Бойня 1993 года. Как расстреляли Россию - Андрей Буровский

Протокол № 1 подписали руководители палат Верховного Совета Р. Абдулатипов и В. Соколов, первый заместитель Председателя Совета Министров О. Сосковец и руководитель Администрации Ельцина С. Филатов. При условии подключения энерго- и теплообеспечения к Белому дому участники переговоров, представлявших Верховный Совет, соглашались на формирование двусторонней комиссии по учету и складированию имеющегося внутри Дома Советов оружия.

После этого в Доме Советов включили электричество и отопление. В столовой стали готовить горячую пищу: макароны с сосисками или вареной колбасой, а затем даже котлеты и мясо с гречкой. В оцепленное здание пропустили около 200 журналистов.

Внутри осажденного здания, помимо народных депутатов, находилась значительная часть рабочего аппарата Верховного Совета: сотрудники протокольного, юридического, редакционно-издательского отделов, бухгалтерии, финансово-хозяйственного отдела, работники столовой и буфетов. Можно было свободно уйти из здания, однако на выходе всех обыскивали.

Но реализован Протокол № 1 не был: около 11 часов 2 октября Съезд народных депутатов по инициативе Руслана Хасбулатова денонсировал Протокол № 1. Вениамин Соколов даже сказал депутатам, что превысил свои полномочия, и был отстранен от дальнейших переговоров.

Причины называют разные… Ельцинисты говорят, что Хасбулатов боялся потерять власть в Верховном Совете[188].

Сам Хасбулатов объясняет свою позицию иначе, он не доверял этим переговорам, составу его участников и настаивал на том, чтобы он мог лично вести переговоры напрямую с Ельциным или Черномырдиным, а не через посредников: «Как только принесли мне указ номер 1400, я тут же звоню Ельцину. Поднимает Илюшин, говорит — сейчас соединю. Потом приходит через минуту и говорит — Борис Николаевич вам позвонит. Я жду-жду — нет. Я звоню Черномырдину, берет помощник, говорит — Черномырдин вам позвонит. А через час отключают все мои телефоны — абсолютно все. Никаких попыток связаться со мной, вести переговоры не было. Я говорю — дайте мне Ельцина, я — Председатель Верховного Совета, мне надо переговорить или с Ельциным, или с Черномырдиным. Нет, — мне говорят — давайте представителей. Я говорю — Сергея Филатова я знаю, он был у меня первым заместителем, дело не в этом, не он определяет ни все это, ни военно-политическую политику. Дайте тех людей, которые решают эти вопросы — нет, не хотят встретиться. Поэтому все это была ширма»[189].

Видимо, Руслан Имранович сумел убедить Съезд в своей правоте — решение принимал не он один.

Да, впрочем, никто ведь не хотел принимать «нулевой вариант»: ни правительство Ельцина, ни Верховный Совет. В результате и Ельцин, и Хасбулатов с Руцким отказались от мирного решения конфликта[190].

После отмены Протокола № 1 послабления, сделанные исполнительной властью в отношении лиц, находившихся в Доме Советов, были отменены: усилился пропускной режим, было вновь отключено электричество в здании.

Руцкой опять пишет Указ: «О Президиуме Совета Министров — Правительства Российской Федерации», в котором за поддержку антиконституционных действий Бориса Ельцина освободил от занимаемых должностей небольшую толпу: Виктора Черномырдина, членов президиума Совета Министров: Егора Гайдара, Владимира Шумейко и Олега Сосковца, секретаря Совета Безопасности Олега Лобова, заместителей Председателя Совета Министров Сергея Шахрая и Александра Заверюху, Председателя Центрального банка Виктора Геращенко, руководителя аппарата Совета Министров Владимира Квасова, министра иностранных дел Андрея Козырева, министра финансов Бориса Федорова, заместителей Председателя Совета Министров Александра Шохина и Юрия Ярова, Председателя Госкомимущества Анатолия Чубайса[191].

Смысл писать этот указ было не больше, чем если бы Деникин в 1919 году «освободил от занимаемых должностей» членов Совнаркома или Совнарком «освободил от занимаемых должностей» атаманов Войска Донского.

А на Смоленской площади сторонники Верховного Совета опять дерутся с милицией. Поле боя осталось за Верховным Советом, но есть много раненых: «Трудовая Россия» оказалась прижатой к зданию МИДа, а Фронт национального спасения был по другую сторону Садового кольца. На месте были воздвигнуты бутафорные площадки как будто бы для празднования 800-летия Арбата. Мы эту площадку использовали как баррикаду, но туда ворвался пьяный свердловский ОМОН и начал избивать жителей. И тогда я призвал людей взять в руки остатки монтажной установки, обрезки, какие-то железные уголки и обороняться, а не получать удары. Женщины схватили наше пролетарское оружие и вступили в бой. И мы там победили»[192].

Глава 5

Как и зачем «продолжалось»?

Стояло воскресенье 3 октября, сухое и ясное. В 14 часов на Октябрьской площади собрался митинг в поддержку Верховного Совета, несколько тысяч человек. И тут вдруг сообщают: мэрия Москвы запретила митинг! ОМОН, позже около 350 солдат внутренних войск начинают блокировать площадь. Но против толпы продержались военные от силы минут 5 и были смяты. Толпа катилась по Садовому кольцу, неся отнятые у милиции щиты и резиновые палки. Пока ранены только двое омоновцев, но не толпой — их сбили грузовики МВД. Но тут омоновцы начали стрелять… Семеро убитых, десятки раненых. В числе убитых — два сотрудника МВД, в том числе убит полковник милиции, пытавшийся запретить войскам стрелять.

Верховный Совет обвинил во всем МВД. Сторонники Ельцина обвинили во всем Верховный Совет.

Но есть еще одна версия — что около 15 часов дня сотрудник ОМОНа был убит выстрелом из снайперской винтовки, причем снайпер находился не ниже 15-го этажа. После этой смерти сотрудники милиции и открыли огонь по защитникам Дома Советов — они-то считали, что огонь открыли именно они[193].

Это первый случай, когда в Москве действовали загадочные снайперы… Потом они появятся еще много раз, их принадлежность так и останется навсегда неведомой никому. Руководитель следственной группы Генпрокуратуры РФ Геннадий Прошкин, проводивший расследование событий сентября-октября 1993 года, назвал снайперов, участвовавших в событиях, вопросом, на который следственная группа «не смогла найти ответ»[194].

Разумеется, снайперов тут же объявили сторонниками Верховного Совета. «Мы пытались выяснить, откуда взялись снайперы. Многие приехали из Приднестровья. На стороне мятежников выступили военные из Союза офицеров. Я имел печальный опыт и знаю: трагические события всегда привлекают людей, однажды почувствовавших вкус крови. Им не важна политическая подоплека схватки. Они, как вампиры, не могут жить, не убивая».

И далее Александр Коржаков рассказывает тошнотворную сказочку, что во время штурма Белого дома «снайперы, помогавшие мятежникам, благополучно «ушли огородами»[195].

В общем, парламент защищали сущие монстры, да кто ж еще и будет защищать такое ужасное учреждение?! А потом они, как подобает монстрам, загадочно растаяли при свете дня.

Сложность в том, что «пули, которыми были застрелены жертвы снайперов, такого калибра, которого нет на вооружении ни у армии, ни у милиции. Откуда бы они взялись у нас? К тому же все оружие, принадлежащее Верховному Совету, в том числе и снайперские винтовки, находились на своих местах в специальной комнате, где потом их Генпрокурор описывал»[196].

Штаб обороны Дома Советов сообщал, что еще 28 сентября по личному приказу Коржакова с армейских складов в Алабино было выдано его загадочной «чердачной» группе 50 снайперских винтовок. Вечером 5 октября все они были возвращены на склад, а документы выдачи изъяты охраной Ельцина.

Радетелей демократии оклеветали злые фашисты?

Нет, эти данные не раз подтверждены, в том числе в открытой печати. Вот только кому именно выдавалось снайперское оружие?

В составе кремлевской охраны есть взвод «трассовиков-чердачников», которые прикрывают маршрут следования президента или оборудуют свои секторы во время его публичных выступлений.

Их работа?

Но есть и другая информация, намного более зловещая. Что близкие к Коржакову люди «установили контакты» со спецслужбами европейских государств. И что 17 сентября с Кипра в «Шереметьево» прилетели несколько групп туристов, среди которых были только мужчины. Документы о прилете этих групп почему-то не сохранились… Как, впрочем, вообще не сохранились никакие документы о прилетавших в Москву и улетавших из Москвы в сентябре и начале октября 1993 года. Тогда и были выданы винтовки…

«Уехали эти ребята сразу после событий на Берлин — Варшаву — Бухарест поездами, причем на местах, которые обычно давали по брони КГБ. Люди с иностранными паспортами сидели там впервые»[197].