Недра России. Власть, нефть и культура после социализма - Дуглас Роджерс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
17 ноября 1992 года президент Ельцин издал специальный президентский указ № 1403, регулирующий приватизацию российской нефтяной промышленности. Указом были официально учреждены крупнейшие вертикально интегрированные нефтяные компании России – «ЛУКОЙЛ», «ЮКОС» и «Сургутнефтегаз», – каждой из которых было выделено несколько дочерних предприятий[141]. «ЛУКОЙЛ» получил три месторождения в Западной Сибири, с 1990 года бывших частью государственного концерна «ЛУКОЙЛ» под руководством Алекперова, а также два крупных нефтеперерабатывающих завода (включая ПНОС) и группу региональных компаний по сбыту нефти, включая «Пермнефтепродукт». Эти подразделения были приватизированы внутри соответствующих холдинговых компаний, а их акции распределены между сотрудниками, руководством и самими холдинговыми компаниями. Указом № 1403 также создавалась государственная корпорация «Роснефть», которой передали владение пакетом государственных акций (равным 30 %) в каждой из новых вертикально интегрированных компаний на срок не менее трех лет. На «Роснефть» также была возложена задача исполнения функций доверительного собственника и управления постепенной приватизацией остальных 259 организаций в нефтяном секторе – тех, что еще не принадлежали трем крупным новым компаниям, – в то время представлявших примерно половину российского нефтедобывающего сектора. «Пермнефть» попала в эту большую категорию бесхозных предприятий. В декабре 1993 года она была приватизирована как отдельная компания, и ее акции были переданы работникам, пенсионерам, руководству и, в обмен на приватизационные чеки, рядовым гражданам и инвесторам[142]. На тот момент «Роснефть» удерживала стандартные 30 % акций для защиты интересов российского государства в нефтяном секторе. Но сразу было ясно, что «Пермнефть» сама по себе долго не продержится, так как еще почти на три года бесхозные предприятия российского нефтяного сектора, порожденные указом № 1403, оказались в центре безумной схватки между «ЛУКОЙЛом», «ЮКОСом» и «Сургутнефтегазом», нуждавшимися в новых дочерних предприятиях, в то время как от холдингов «Роснефти» каждые несколько месяцев отделялись новые вертикально интегрированные компании – и в их числе «Славнефть», «Сиданко» и «ОНАКО».
Эта борьба разворачивалась не только в Москве, хотя о ней пишут больше всего [Хоффман 2007; Goldman 2008], но и по новым и старым цепочкам связей, простиравшимся далеко в глубь страны, в конце концов добиралась до нефтедобывающих регионов, а затем обратно до Москвы. В Москве президент «ЛУКОЙЛа» Алекперов даже не скрывал, что надеется включить «Пермнефть» в структуру «ЛУКОЙЛа». Он аргументировал свое намерение так: если нужно создавать вертикально интегрированные компании, которые будут конкурентоспособны на мировой арене, то было бы логично объединить добычу и переработку нефти в Пермском крае в одну корпоративную структуру[143]. Но победа далась Алекперову нелегко. В ходе переговоров между Министерством топлива и энергетики и Кремлем было решено, что «Пермнефть» будет передана «Славнефти», новой совместной российско-белорусской государственной нефтяной компании с производственными объектами в Сибири (в том числе в Красноярском крае). У «Славнефти» был влиятельный защитник – А. В. Фомин, в то время – первый замминистра в Министерстве топлива и энергетики и председатель совета директоров «Славнефти». Зная, что на перерабатывающем предприятии «ЛУКОЙЛ-ПНОС» ее сырью не будут рады, «Славнефть» предложила построить трубопровод стоимостью 300 миллионов долларов, по которому сырье «Пермнефти» могло бы в обход ПНОС добираться до собственных перерабатывающих предприятий «Славнефти».
Но поскольку 70 % акций «Пермнефти» были не под контролем «Роснефти», Москва могла лишь оказывать на «Пермнефть» и Пермский край давление. Это давление было значительным: Фомин, «Роснефть» и их союзники сумели убедить А. Д. Черкасова, тогдашнего директора «Пермнефти», согласиться на присоединение к «Славнефти», а не к «ЛУКОЙЛу». Но в переговорах с руководством Пермского края они преуспели гораздо меньше. На самом деле в Пермском крае были серьезно обеспокоены судьбой «Пермнефти», поскольку поставки продовольствия и топлива в регионе – а потому и легитимность регионального правительства, если брать шире, – сильно зависели от разветвленных бартерных сетей ПНОС, «Нефтьсинтезмаркета» ПФПГ и все еще независимой «Пермнефти». Столь же мало энтузиазма вызывал новый трубопровод, который мог сократить поставки сырой нефти на ПНОС для переработки и продажи. Сухарев, все еще остававшийся генеральным директором ПНОС и представителем «ЛУКОЙЛа» в регионе, вспоминал, как в начале 1994 года предлагал Кузяеву из ПФПГ и тогдашнему губернатору Пермского края Кузнецову возможность «увести» «Пермнефть» к «ЛУКОЙЛу», а не «Славнефти» [Биккель, Федотова, Юзифович 2009: 89], но почти наверняка неформальные обсуждения начались задолго до этого. Губернатор одобрил усилия по противодействию плану Москвы в отношении «Пермнефти» и дал своему заместителю, Игумнову, задачу помогать в координации усилий в регионе.
Главной задачей этой региональной коалиции – помимо противодействия Москве – было установление контроля над как можно большим количеством акций «Пермнефти». За счет своей дочерней компании «Лига ценных бумаг» ПФПГ играла ключевую роль на региональном рынке ценных бумаг еще с тех дней, когда она была ПТБ, и уже собрала большое количество приватизационных ваучеров простых российских граждан[144]. Теперь же «Лига» воспользовалась этим, начав скупать акции «Пермнефти», как только они поступили в обращение в декабре 1993 года. Но были и другие акции «Пермнефти» – те, которые распределялись непосредственно между работниками «Пермнефти»; почти пятьдесят тысяч из них разошлись по всему региону. Один из моих знакомых в Пермском крае, который в то время активно работал на фондовом рынке Перми, вспоминал:
Рано или поздно, а скорее всего, рано акции «Пермнефти» будут конвертироваться в акции «ЛУКОЙЛа». Скорее всего, это будет хорошая конвертация. И поэтому весь 94 и весь 95 год, значит, люди, которые работали на фондовом рынке, они ездили по деревням, по районам, по колхозам и скупали эти акции. Потому что люди, которые получили акции бесплатно, они, во-первых, не понимали, что это такое. Во-вторых, они готовы были [продать их] за маленькую копеечку, но живую. <…> Даже приезжали московские [брокеры] специально… и «ЛУКОЙЛ» тоже понял, что их акции скупают. Они своих нанимали. Соответственно, были войны во всяких там Кунгурах, во всяких, значит, там Чернушках. Стоит вагончик, скупает по такой-то цене, тут вагончик по другой цене. В этих ужасных условиях, минус 40… это реально была
