слово этот чин произнес со смаком, оставив его себе на десерт, как конфету. - А теперь слово предоставляется товарищу рулевой Зотовой для выражения глубокой признательности со стороны командования военно-полевого госпиталя для оказания медицинской помощи.

Катины глаза растерянно бегали с одной фигуры на другую. Они старались задержаться на Саше Савельеве, но, встречаясь с его оловянным взором, беспомощно соскальзывали в сторону. Мишка ранен, Сашка глядеть не хочет, что дальше?

- Командование медицинского госпиталя для оказания военно-полевой помощи выражает глубокую признательность отважным бойцам... Сашка, Сашенька.

Повисла странная пауза. Адмирал должен был прикрикнуть на младшую по званию, вдруг предавшую каким-то чувствам, но, помня о ее подозрительной фамилии, не решился.

Раньше всех нашелся впередсмотрящий Чугунко. Выпучив белесые глаза, он выкрикнул, пустив петуха:

- Ура!

Бросив все дела. Катя побежала в грот-палату для вновь поступивших. В тревоге осматривая полутемное помещение, она не сразу увидела школбного друга.

- Мишка!

Сперва она бросилась ему на шею. Важнее всего в этот момент ей было ощутить знакомого человека, особенно после того, как она столкнулась с оловянными глазами возлюбленного. Но тут же девушка отпрянула от Миши. А он, постепенно возвращаясь из очередного забытья, не сразу понял, о чем Катя его спрашивает.

- Сильно тебя, Мишка? Слышишь, Миша, слышишь меня? Сколько пуль в тебя?

- Не знаю. В ногу. И еще куда-то...

Она приподняла тоненькое одеяло, которым его накрыли, и ужаснулась, дотронувшись до перевязки, - кровь так пропитала ее, что уже сочилась наружу.