Море в облаках - Татьяна Алхимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда за окном стало смеркаться, Жан засобирался домой. Офелия вызвалась его проводить и побежала в комнату, чтобы переодеться. Мартин сидел за столом, тревожно перебирая пальцами по столешнице, бабушки суетились на кухне, Жан помогал Лили убирать со стола и когда остался один на один с отцом Офелии, спросил серьезно:
– Почему вы ей не сказали правду?
– Что? Какую правду? – испугался Мартин.
– Про её состояние. Офелия имеет право знать, – Жан продолжал холодно смотреть в глаза мужчине.
– Откуда ты знаешь? Это наше семейное дело! Как бы она жила, если бы знала правду?
– А как она живет сейчас? Вы же погубите её.
– Вот исполнится ей восемнадцать, тогда и скажу всё, – Мартин зло посмотрел на Жана.
– Вы так уверены, что исполнится? Вы же знаете, Мартин, что только со мной у неё есть надежда.
– Кем бы ты ни был, я никогда не отдам тебе свою дочь! – повысил голос Мартин, и Лили, подошедшая к столу, вздрогнула.
– Мартин… Ты что? – спросила удивленно женщина.
– Ваша жена, в отличие от вас, любила свою дочь больше, чем себя. А у вас чья жизнь и чувства на первом месте? Позвольте Офелии жить свободно и самой выбирать свою судьбу, – тихо произнес Жан с грустью в голосе, уже совсем без холода и злости.
– О чем ты, Жан? Мартин? – Лили смотрела на них и не понимала, что происходит.
– Я никогда не отдам тебе Офелию, – твердо сказал мужчина.
– Надеюсь, что разум победит. Она – чудесная, я сделаю для неё всё, что в моих силах. Но только если вы, Мартин, отпустите дочь. В противном случае… Не думаю, что мы оба хотим её потерять?
Лили охнула и опустилась на стул. Повисла напряженная пауза. Время словно остановилось, тикали часы, глухо стучались тарелки, которые убирали в посудомоечную машину бабушки. И шуршали шаги Офелии, спускающейся по лестнице. Она вбежала в столовую и остановилась, удивленно наблюдая застывшие лица домашних. Жан улыбнулся, и подошёл к ней.
– Пойдем? Далеко меня не провожай, до садов. Не хочу, чтобы ты возвращалась одна в темноте.
– Да… Что-то случилось? У вас такие лица странные, – протянула Офелия.
– Всё хорошо, милая, – пропела Лили, беря себя в руки. – Мы просто не хотим прощаться с Жаном.
– Да-да, – вторили бабушки и вывели ребят в коридор. Мартин не двигался с места.
Пока ребята надевали куртки, а бабушки передавали благодарности семье Жана, Лили краем глаза следила за дверью столовой. Мартин медленно вышел в коридор, холодно пожал руку Жану и молча проводил его с Офелией за дверь. Женщины припали к окну, чтобы посмотреть, как ребята пойдут по улице. Жан крепко держал Офелию за руку, а она посматривала на него, оживленно о чем-то рассуждая.
– Хорошие какие, – вырвалось у бабушки Ады.
– Молодые потому что, вспомни себя в их возрасте… Первая любовь… – вторила вторая бабушка.
– Жан замечательный парень. Я и не думала, что он так серьезно относится к нашей Офелии, – прошептала Лили.
– Ноги его в моем доме больше не будет, – сурово произнес Мартин и спешным шагом вышел.
Офелия, оказавшись на улице, выдохнула спокойно. Она не хотела обсуждать встречу и реакцию отца, поэтому болтала о всякой ерунде. Но чем ближе становились сады, тем сильнее печаль овладевала девушкой.
– Жан… Что нам теперь делать? – спросила она с тревогой.
– Жить дальше, глупышка.
– У вас что-то произошло с отцом, пока меня не было?
– Просто я ему не понравился, вот и всё, – неуверенно протянул Жан.
– Ты сейчас пытался соврать? – Офелия остановилась и внимательно посмотрела другу в глаза.
– Давай не будет об этом. Не хочу, чтобы ты лишний раз переживала по пустякам. Послушай, – он взял её за плечи, – твои каникулы закончатся, ты поедешь в колледж обратно. Мы увидимся летом, обещаю. Самое главное – не думай ни о чем плохом, слышишь? Просто жди меня.
– Мне кажется, что теперь я не смогу так долго без тебя. А письма? Ты можешь отправлять их Лили? Она точно будет передавать их мне. Отцу я не могу верить, – Офелия отчаянно не желала оставаться в одиночестве, наедине с недовольством отца, да ещё вдали от дома.
– Сможешь, обязательно. Я постараюсь писать, но не могу обещать. Там, за морем, всё не так просто, как кажется. Учеба, практика – всё было совсем не то… – Жан пару секунд боролся с собой и крепко обнял Офелию. – Мне тоже не хочется оставлять тебя здесь совсем одну. Ужасно не хочется. Я так привык, что могу протянуть тебе руку помощи. Как хорошо, что у нас есть Лили. Она чем-то напоминает мне маму…
– Жан, как думаешь, это – любовь? – Офелия подняла на него глаза и встретила твердый, решительный взгляд.
Как и в далеком теплом августе, Жан стоял под персиковыми деревьями, правда, теперь укрытыми снегом, а Офелия спешила вниз по Садовой улице, заставляя себя не оглядываться, но это удавалось ей с трудом. Она знала, что дома, скорее всего, её ждёт неприятный разговор с отцом. Может быть, они даже поругаются. Стоит ли надеяться на поддержку бабушек и Лили?
В доме было тихо. В гостиной не горел свет, на кухне мирно сидели три женщины и о чем-то шептались. Офелия присела рядом с Лили и виновато посмотрела на бабушек. Ей вдруг стало стыдно из-за того, что она расстроила отца, не оправдала его ожиданий.
– Не расстраивайся, детка, – проговорила бабушка Ада. – Мартин просто никак не может принять то, что ты уже взрослая девушка.
– А Жан замечательный парень, очень серьезный, – вторила вторая.
– Папа заставляет меня выбирать между ним и Жаном. Либо я иду против его воли, либо следую за своим сердцем. Разве такой выбор справедлив? Чем ему так не понравился Жан? – Офелия готова была расплакаться. – Сегодня вообще Рождество! Такой большой праздник, а папа…
– Не обижайся на него, Офелия, – проговорила Лили и приобняла девушку. – У него есть причины так реагировать. Он успокоится, поверь мне. Нужно просто немного подождать. Жан сказал тебе что-нибудь?
– Ничего такого… Просил не думать о плохом, учиться и ждать лета. Может быть, папа действительно успокоится? Жан не сможет навещать меня в колледже…
– Вот молодец, парень! Я же говорю! – улыбнулась мать Мартина. – Всё верно тебе сказал. Не грусти, мы ещё поговорим с твоим отцом. Я уверена, что всё изменится.
Офелии стало чуть легче, она чувствовала поддержку близких, пожалуй, впервые за столько лет. Эти взрослые
